Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 26

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая

Родные звуки старых любимых песен немного успокоили Маделину. Она пришла в себя.

Какое-то время она еще ждала и одновременно боялась, что Джек Миллер позвонит снова. Но этого не случилось, и она совершенно перестала нервничать.

Маделина отложила гитару и подошла к столу у окна. На нем громоздилась кипа бумаг, которые она принесла из магазина. Маделина взглянула на часы – почти полночь. Это ее ничуть не смутило – спать совершенно не хотелось, напротив, она ощущала необычную бодрость. Работоспособность всегда была ей свойственна, и она была уверена, что за два-три часа справится с работой.

Взяв ручку, Маделина на мгновение задумалась, глядя на стену. Взгляд ее упал на игольницу, которую подарила ей мать, когда она была еще маленькой. Она висела у нее над кроватью в Лексингтоне и была одной из немногих вещей, которые Маделина взяла с собой в Нью-Йорк.

«Если ложишься и встаешь с молитвой, жизнь становится легче». Эти слова мать вышила на голубой шерстяной подушечке с бежевой каймой, а Маделина украсила игольницу разноцветными узорами.

Перед ее мысленным взором мелькнуло любящее лицо матери. Маделина улыбнулась. «Мама бы мной гордилась, – подумала она, – гордилась тем, чего я достигла. За Джека она, конечно, меня бы не похвалила. Да я и сама себя похвалить не могу. Он не для меня. Решено. Утром я позвоню ему, приглашу на обед и выскажу все без обиняков. Это следует сделать. Такие вещи по телефону не говорят».

Она отложила перо и принялась перелистывать бумаги в поисках листка, на котором делала заметки к выставке мод.

Документы касались предстоящего юбилея компании «Харт». Идея Полы была проста и привлекательна: шестьдесят лет торговли модными вещами – от века джаза до века космоса.

Пола поручила ей заняться торжествами в нью-йоркском магазине. Предстояло организовать разнообразные выставки и встречи, и вот уже в течение многих месяцев между ними через Атлантику летали телексы. Пола либо одобряла, либо отвергала предложения Маделины. Заказывались товары, разрабатывались планы рекламных кампаний, печатались буклеты и пригласительные билеты. Эти бумаги были результатом упорной изматывающей работы, в которую было вложено столько выдумки и преданности делу. И вот остались завершающие штрихи: сегодня надо кратко описать каждое юбилейное мероприятие.

Мэдди наметила проведение выставок духов и украшений периода арт-деко, включая работы крупнейших мастеров – Вердура, Жана Туссена и Рене Пуиссана. Специальная витрина отдавалась работам современных мастеров – Алана Бушерона и Дэвида Уэбба. В то же время Маделина решила продемонстрировать и знаменитые подделки Кеннета Джея Лайна, а также коллекцию глиняных изделий тридцатых годов.

Маделина открыла папку, в которой были материалы, связанные с выставкой мод. Пола хотела ее провести в своем лондонском магазине будущей весной. Мэдди уговаривала перенести выставку в Нью-Йорк на конец лета 1982 года. Пола согласилась, но, в свою очередь, предложила расширить ее за счет платьев, взятых для этой цели у самых знаменитых американских модниц, а также включить в нее изделия лучших портных, ушедших из жизни и ныне живущих. Маделина успешно справилась с этим заданием.

Жемчужиной выставки должны были стать платья, некогда принадлежавшие Эмме Харт, которая до последних своих дней хранила их в отличном состоянии. Пола тоже тщательно следила за ними. Последний раз они выставлялись на лондонской выставке «Фантазия моды» около десяти лет назад.

Коллекция, охватывавшая период с начала двадцатых годов до самой Эмминой смерти, включала вечернее платье от Пакена из коричневого бархата с огромным лисьим воротником, укороченное вечернее платье с большим бантом сзади, сшитое в 1926 году самим Пуаре, и, наконец, зелено-голубое с бисером платье от Вионне. Это последнее сохранилось в превосходном состоянии и на фотографии, присланной лондонским отделом маркетинга, выглядело потрясающе. Маделина даже затруднялась сказать, когда точно оно было сшито.

Просматривая другие эскизы и фотографии, она задержалась на костюмах Эммы двадцатых годов от Шанель, грандиозной коллекции шляп, выполненных французскими и английскими модельерами, выходных платьев от Ланвана, Бальмена и Баленчиаги, плиссированных шелковых платьях от Фортюни, вечерних пижамах от Молино и совершенно фантастическом пальто от Полин Трижер. Оно было сшито в пятидесятые, но сохранило свое очарование и блеск доныне. Были и другие костюмы – от Диора, Гивенчи, Ива Сен-Лорана, Била Бласса и Харди Эмиса.

Необходимо было определить порядок, в каком эти эскизы и фотографии должны появиться каталоге. Художественный отдел уже включился в работу и теперь торопил ее.

Едва ли не больше всего Маделине нравилось вечернее платье от Менбоше, которое, по словам Полы, ее дедушка Пол Макгилл сам купил Эмме в Нью-Йорке в 1935 году. На плечах, подобно эполетам, красовались цветы из мятого шелка. Из такого же шелка была сделана муфта.

Некоторое время Маделина вглядывалась в фотографию Эммы, снятой в этом платье. Боже, до чего же красива она была. Маделина решила открыть каталог именно этой фотографией.

Покончив с выставкой мод, она занялась бумагами, связанными с парфюмерией, затем перешла к арт-деко. Она без устали работала еще часа полтора и надеялась теперь, что во время ее поездки в Австралию здесь, в Нью-Йорке, все пройдет без сучка и задоринки.

В два часа ночи она поставила на огонь воду для кофе, чтобы поработать еще часок.

«Что ж, – подумала она, снова садясь за стол, – если Эмма Харт могла работать сутками, то и я смогу. В конце концов Эмма всегда была моим кумиром, так будет и впредь».

– Как вам удалось со всем этим справиться? – спросила Пола, переводя взгляд с бумаг, которые она только что закончила просматривать, на Маделину.

– Работала до половины четвертого утра.

– О, Мэдди, ну зачем так изнурять себя? Мы вполне могли доделать это вместе в самолете и передать последние распоряжения телексом из Австралии, – сказала Пола. Но в глубине души она была довольна, что все позади.

– Но ведь так лучше, не правда ли? Теперь у нас голова свободна, и можно будет сосредоточиться на галантерейных магазинах.

– Ну разумеется. Надо сказать, вы заслуживаете всяческих похвал. – Глядя на Маделину, Пола прищурилась и неожиданно рассмеялась. – А еще более удивительно то, что ночные бдения ничуть не отразились на вашем виде.

– Правда? – Маделина тоже рассмеялась. Она не только восхищалась своей начальницей, не только глубоко уважала ее, но и всячески старалась облегчить ей жизнь. – Спасибо, приятно это слышать от вас.

Пола постучала по папкам с бумагами.

– Мне понравилось, как вы связали все воедино. Мой замысел теперь проступил совершенно отчетливо. По правде говоря, я побаивалась, что это название – «От века джаза до века космоса» – покажется чересчур абстрактным. Но благодаря вам я вижу, что страхи были напрасны. Должна сказать, что вы пошли даже дальше, чем наш отдел маркетинга в Лондоне. Я чувствовала это, читая ваши заметки.

Пола считала, что на похвалы не надо скупиться, когда они заслужены.

– Поздравляю. Некоторые из ваших выдумок поистине великолепны. Я просто в восхищении.

Маделина расплылась в улыбке.

– Спасибо, Пола, только не надо забывать, что идея-то ваша, и идея прекрасная и увлекательная. Собственно, в ней все содержится, мне оставалось лишь выудить необходимую информацию из справочников и архивов.

– Ну, положим, это далеко не все. Нужна была еще ваша маленькая умная головка, – сказала Пола, открывая папку с надписью «Выставка парфюмерии». – Тут есть удивительные вещи. Я, например, и не знала, что мадам Шанель считала пять своим счастливым числом и поэтому назвала первые свои духи «Шанель № 5». Новость для меня и то, что Жан Пату создал «Джой» в тридцать первом году, а Жанна Ланван – «Арпеж» в двадцать седьмом. Это три самых знаменитых сорта духов, они и сегодня пользуются огромной популярностью, а, оказывается, им уже по пятьдесят лет.

• Предыдущая
• 26/94
• Следующая