Бездна - Авраменко Александр Михайлович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/47
• Следующая

Курс был очень плотным. Практически свободного времени оставалось только на три раза в сутки поесть, на шесть часов сна, и на полчаса для личных нужд перед сном. Изучали как свои германские танки, которые по слухам вскоре начнут выпускать русские по лицензии, так и на союзнические разработки. «Т-3» и «Т-4», «БТ-7» и «БТ-8», «Т-28» и «Т-26», сутками, неделя за неделей, спеша изо всех сил… теорию прошли быстро. Старались не за страх, а за совесть. Тщательно прорабатывая все мелочи на макетах, пособиях, тренажёрах, благо на курсах был богатый ассортимент всего. Затем — практика. Отрабатывали посадку в танк на скорость и эвакуацию из него. Мелкий ремонт силами экипажа материальной части, вождение, стрельба… И так — каждый день, без выходных и проходных. Справились за три месяца. Получили удостоверения об окончании и… новые назначения. Опять здесь же в России, где формировались новые танковые части. Макс теперь командовал ротой, взводную часть он как то пропустил. Так уж получилось. И каждый день через Харьков тянулись составы с беженцами из Германии… Третий Рейх был разорён практически до основания, и возможности восстановить страну пока не было. Почти половина территории оставалась под оккупантами, истребляющими всё живое, включая кошек и собак, вторая половина подвергалась массированным налётам авиации, уничтожающей всё, что стояло на поверхности. Сталин предоставил для проживания немцев бывшую Республику Поволжья немцев, многие, обычно квалифицированные рабочие, получали жильё и работу на вновь строящихся и действующих предприятиях. А на фронтах установилось позиционное противостояние. Ни у англичан и их французских союзников, ни у русских и немцев пока не было возможности наступать. Первым не хватало сил и стойкости, да и общественное мнение начало сомневаться в некоторых методах ведения войны из войсками. Вторым — умения и горючего. Если обороняться пока получалось, то наступать — не очень. Чаще добивались небольших локальных успехов, и очень большой ценой…

Пока-а-Пока.

И вновь в небольшом швейцарском городке, в глубине суровых Альп собрались те же джентльмены. Вновь ароматный кофе услаждал их нёбо и обоняние, снова завивался сизыми колечками душистый дымок настоящих кубинских сигар ручной работы. Только вот настроение у господ было гораздо ниже, чем в прошлый раз…

— Итак, можно констатировать, что наши планы терпят неудачу.

— Да, господа. Кажется мы выпустили джина из бутылки…

— В чём дело, господин Вартбург? Откуда такой пессимизм? Наоборот, дела идут успешно. Русские и немцы объединились. А зная неистовство Гитлера и холодный азиатский прагматизм Сталина, они долго в мире не уживутся.

— Господин Нобель, ваш оптимизм неуместен. Или вы думаете отсидеться в нейтральной Швеции? Зря… по данным наших аналитиков в ближайшее время, скорее всего — следующей весной начнутся широкомасштабные военные действия на Севере Скандинавского Полуострова, и в Европе. Им нужно освободить территорию, захваченному подконтрольными нам странами, и начать операцию возмездия. Думаете, и немцы, и русские ПРОСТЯТ нам то, что совершили оккупационные войска ТАМ? Да, мы обезлюдили эти местности. Что, впрочем, было всё таки ошибкой с экономической точки зрения. Поскольку РАБОТАТЬ на захваченных месторождениях просто некому…

— Ерунда, господа. Для этого существует Китай. Там миллионы рук дешёвой рабочей силы…

— Ха! А Япония?

— Эти жёлтые? Скоро им будет не до европейских дел. Насколько мы знаем, а мы — ЗНАЕМ, они готовятся к войне. Азия — для азиатов, господа. Вот их новый девиз. Попросим Рузвельта перекрыть им кислород, и всё. Они увязнут в борьбе с Америкой.

— С Америкой?! Это наш последний козырь! Кто сможет сдержать этих тевтонов и азиатов, если они всё же СМОГУТ ужиться в мире?! Только САСШ способны остановить их! И Рузвельта, и всех его приближённых нужно беречь до самого последнего момента! Америка, господа — НЕПРИКОСНОВЕННА!

— Но…

— Никаких «но», господа. Это наш последний шанс удержать демона у узде. Или мы можем окончательно похоронить нашу великую мечту — ВЛАСТЬ НАД МИРОМ! Итак Гитлер и Сталин вырвали у нас почти одну пятую часть мира! Оттуда не поступают деньги, там не контролируются ни людские, ни промышленные ресурсы! Мы не можем проводить политику ползучего захвата власти над странами, не можем спокойно УНИЧТОЖАТЬ эти государства! А самое страшное — это их ИДЕОЛОГИЯ! Они отрицают нашу власть — власть ДЕНЕГ! И на первом плане у них вообще, подумать только — ЧЕЛОВЕК! Эти, которые равноценны калу, (Шулхан Арух, Орах Хайин, 55, 20) посмели считать себя ЛЮДЬМИ!

— Да, господа… Похоже, что мы НЕДООЦЕНИЛИ степень опасности… Вначале нам удалось получить власть ТАМ. А теперь — и Гитлер, и Сталин практически УНИЧТОЖИЛИ пятую колонну иудейства у себя. А это должно кончиться только одним — ПОЛНЫМ УНИЧТОЖЕНИЕМ. Стереть с лица земли саму память о ПОСМЕВШИХ восстать против НИХ, хозяев! Уничтожить если не самих Гитлера и Сталина, так тех, кто ПОСМЕЛ пойти за ними, их детей, внуков, правнуков — ВСЕХ, до седьмого колена…

— Успокойтесь, господин Ротшильд. Мы все прекрасно понимаем, что сейчас идёт борьба уже не за деньги, за НАШЕ будущее. И если мы проиграем, то падёт НАША власть, наша вседозволенность, наша неприкосновенность… Поэтому — уничтожать всех! Без всякой пощады! Стереть их в порошок!

— Господа, господа! И Франция, и Британия УСТАЛИ от войны. Народ — против.

— Народ?!

Тон, которым один из господ произнёс это восклицание, был больше уместен о чём то невыносимо мерзком и противном…

— Что же — дайте народу повод. И он сам снесёт те правительства, которые ПОСМЕЮТ прекратить войну.

— Повод — будет… Предлагаю использовать отряды НАШИХ боевиков. А то они застоялись без НАСТОЯЩЕГО дела…

Стоял обычный воскресный день лета одна тысяча девятьсот сорокового года. В маленьком французском городке жители собирались на воскресную мессу. Нарядные, чистенькие дети в лучших костюмчиках. Аккуратные старички и старушки. Каждый обитатель города считал своим долгом выслушать кюре в самом лучшем своём наряде. Звенели колокола собора, собирая горожан. Ярко светило летнее солнце в пронзительно голубом небе. Ничто не предвещало беды…

…За глуховатым голосом священника люди не услышали нарастающего гула моторов. Высоко в небе появились медленно ползущие трёхмоторные самолёты. А когда они приблизились, под ними расцвели купола парашютов… Падре только закончил проповедь, как дверь собора с треском распахнулась, и на пороге появились вооружённые люди в форме германских парашютистов. Треснула очередь поверх голов, отколов щепки от массивного распятия, мгновенно воцарилась гробовая, в прямом смысле этого слова тишина. Огюст Вуайе, глава прихода медленно поднялся и спросил:

— Что вам надо? Это храм Божий. Здесь женщины и дети, покиньте Божий дом!

В ответ офицер в каске выстрелил ему прямо в лицо. Обливаясь кровью, старик рухнул на каменный пол. Забилась в истерике какая-то женщина, матери крепче прижали к себе детей, закрывая их своими телами от налётчиков. Их командир спокойно прошествовал к амвону, ударом кулака свалил кюре на землю, затем заговорил:

— Доблестный Вермахт решил показать всему миру, что ждёт агрессора. Поэтому вы, все жители Камбре, будете уничтожены в надзидание остальным до последнего человека…

Двери плотно подпёрли металлическими столбами. Напротив окон установили пулемёты. Офицер махнул рукой, подавая знак, стёкла витражей рассыпались с печальным звоном, и внутрь собора полетели канистры с бензином. А затем огнемётчики, одетые в свои специальные костюмы направили стволы своего оружия ВНУТРЬ и открыли огонь…

С треском рушились перекрытия, лопались от невыносимого жара старинные камни постройки, страшный нечеловеческий вой вскоре стих, перекрытый рёвом пламени. В котором горели триста невинных душ… К ногам командира десантников упал уголёк. Тот поднял его рукой, затянутой в лайковую перчатку, прикурил и швырнул снова в жуткий костёр. Затем обратился к стоящему рядом человеку в гражданской одежде.

• Предыдущая
• 31/47
• Следующая