Две богатеньких малышки - Эберхарт Миньон Гуд - Страница 30

• Предыдущая
• 30/49
• Следующая

Назойливость и властность тетушки Медоры могли вынудить к бунту даже безропотную овечку – а Эмми отнюдь не была безропотной овечкой. Она немедленно заняла оборонительную позицию:

– С тех пор как вы с Дианой поженились, вы всегда проводили Рождество с нами. Никто ничего не скажет! – твердо сказала она и тут же поняла, что усугубляет свою ошибку. Чем меньше она будет видеться с Дугом, тем лучше будет для нее, Дуга и Дианы.

Но Дуг невероятно растрогался:

– Эмми, ты серьезно? Ты правда хочешь, чтобы я приехал?

– Не говори глупостей. И я, и Джастин – мы оба этого хотим.

– Но я... Эмми, я не уверен, что у меня хватит силы воли поступать правильно. Ты так добра, так великодушна – мне кажется, что, если бы ты любила меня, то согласилась бы даже на тайные отношения... Но это не для тебя. Твоя тетка права. Ох, милая... – Дуг прикоснулся к ее руке; затем взгляд его упал на ее промокшие туфельки. – Ты что, гуляла пешком в такую метель?! Ну-ка, сядь! – Он усадил Эмми в кресло, опустился перед ней на колени и снял с нее туфли. – Промокла насквозь! И чулки тоже. Надо переодеть... О, Эмми, – произнес он со странным всхлипом, обхватил обеими руками ее ногу и внезапно поцеловал ступню. Он хотел проделать то же самое со второй ногой – и Эмми кольнуло неведомое до того мгновения чувство, отчасти жалость, отчасти что-то иное, непонятное, – но тут с порога раздался голос Сэнди:

– Привет.

Всем троим стало до ужаса неловко. Дуг обернулся, не спеша, с достоинством, встал и ответил:

– Привет.

Взгляд серо-зеленых глаз Сэнди не оставлял сомнений: он все понял. Эмми почувствовала, что щеки ее пылают.

– Эмми гуляла по снегу, – невозмутимо сказал Дуг, – и промочила ноги.

– Я не слышала, как ты вошел, – сказала Эмми и поняла, что голос ее дрожит.

– Вижу, – сухо ответил Сэнди. – Простите, что помешал. Я принес тебе рождественский подарок, Эмми.

В руке у него была большая квадратная коробка, обернутая ало-зеленой подарочной бумагой и перевязанная серебряной лентой; под ленту была просунута живая роза.

– Сэнди! – Эмми подпрыгнула и подбежала к нему. Прежде они никогда не обменивались подарками на Рождество, хотя Сэнди обычно присылал ей цветы. – Можно сейчас открыть?

– Вообще-то лучше подождать до Рождества, – сказал Сэнди, – но, с другой стороны, эта штука тяжеловата, чтобы везти ее с собой; так что лучше оставить ее дома – если, конечно, она вообще тебе понравится...

– Ну дай же! – Эмми выхватила у него коробку.

Сэнди усмехнулся; Дуг оставался безучастным. Эмми вынула розу и вставила ее в волосы, разорвала обертку и раскрыла коробку.

Это была статуэтка танцовщицы из венецианского стекла, столь прекрасная, такой тонкой работы, что Эмми невольно вскрикнула от восторга. Золотые крупинки в стекле сверкали и переливались, так что, казалось, еще миг – и фигурка наяву закружится в танце.

– Сэнди! – воскликнула Эмми. – Какая красота!

Сияя, она принялась искать достойное место для статуэтки, примеряя ее то к одному, то к другому столику. Сэнди и Дуг молча наблюдали за ней; затем Дуг произнес:

– Золотая девочка для «золотой девочки». Весьма символично, Сэнди.

– Иногда ты бываешь чересчур умен, Дуг, – добродушно отшутился Сэнди. – Я рад, что тебе нравится, Эмми. Мне она тоже сразу понравилась.

Но слова Дуга неприятно задели Эмми. Ее поразило, что Дуг, со своей хваленой интуицией, заподозрил Сэнди в таком мотиве для выбора подарка. Да, независимый Сэнди, быть может, и не хотел вступать в слишком дружеские отношения с девушкой, у которой много денег; но не в его натуре было намекать на это столь тонко и изысканно...

– Она прекрасна, – снова похвалила Эмми. – Спасибо, Сэнди. Но она же, наверное, стоит целое состояние!

– Ну, не то чтобы целое... – по-прежнему добродушно ответил Сэнди. – Значит, вы скоро уезжаете? Я слышал, Дуг намерен провести Рождество с вами?

Все-то он слышит, прямо как тетушка Медора, подумала Эмми и поставила статуэтку на стол, не переставая любоваться ее хрупкой прелестью. Дуг сказал:

– Да. Эмми и Джастин любезно пригласили меня. И я очень этому рад. Эмми, с этой розой в волосах ты похожа на Кармен.

Сэнди оценивающе взглянул на Эмми:

– Я бы не сказал. Для Кармен Эмми недостаточно смугла и темноволоса. К тому же, роза у нее в волосах, а не в зубах. Кстати, Эмми, тебе нужно переобуться... – практично добавил он.

– О, да! Я сейчас. Вы оба знаете, где у нас выпивка.

Она направилась к двери, а Сэнди обратился к Дугу:

– Ты, конечно, собираешься повидаться с Дианой перед отъездом?

– Конечно, – холодно подтвердил Дуг. – Она считает, что мне обязательно нужно съездить на Ривьеру. Опять же, моя постановка, похоже, доживает последние деньки. Рождественские каникулы она еще протянет, а в январе, боюсь, сойдет со сцены.

Вот почему на следующий день, думая о Томасе Такере, о пьесе Дуга, которая хоть и не провалилась, но и не стала громким событием в театральной жизни, думая еще и о Коррине, Эмми в одиночестве отправилась в театр, где и сделала о Коррине Харрис странное открытие.

В тот вечер, когда Сэнди принес золотую танцовщицу, он и Дуг выпили по парочке коктейлей с Джастином. Джастин был розовощек, улыбался и вообще вел себя как раньше. Когда гости ушли – одновременно, – и Эмми, проводив их, вернулась в гостиную, Джастин спросил:

– Что это с ними? Поскандалили?

– С чего ты взял?! Сэнди принес мне подарок к Рождеству. Вот, посмотри! Правда, чудо?

– Стоит немалых денег, – рассудительно заметил Джастин. – Я так полагаю, Дугу это не понравилось?

– Послушай-ка, Джастин, – встревоженно и сердито произнесла Эмми, – уж не вбил ли ты себе в голову, что эти двое соперничают, дабы завоевать мою... мое расположение?

– Скорей, твою руку, – поправил Джастин и, подумав, добавил: – Нет, я так не думаю. У Сэнди достаточно здравого смысла, чтобы не жениться на обладательнице такого богатства; ну, а Дуг женат – и будет женат еще много-много лет.

Агнес, наконец-то, соблаговолила подать ужин.

Джастин радостно сообщил, что готов к путешествию. Эмми сказала, что она тоже; в тот день она получила дорожные чеки и билеты. Агнес с угрюмым видом заявила, что собирается на все праздничные дни к племяннице, и что уборщица будет приходить ежедневно, проветривать квартиру, вытирать пыль и забирать почту.

На следующий день Эмми улучила минутку и написала кратенькое благодарственное письмо Сэнди. Их самолет улетал в полночь; к вечеру Эмми закончила сборы, разделалась со всеми делами и внезапно решила пойти в театр, сообразив, что увидит пьесу Дуга в последний раз.

Перед Рождеством билеты на любые представления обычно идут нарасхват; но с постановкой Дуга так не случилось. Партер был полон примерно на треть, но Коррина играла так, точно был аншлаг, зрители толпились в проходах, и она не имела права их разочаровывать – ни одного, ни на миг! Эмми любовалась тем, как грациозно она движется, как тонко чувствует паузу, и чувствовала, что начинает относиться к этой женщине с большим уважением.

Да, Томас Такер был прав – Коррина действительно очаровательна! Теперь Эмми понимала, что нашел в ней Гил Сэнфорд. У него было достаточно денег, чтобы обеспечивать себя, хотя он никогда не жил в роскоши; но женитьба означала бы для него немалые расходы. Однако, глядя на блестящую игру актрисы, Эмми видела, что эта женщина способна была разжечь в Гиле истинную страсть. Дуг написал для нее хорошую роль, и Коррина провела ее великолепно. Ее несколько раз вызывали на сцену, да и сама Эмми хлопала до тех пор, пока у нее не заболели ладони. Затем Коррина вывела на сцену остальных актеров и грациозным жестом представила их публике; в конце процессии был и юный Томас. Эмми снова подумала о том, что он не по возрасту умен и проницателен.

Она подождала, пока зрители разойдутся, и поднялась за кулисы. Швейцар узнал ее и молча пропустил. Рабочие сцены разбирали декорации. Эмми всегда казалось, что закрытию спектакля должна сопутствовать тоска; но впереди была рождественская неделя, и за кулисами царило радостное предпраздничное оживление.

• Предыдущая
• 30/49
• Следующая