Быть лучшей - Брэдфорд Барбара Тейлор - Страница 17

• Предыдущая
• 17/94
• Следующая

В мгновенье ока ребятишки постарше на огромной скорости устремились вслед за Лорном и Тоби, которые всегда были вожаками, в сторону лестницы, ведущей вниз к пляжу. И только Патрик, Линнет и Натали остались с Полой около бассейна.

Наконец-то наступила тишина.

Пола с облегчением улеглась в шезлонг, впервые за утро наслаждаясь миром и покоем. Она делала все, чтобы не обращать внимания на детей, не вмешиваться, как, впрочем, всегда, в их постоянные перебранки. Но когда сцепились Тоби и Гидеон и Джереми тоже готов был присоединиться к ним, медлить больше было нельзя. Старший сын Энтони и Сэлли Дунвейл неважно себя чувствовал, и, уезжая утром в Ирландию, родители просили, чтобы он не слишком резвился. Пола точно знала, что если Джереми вернется домой со следами потасовок, им с Эмили изрядно достанется от кузины Сэлли. Она хлопотала как наседка над своим первенцем и наследником семейного титула, земель и состояния.

Пола тяжело вздохнула, собираясь прочесть своей дочери нотацию о том, что нельзя менять нижнее белье у всех на глазах, но тут заметила, что к ним по дорожке между лужаек поспешает Эмили.

– Эй! Эй! – кричала она, махая рукой. Пола махнула в ответ.

Минуту спустя Эмили была с ними, и, обменявшись понимающими взглядами, они с Полой покатились со смеха.

– Я знаю, что это немного шумно, но зато как эффективно!

– Действительно, – кивнула Пола. – Никогда не видела, чтобы они так быстро утихомиривались. Никогда. Прямо гениальная находка.

– Выходит, так, – ухмыльнулась Эмили. – Бог мой, они подняли такой бедлам, что я удивляюсь, как это еще у тебя голова цела. Я далеко была, на кухне, и то едва себя слышала, когда объясняла Марселю, что надо приготовить на обед.

– Мама, мне было плохо, – объявила Натали, подходя к Эмили и цепляясь ей за юбку – Меня утошнило.

– Перестань разговаривать как ребенок, ты уже большая девочка. И надо говорить «стошнило», – наставительно сказала Эмили и, с беспокойством посмотрев на свою младшую, приложила ей руку ко лбу. – Но теперь-то все в порядке? Тебе лучше, ангел мой?

– Да я и сама не знаю, мамочка.

– Это оттого, что она съела все имбирное печенье, – сказала Линнет.

– Эй, Линнет, тебе что, неизвестно, что ябедничать нельзя? – сказала Пола, сурово сдвигая брови. – К тому же ты сама все утро вела себя отвратительно. Сначала забросила шляпу Тессы в бассейн, а потом размахивала перед всеми трусиками. Я очень недовольна, мне стыдно за тебя, Линнет. – Пола покачала головой, изо всех сил, хотя и без особого успеха, пытаясь подкрепить слова соответствующим видом. – Да, ты вела себя непростительно, – добавила она, – и единственная причина, почему ты не наказана, еще не наказана, в том что я пока не придумала, как именно это сделать.

Линнет прикусила губу, придала лицу скорбное выражение и благоразумно промолчала.

Эмили перевела взгляд с дочери на племянницу, затем на Полу.

– И отчего я сделала такую глупость! – воскликнула она. – Это же надо, отпустить обеих нянек одновременно. Видите ли, им надо ехать в Грас за духами. И к тому же как раз сегодня – в тот единственный день, когда ты можешь немного отдохнуть перед поездкой в Нью-Йорк Право, Пола, мне очень неловко.

– Не беспокойся, все в порядке.

Подавив вздох, Эмили взяла Натали за руку.

– Пошли домой, выпьем чего-нибудь, чтобы полечить твой животик. Да и тебе бы лучше отправиться с нами, Линнет. Надо же сменить наконец трусики.

– О, спасибо, Эмили, – проговорила Пола, откидываясь на спинку шезлонга.

– Обедаем в час, – сказала Эмили, – а ужинаем в «Ля Резерв». Я заказала столик на четверых.

– Замечательно. Надеюсь, ничто не помешает, – засмеялась Пола. – Как хорошо ты придумала. Ведь мы там Бог знает сколько не были, а это одно из любимых моих мест.

– Знаю. – Довольная похвалой, Эмили направилась к дому. Но тут же остановилась и бросила через плечо: – Между прочим, сегодня днем мне нужно съездить в Монте-Карло, там мне склеивали старинную фарфоровую посуду. Не хочешь прокатиться со мной? С делами я справлюсь в пять минут, а потом побродим по городу, выпьем чаю в «Отель де Пари», как когда-то, когда была жива бабушка.

– Отличная идея, Эмили, с удовольствием.

Эмили широко улыбнулась и, подхватив своих подопечных, направилась к дому.

Пола проводила их взглядом. Девочки, доверчиво держа Эмили за руки, шагали по обе стороны от нее. Они были очень похожи, их вполне можно было принять за родных сестер – обеих отличал знаменитый хартовский окрас: рыжие волосы, зеленые глаза, розовые щеки. Это были чудесные дети, будто с полотна Боттичелли.

К Поле подошел Патрик, встал у шезлонга, тронул за руку, заглянул в глаза:

– Мамочка…

– Что, милый?

– Мамочка… эта бедная птичка. Гидеон забрал ее. И похорон теперь не будет, – жалобно произнес Патрик.

– Ну почему же, непременно устроим похороны, – мягко сказала Пола, беря его маленькую грязную руку и вглядываясь в ангельское личико. Сегодня его черные глаза горели, а выражение лица, что случалось, увы, нечасто, было оживленным. У Полы от радости сердце подпрыгнуло.

Она улыбнулась сыну и продолжала:

– Я уверена, что Гидеон принесет птичку обратно, мы попросим у мадам Соланж какую-нибудь коробку из-под печения, положим туда птичку и после обеда устроим похороны. Обещаю тебе это, милый.

Патрик склонил голову и внимательно посмотрел на мать.

– Похороним ее в саду? – Патрик улыбнулся медленной, неуверенной улыбкой.

– Конечно. Эй, смотри, кто это к нам идет!

Патрик повернул голову и, увидев Шейна, расцвел. Вырвал у матери руку и побежал к отцу.

– Осторожно, Патрик! – обеспокоенно крикнула ему в след Пола. – Смотри не упади.

Патрик не ответил. Он бежал со всей прытью, на которую были способны его маленькие ножки, и кричал на ходу:

– Папа! Папа! Папа!

Шейн подхватил сына, высоко подбросил, усадил на плечи и, смеясь, побежал с ним к бассейну. Патрик подгонял:

– Иго-го, лошадка, иго-го! Иго-го, умница! Иго-го!

– Мы поплаваем, хорошо, дорогая? – крикнул Шейн. Опустившись на колени, он бережно поставил Патрика на землю.

– Конечно, милый, – откликнулась Пола.

Она выпрямилась, чтобы получше видеть сына и мужа, и приставила козырьком ладонь к глазам.

Шейн, прижав к себе Патрика, спрыгнул в бассейн в мелком месте, и они принялись играть и плескаться, смеясь и крича от удовольствия. Лицо Патрика светилось радостью и возбуждением. Шейн тоже явно наслаждался купанием.

Издали его сын ничем не отличался от любого семилетнего ребенка, беда, однако, заключалась в том, что он был навеки обречен оставаться семилетним. Он вырастет, но в умственном отношении навсегда останется ребенком. И с этим ничего не поделаешь, надежды на перемену нет. Когда обнаружилось, что Патрик болен, Пола принялась винить себя, считая что причина в ее генах: наверное, она унаследовала порок от деда. В свое время у Пола Макгилла в Австралии родился от законной жены Констанс сын Говард. Родился больным и умер несколько лет назад. Пола настолько убедила себя, что дело именно в ней, что заявила Шейну: больше рисковать нельзя, придется обойтись без других детей. Шейн высмеял ее и заставил пойти на прием к Чарльзу Хэллинби, ведущему специалисту в области генетики.

Оба они прошли тестирование, которое показало, что порок сына никоим образом не связан с родителями. Болезнь Патрика была необъяснимой – этакая шутка природы. Профессор Хэллинби, изучив историю обеих семей, сказал Поле, что у сына ее деда развитие могло нарушиться еще во внутриутробный период, так как во время беременности Констанс Макгилл сильно пила. Об этом же не раз говорила и мать Полы, Дэзи. В конце концов ей пришлось признать, что доктор и мать, скорее всего, правы. Естественно, она вздохнула с облегчением. Вскоре она снова забеременела, и родилась Линнет – абсолютно нормальный ребенок.

Пола не делила любви между детьми и старалась быть одинаковой со всеми, но где-то в глубине души она знала, что Патрик занимает в ее жизни особое место. Был в ее любви к больному мальчику – может, как раз именно потому, что он был болен и, следовательно, раним и беззащитен, – какой-то надрыв.

• Предыдущая
• 17/94
• Следующая