Тварь - Бенчли Питер Бредфорд - Страница 7
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
– За шесть недель или больше.
– Ты выйдешь в море?
– Думаю, да. Гоняться за радугой интереснее, чем откалывать краску.
– Трудно сказать наверняка.
– Да, – улыбнулся он. – Но всегда есть надежда. Во всяком случае, я хочу поднять сети аквариума.
Он допил свой кофе, выплеснул остатки на траву, а когда повернулся, чтобы войти в дом, первые лучи солнца сверкнули над водой и отразились от побеленного дома. Вип посмотрел на темно-голубые ставни, от которых отслаивалась краска. Планки потрескались и покоробились.
– Господи, ну и запустили мы дом.
– Они хотят по двести долларов за ремонт каждой ставни, – вздохнула Шарлотта. – Три тысячи за все.
– Жулики, – ответил Вип и открыл перед женой дверь.
– Я думаю, мы могли бы попросить Дейну...
Она замолчала.
– Ни в коем случае, Шарли. Больше нельзя. Она и так сделала достаточно.
– Она хочет помочь. Это ведь не так, как...
– Мы еще не дошли до точки, – сказал Вип. – Дела обстоят не настолько паршиво.
– Может, пока и нет, Уильям. – Шарлотта вошла в дом. – Но почти что так.
– Теперь уже Уильям, да? Такое прекрасное утро! Слишком рано для твоей тяжелой артиллерии.
Уильям Сомерс Дарлинг был назван в честь того Сомерса, который обосновался на Бермудских островах, потерпев крушение в 1609 году. Сэр Джордж Сомерс находился на пути к Вирджинии, когда его корабль «Морское приключение» наткнулся на Бермуды, что Дарлинг считал великим достижением в истории мореплавания, так как натолкнуться на Бермудские острова в середине миллиардов квадратных миль Атлантического океана было сродни тому, чтобы сломать ногу, споткнувшись о скрепку для бумаг на футбольном поле. Впрочем, Сомерс был не первым и не последним. Можно спокойно утверждать, что вокруг двадцати двух квадратных миль Бермудских островов случилось более трехсот кораблекрушений.
Большинство бермудцев, черных и белых, получали имена в честь того или иного первого поселенца: Сомерс, Дарлинг, Тримингам, Отербридж, Такер и дюжина других. Имена отражали историю, звучали традицией. И тем не менее, как бы протестуя против притязаний родины, большинство бермудцев, черных и белых, вскоре отбрасывали одно или два своих имени и принимали прозвища, которые были связаны с чем-то, на что они были похожи, с их поступками, достоинствами или какими-то физическими недостатками.
Прозвище Дарлинга было Баггивип, в память о кнуте, которым отец регулярно порол его.
Друзья звали его Вип, так же звала его и Шарлотта, за исключением тех случаев, когда они спорили или обсуждали что-то, что она считала слишком серьезным для легкомысленного тона. В таких случаях она называла его Уильям.
Вип был рыбаком, вернее, когда-то был таковым. Теперь он был экс-рыбаком, потому что быть рыбаком на Бермудах стало почти такой же практичной профессией, как инструктировать лыжников в Конго. Трудно заработать на жизнь, ловя что-то, чего нет.
Они могли жить прилично, хотя и не расточительно, на двадцать – двадцать пять тысяч долларов в год. Они владели домом, не обремененным долгами, который принадлежал семье Дарлинга еще до Американской революции. Содержание дома, включая газ для кухни, страховку и электричество, стоило пять или шесть тысяч в год. Техническое обслуживание судна – а это Вип и его помощник Майк Ньюстед делали сами – стоило еще шесть или семь тысяч. Все остальное уходило на питание, одежду и прочие магические случаи, которые возникали ниоткуда и пожирали деньги.
Вместо двадцати тысяч с таким же успехом можно было бы назвать и миллион, потому что Дарлинг их не зарабатывал. Этот год уже наполовину прошел, а он пока заработал меньше семи тысяч долларов.
Его дочь Дейна работала в городе, в бухгалтерской фирме, зарабатывая приличные деньги, вместо того чтобы учиться в колледже. Она пыталась помочь родителям, но Дарлинг отказался – в более резкой форме, чем намеревался, не в состоянии ясно определить ту смесь любви и стыда, которую вызвало предложение его ребенка.
Некоторое время Дейне удавалось тайком брать счета из почтового ящика и самой оплачивать их. Когда это неизбежно открылось и от нее потребовали объяснений, девушка выдвинула весьма прозаическое оправдание, заявив, что, поскольку со временем дом будет принадлежать ей, она не видит причин, почему бы ей не вносить долю на его содержание, особенно если в виде альтернативы им придется взять деньги в банке под залог дома, что позже только обременит ее платежами.
Спор перешел из области разумных рассуждений в темную сферу веры и недоверия и окончился обидой и раздражением.
Может быть, Шарлотта была права. Может, дела действительно обстоят слишком плохо. В стопке почты на кухонном столе Дарлинг видел проспект банка, но, прежде чем он смог спросить об этом, брошюра исчезла, и Дарлинг выбросил это дело из головы. Однако теперь он заставил себя задуматься. Вела ли она уже переговоры о закладных и займах? Неужели они будут вынуждены позволить банку подцепить их на крючок?
Нет. Он не допустит, чтобы это произошло. Должен быть выход. Через десять дней состоятся гонки Ньюпорт – Бермуды, и один из его друзей, работающий с ныряльщиками во время перерыва в гонках, получил заказов больше, чем мог выполнить, и попросил Дарлинга взять нескольких спортсменов на себя. Они будут стоить тысячу, долларов каждый, может быть, в общем выйдет пять тысяч.
Кроме того, у Дарлинга было соглашение с Бермудским аквариумом, по которому оплачивалась стоимость его горючего в обмен на то, что Вип поставлял исследователям экзотических животных, которых вылавливал на большой глубине. При цене по четыре доллара за галлон он сжигал горючего на тридцать два доллара каждый час, когда не стоял у причала. Аквариум также выплачивал премию, если Дарлинг вылавливал что-нибудь из ряда вон выходящее. А он никогда не знал, что выловит. Там, в глубине, существовали и обычные животные, как небольшие беззубые акулы с кошачьими глазами, и редкие, как морской черт, который подманивал свою добычу при помощи биолюминесцентных спинных ножек и пожирал ее похожими на иглы зубами, сделанными словно бы из прозрачных кристаллов. Дарлинг знал также, что в глубинах водятся неизвестные существа, животные, которых еще никто никогда не видел. Именно они представляли наибольший интерес.
Наконец, всегда оставалась возможность – почти такая же отдаленная, как выигрыш в ирландском тотализаторе, но тем не менее все-таки возможность, – что он обнаружит потерпевший крушение корабль с каким-нибудь ценным грузом на борту.
На кухне, пока разогревались остатки вчерашней барракуды, он съел банан. На стене висело два барометра, и Вип проверил оба. Один – стандартный анероид с двумя стрелками, одна из которых устанавливалась вручную, а другая показывала атмосферное давление. Дарлинг слегка постучал по стеклу. Никаких изменений.
Второй барометр представлял собой трубку, наполненную жиром из акульей печени. В хорошую погоду жир был чистого цвета светлого янтаря. При перемене погоды или падении давления жир мутнел. Дарлинг доверял барометру на акульем жире, потому что это была не бездушная машина. Машины создаются руками человека, а человек – хронический путаник. Природа же редко делает ошибки.
Жир был чистым.
Дарлинг решил выйти в море. Может быть, там плавает крепкий морской окунь, пришелец из минувших времен, так и ждущий, чтобы его поймали. Стофунтовая рыба может принести ему четыре или пять сотен долларов чистого дохода. А может быть, он наткнется на стаю тунцов.
Может быть...
Помощник Дарлинга, Майк Ньюстед, появился чуть позже семи. Дарлинг любил пошутить, что генетик оценил бы Майка как истинного бермудца оттого, что тот соединил в себе черты всех этнических групп, когда-либо представленных в этой колонии. У Майка были короткие курчавые волосы чернокожих, темно-красная кожа индейцев (память о том, что тори восемнадцатого столетия завезли на остров в качестве рабов индейцев-могавков), яркие голубые глаза англичанина (но миндалевидные, как у азиатов) и молчаливое смирение португальцев. Ему было тридцать шесть лет, на пять лет меньше, чем Дарлингу, но казалось, что этот человек не имел возраста. Черты его лица были заостренными, и само лицо прорезано глубокими морщинами, будто вытесано из какого-то горного камня. Незнакомый с Майком человек мог бы дать ему от тридцати до пятидесяти лет.
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
