Болонская кадриль - Эксбрайя Шарль - Страница 9
- Предыдущая
- 9/39
- Следующая
— Жак… — пробормотала она.
Санто разговаривал с тестем, повернувшись к ним спиной. Профессор Фальеро пытался в уме извлечь квадратный корень, нужный ему для проверки одной интересной мысли, осенившей его в самый сосредоточенный момент, перед причастием. Что до жены профессора, то она стрекотала с дамами болонского высшего света, упиваясь мыслью, что теперь может держаться с ними на равных.
— Тоска… прости меня за… недавнюю сцену… но… я ужасно несчастен… Потерять тебя вот так… в тот самый момент, когда я возвращался к тебе… Теперь у меня ничего в жизни не осталось…
Потрясенная девушка, сообразив, что совершила величайшую глупость, так безудержно зарыдала, что к ней обратились все взгляды. Доменика попыталась обнять дочь.
— Дитя мое… успокойся…
Узнав Субрэя, Санто подпрыгнул на месте от возмущения.
— Опять он?! Да неужели мы от него никогда не избавимся?
Граф Матуцци, еще не вполне остывший от гнева, душившего его в мэрии, стиснув зубы, двинулся на Субрэя с явным намерением вышвырнуть молодого человека вон. Константино Гарапацци, швейцар Сан-Петронио, в очередной раз обвел высокомерным взглядом пьяца Маджиоре. Он не возражал, чтобы любопытные, собравшиеся у церкви поглазеть на выход новобрачных, полюбовались заодно его роскошной ливреей и стройными ногами. Но сейчас Гарапацци почувствовал, что у него за спиной происходит что-то неладное. Повернувшись к новобрачным, он увидел, как Тоска упала в объятия Жака, а тот долгим поцелуем приник к ее губам. Вне себя от ужаса, синьора Фальеро опять собралась падать в обморок, а немного смущенная Доменика Матуцци пыталась объяснить странное поведение дочери гостям:
— Они почти друзья детства…
Однако слышавшиеся отовсюду сдавленные смешки лучше слов показали графине, что ей никто не поверил. Необычное зрелище так поразило швейцара, что он едва не уронил алебарду. Санто вырвал Тоску из объятий Жака, но француз ухватил счастливого соперника за плечи и, повернув к себе, стукнул в челюсть. В этот удар молодой человек вложил всю свою обиду, разочарование и боль. Фальеро-младший пошатнулся и, глядя остекленевшими глазами в пространство, тяжело грохнулся на пол.
— Мадре миа! Он его убил!
И синьора Фальеро, забыв о праздничном туалете, бросилась на колени возле неподвижного тела племянника, а Матуцци вместе с теми, кто всегда жаждал перед ним отличиться, накинулся на француза. Произошла короткая, но очень жестокая схватка. Дино Ваччи поостерегся в ней участвовать и лишь меланхолично заметил сестре, прижимавшей к груди Тоску:
— Вовремя же твоя дочка заметила, какую сделала глупость…
А Константино Гарапацци в ужасе бегал вокруг дерущихся, слезно умоляя:
— Синьоры! Сжальтесь! Синьоры! Ну, хотя бы приличия ради…
Еще немного — и, не в силах совладать с возмущением, он начал бы разгонять почтенных гостей алебардой. Но очень скоро Жак без чувств повалился на пол, а Санто тем временем поднялся. Тоску потащили к выходу. Беря под руку все еще не вполне очухавшегося супруга, девушка обернулась, посмотрела в глубину зала и тихонько всхлипнула:
— Жак!..
— Не забывай, дорогая, твоего мужа зовут Санто! — быстро шепнула ей на ухо мать.
Спустившись по лестницам Сан-Петронио, свадебный кортеж расселся по ожидавшим его машинам. Жак все еще пребывал в довольно жалком состоянии духа, но все же достаточно пришел в себя, чтобы заметить, как молодая, скромно одетая женщина хватает его кейс. Француз не мог ей помешать, да и желания особого у него не возникало. Пошло все к чертям! Сидя на пятой точке, молодой человек спокойно наблюдал за похитительницей. Она уже добралась до выхода, как вдруг откуда-то выскользнул рыжий плюгавый человечек, с которым Жак уже сталкивался на Монтаньола. Набросившись на молодую женщину, он снова втащил ее в зал и попытался вырвать кейс. Сам не зная почему, Субрэй расхохотался. Вмешиваться в новую драку у него не было сил. Рыжий, видимо взбешенный неожиданно упорным сопротивлением, стукнул женщину по носу. Несчастная выпустила добычу и ухватилась за переносицу. Победитель нагнулся за кейсом, но перед ним внезапно вырос здоровенный детина.
— Хэлло, Ронни! — вкрадчиво проговорил он. — Кажется, вы меня малость опередили?
— С дороги, Майк, — сердито завопил рыжий, — или я…
— …или вы — что, старый добрый Ронни?
Вместо ответа Роналд быстро сунул руку за пазуху, но не успел вытащить револьвер — гигант ударил его прямо в солнечное сплетение, и бедняга согнулся пополам. С довольной улыбкой здоровяк подхватил кейс и для верности еще раз стукнул противника — на сей раз по затылку. Ронни упал на колени, потом вытянулся во весь рост на полу. Женщина все еще пыталась остановить хлеставшую из носа кровь, а Субрэй с трудом поднялся на ноги, чувствуя, что колени его предательски подгибаются. Гигант одарил его ослепительной улыбкой.
— Я полагаю, вы не очень жаждете еще раз плюхнуться на землю, my boy?
В это время Константино Гарапацци поднялся по лестнице и недоуменно воззрился на странную картину. Впрочем, он тут же заметил, что стоящий к нему спиной огромный детина держит в руке кейс молодого человека, устроившего недавний переполох. Появление швейцара позабавило Субрэя и, охваченный азартом игры, он громко проговорил:
— Вы украли мой кейс, синьор!
— Весьма сожалею, можете мне поверить… но вы ведь не в состоянии его защитить, не так ли?
— Зато я могу, верно? — раздался за его спиной незнакомый голос.
И, прежде чем Майк Мортон из американского разведывательного управления успел обернуться на вызов незнакомца, что-то острое и твердое ткнуло его в спину. Решив не упрямиться, он отпустил кейс и поднял руки. Жак не преминул этим воспользоваться и, подхватив свою собственность, бросился удирать в глубь церкви.
— Можете не торопиться, синьор! — крикнул ему вслед гордый своим подвигом швейцар. — Пусть только шевельнется — и я проткну его, как рябчика.
Несмотря на досаду, Наташа Андреева и пришедший в чувство Роналд Хантер из Интеллидженс Сервис не могли удержаться от смеха — очень уж потешно выглядел здоровенный американец, укрощенный швейцаром Сан-Петронио. А смешнее всего — что последний, сам о том не догадываясь, свел к нулю усилия секретных агентов трех великих держав.
Побитый, окровавленный и в помятом костюме Субрэй отправился искать утешения в модный бар на виа Сан-Марселино, хозяин которого, Паоло Чиафино, был его приятелем. Появление француза вызвало сильное оживление. Не успел Жак облокотиться на стойку, как к нему подбежал толстяк Паоло.
— Можно подумать, вы угодили под автобус, а, синьор?
— Хуже, Паоло… Мне нужно подкрепиться… Дай-ка бутылку коньяка!
— Бутылку? А не многовато ли?
— Нет!..
Бармен поставил на стойку коньяк, Субрэй налил себе полный бокал и выпил залпом. Паоло с грустью наблюдал за этой картиной.
— Подумайте о своей матери, синьор…
— Вот именно, Паоло! Моя мать умерла, а я очень скоро отправлюсь следом. Меня прикончили два часа назад, и если я пью, то для того, чтобы не чувствовать себя покойником.
Жак опорожнил второй бокал. Бармен с состраданием покачал головой.
— Послушай, Паоло, — обиженно заметил француз, — если бы ты побывал на свадьбе девушки, которую любишь и собирался сделать матерью своих детей, разве тебе не понадобилась бы бутылка коньяка?
— В таком случае, синьор Субрэй, я спустился бы к себе в погреб и не вышел бы, пока не забыл неверную!
— Беда в том, что мне-то никогда не забыть Тоску… Вот я и должен забыться, потому что не могу ее забыть!
Паоло со вздохом обернулся к знакомым посетителям.
— Мы, мужчины, слишком чувствительны… и они этим пользуются!
Не прошло и часа, как совершенно пьяный Жак рассказал обо всех своих невзгодах полудюжине клиентов Паоло. В зависимости от количества выпитого, одни сочувствовали, другие внутренне посмеивались над незадачливым влюбленным. Неожиданно сквозь пары туманившего мозг алкоголя Субрэй увидел входящего в кабачок тщедушного рыжего человечка, оставленного им в столь плачевном состоянии в церкви Сан-Петронио. Голова отказывалась работать, и Жак поддался первому побуждению. Услышав веселый хохот, пьянчужки изумленно уставились на француза. Он поманил соседей придвинуться к нему поближе и шепнул:
- Предыдущая
- 9/39
- Следующая
