Поступь смерти - Эхерн Джерри - Страница 16

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая

Она поднесла к губам сигарету, ожидая, когда он даст ей огня. Эшбрук дал ей прикурить, потом бросил «Зиппо» на ковер рядом с пистолетом.

— Чтобы через вас выйти на вашего зятя?

— Дэвида Холдена? Может быть, я не знаю. Я не доверяю Роману Маковски. И, как бы там ни было, это мне тоже выйдет боком.

— Хорошо. Люди из «Моссада» говорят, что они заполучили того перуанского наркодельца, которого взял в плен ваш зять.

— Ортегу де Васкеса, — вспомнил Эшбрук.

— Правильно. Они три раза перепроверили его информацию. Президент Маковски…

— Давайте называть его просто мистер или парнишка, или как-нибудь еще, о'кей?

— О'кей. Так вот, наш парнишка спит с этой женщиной, Нэнси О'Донелл. Она член «Фронта Освобождения Северной Америки», как и сказал Ортега де Васкес. По-моему, он — тупица.

— Маковски? И что?

Электра засмеялась.

— Наверное, он…

Она затянулась сигаретой и сказала:

— Это не просто невинные шалости. Он не знает, что она член «Фронта». Израильская разведка думает, что Нэнси курьер ФОСА. У нее есть другой постоянный любовник в Александрии, а живет она в Белом Доме. Любовника зовут Артуро Гузман.

Том Эшбрук на секунду задумался. Он уже где-то слышал это имя. Он почувствовал, что постарел, не может сразу вспомнить нужную информацию.

— Мой отец говорит, что Гузман — один из самых крупных торговцев наркотиками в мире.

— Именно это я о нем и слышал, — кивнул Эшбрук. ФОСА в основном финансировался за счет продажи наркотиков, так что это было неудивительно.

— Но вы знаете, на ком он женат?

— Нет, — честно признался Эшбрук.

Электра затушила сигарету, отпила из бокала и наклонилась к нему.

— Он женат на русской эмигрантке, которая была дочерью Алексея Кирова.

— Кирова? Кажется, его отец был тем известным большевиком, а они любили брать разные дурацкие псевдонимы. Так, например, Иосиф Сталин означает стальной Иосиф. Этот Киров, кто он?

Электра засмеялась.

— Он в Советском Союзе то же самое, что босс Коза-ностра, все равно, что capo di tutti capi[1] в мафии. Поскольку он никогда не шел против властей, они не особенно беспокоили его, как говорит мой отец. Но, когда началась, как они называют, гласность, Киров уехал на Запад.

— Далеко на Запад?

— Папа говорит, он живет где-то возле Касабланки, на Марокко. Для наркодельца — это идеальное место.

Том Эшбрук взял у нее сигарету. Она курила настоящие сигареты «Пэлл Мэлл». Он затянулся, закрыл глаза и сказал:

— Похоже, Киров контролирует Гузмана через его жену. А Гузман связан, а может быть даже контролирует подругу Маковски. — Он задумался, потом засмеялся: — Черт, я уже слишком старый. Это для меня сложно.

— Можно, я сделаю кое-что?

Он открыл глаза и взглянул на нее.

— Что?

Она наклонилась к нему, обняла за шею и стала целовать в губы. Потом Электра опять села прямо.

Эшбрук уставился на нее.

— Я знаю, что вы женаты и что вы старше моего отца, но мне так захотелось. Я подумала, мы оба поймем…

— Что поймем?

— Что мы упускаем из-за того, что вы женаты и друг моего отца.

— Вы очень красивая девушка, Электра, — это единственное, что пришло ему в голову, потому что в его возрасте было бы глупо сказать, что она хорошо целуется.

Том Эшбрук оперся на кушетку позади них и закрыл глаза, затягиваясь сигаретой. Он чувствовал себя слишком старым.

Он услышал, как повернулась дверная ручка. Правой рукой Эшбрук бросил сигарету в камин и закрыл Электре рот, чтобы она не закричала, а левой схватил пистолет.

Секунду он смотрел в изумленные глаза Электры, потом убрал руку, направив дуло на дверь. Девушка подала ему кобуру, и он накинул ее на плечо. В боковом карманчике было еще две полных обоймы.

Из своей сумочки Электра достала маленький полуавтоматический пистолет. Эшбрук слышал, что человек пошел в спальню. Наверное, он надеялся найти их там.

Дверь открылась, и появился мужчина в белом костюме, с короткоствольным револьвером в правой руке. Эшбрук не мог рассмотреть его лица, да на это и не было времени. Держа пистолет на уровне глаз, Эшбрук два раза выстрелил.

Человек тоже успел выстрелить, пуля срикошетила от паркета, потом «гость» упал навзничь в открытую дверь.

Электра Димитропулос была уже возле двери, обеими руками держа пистолет.

Автоматная очередь прошила стену, отбросив Электру от двери. Правая грудь и живот сразу окрасились кровью. Эшбрук бросился на пол, и пули засвистели у него над головой. Он перекатился, успев подумать, что, наверное, потянул сухожилие и два раза выстрелил в фигуру, которая появилась в дверях.

Даже падая, человек нажимал на спуск, пули ударялись в стены, отрывая от них щепки.

Том Эшбрук достал еще одну обойму и перезарядил пистолет. В комнату больше никто не вошел.

Эшбрук встал на колени, а потом, превозмогая боль в правой лодыжке, поднялся на ноги. Пустую обойму он засунул в карман халата. Обоймы сейчас были, как стакан воды в пустыне.

Эшбрук похромал через комнату, направляясь к Электре. Она наверняка умерла. По пути осмотрел тело на пороге. Труп. Тот, кто стрелял из пистолета, тоже был мертв. Он взял пистолет.

Дождь все еще шел.

Эшбрук вернулся к Электре. Ему тяжело было опуститься возле нее на колени, но он сделал это. Держа пистолет в правой руке, он поднял голову Электры.

— Глупо, — улыбнулась Электра. — Насмотрелась кино. В кино не стреляют сквозь стены.

— Ты права, Электра.

— Поцелуй меня, Том.

— Хорошо.

Эшбрук наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам. Потом она умерла.

Эшбрук осторожно опустил ее хорошенькую головку на пол.

С большим трудом, превозмогая усиливающуюся боль в ноге, Эшбрук встал. Он посмотрел на труп в спальне. Конечно, ни у автоматчика, ни у того, кто лежал в расползавшейся луже крови, не было никаких документов, можно было даже не искать. Но оба они были, без сомнения, американцы.

Ставки росли.

Эшбрук пошел в ванную переодеваться.

— Я до сих пор точно не знаю, как он это сделал, но, наверное, он нанес на спички фотоэмульсионный слой, а потом спроецировал текст, как при фотопечати. Хотя я читал об этом только в шпионских романах. Я уверен, что мистер Серилья оставил нам что-то у себя в доме, в тайнике, который обозначен на чертеже.

Лефлер и Блюменталь вошли в палатку и остановились около входа. Стил знаком показал, чтобы они заходили.

— Я надеюсь это найти.

— Как? — спросила Рози.

— Со стороны матери у меня есть двоюродная сестра. Ее дочь работает в Белом Доме.

Холден сидел молча, только слушая и наблюдая.

— Но что мы можем сделать? — настаивала Рози.

— Я еще не знаю. Но она работает в обслуге. А слуга — это все равно, что невидимка. Может быть…

— Когда мы узнаем точно, босс? — спросил Раннингдир, отрываясь от работы.

— Я не знаю, — признался Стил, — мы могли бы попробовать проникнуть в дом к мистеру Серилье. Он опечатан. Не хотелось бы срывать печать, но если нет другого выхода…

Наконец заговорил Дэвид Холден.

— Если мы не найдем ничего против Маковски, то у нас будет очень большая проблема. Ячейки «Патриотов» постоянно теряют людей по всей стране, как нам передают по сети. Даже связь через курьеров уже ненадежна, потому что мы теряем людей, и их некем заменить. Сейчас мы — единственная ячейка, которая хоть как-то может противостоять ФОСА.

Самый молодой из пяти бывших агентов ФБР, которых привел с собой Лютер Стил, сказал:

— Люди доверяют вам, профессор Холден.

— Людей слишком мало, Рэнди. Я не хочу сказать, что мы сдаемся, но, похоже, это чувствуют все в лагере. Одно подразделение «Патриотов» не может бороться и с ФОСА, и с президентскими «Ударными отрядами».

— ФОСА успокоился, — возразил Раннингдир. — Интересно, почему?

• Предыдущая
• 16/33
• Следующая