Погоня за призраком - Эхерн Джерри - Страница 3
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
Глава вторая
Фрост открыл глаз, что-то пробормотал спросонья. И посмотрел на мужчину, который сидел рядом.
— Извините, я, кажется, задремал, — сказал он и выглянул в иллюминатор, еле сдерживая зевок.
День был ясный и погожий; под самолетом проплывали аккуратно размеченные поля, однажды Фрост даже увидел, как по земле скользнула тень самого лайнера.
Капитан закурил сигарету и подумал о Бесс.
Взрыв бомбы в лондонском универмаге практически уничтожил весь второй этаж, где в то время находилась Бесс. Ее могила на кладбище в пригороде Чикаго — там жили ее родители — осталась пустой. Никаких останков обнаружить не удалось.
Кроме Бесс от взрыва погибли еще одиннадцать человек, шестьдесят семь получили ранения различной степени тяжести. Сам Фрост тоже был оглушен взрывной волной и заработал несколько порезов и синяков. Но он очень легко отделался.
Когда через два часа его выпустили из больницы после оказания первой медицинской помощи, Фрост вернулся к зданию универмага, окруженного полицейскими кордонами, и долго стоял там. Просто стоял и смотрел. Молча. Неподвижно.
Уже в час ночи сержант полиции подошел к нему и спросил, почему он тут стоит. И тогда Фрост заговорил, его словно прорвало.
“Смерть близкого человека очень характерно влияет на нас, — подумал он, гася сигарету в пепельнице и снова поворачиваясь к иллюминатору. — В какой-то момент нам просто необходимо выговориться, излить душу, пусть даже совершенно постороннему человеку.
Наверное, таким образом мы сохраняем наш рассудок в относительном порядке, но интересно, что в такие минуты мы рассказываем чужим даже то, в чем далеко не всегда имеем смелость признаться и самим себе”.
У сержанта как раз был перерыв, и они с Фростом пошли в ночной бар. Полицейский заказал чашку кофе — его дежурство еще не закончилось, а Фрост удовлетворился бокалом пива.
Он достаточно знал себя, чтобы понимать: стоит ему начать пить по-настоящему, и он уже не остановится.
Капитан рассказывал случайному собеседнику о Бесс, о том, какой замечательной женщиной она была, об их намечавшейся свадьбе, о том, как они познакомились, вспомнил даже ее слова о фигурках на свадебном торте, из которых у одной на глазу должна была быть черная повязка.
Фросту немного полегчало, но все равно он чувствовал настоятельную потребность выпить чего-то более крепкого и уже было поддался искушению, когда вдруг заговорил сержант.
— Да, приятель, этих взрывов и бомбежек я уж насмотрелся. Я был еще совсем пацаном, когда фрицы бомбили город, и эти бомбы страшно визжали и грохали. Помню, я тогда спросил у своей матери — упокой, Господи, ее душу — почему фрицы это делают и заставляют людей так страдать. Гарри, — ответила она мне — если ты вдруг поймешь, почему кто-то так поступает, то берегись, это может для тебя плохо закончиться. Тогда я ни черта не понял из ее слов, но сейчас зато знаю, что она имела в виду. Ведь нормальный человек никогда не сможет понять, что движет этими проклятыми террористами, потому что они как бы и не люди. А если ты начнешь понимать их, то и сам станешь таким же, как они. Сейчас вот я смотрю на вас и вижу в вашем глазу, что вы не понимаете, просто не можете осознать, почему террористы подложили бомбу в универмаг и хотели убить невинных людей. И это хорошо, что вы не понимаете. Это поможет вам остаться человеком.
“А понимают ли это они сами, — подумал Фрост, — те, кто называет себя террористами?”
Затем он позвонил в Чикаго родителям Бесс и рассказал о случившемся. Капитан знал, что они будут винить в происшедшем его. И подумал отвлеченно, почему вокруг него всегда так много насилия и крови? Может, он каким-то образом притягивает смерть?
Следующие три недели Фрост провел в Лондоне. Он каждый день по нескольку раз наведывался в Скотланд-Ярд, ходил по барам и пивнушкам, где — как поговаривали — собирались люди из ИРА.
Но он все больше убеждался, что все это бесполезно, и ощущение собственного бессилия угнетающе действовало на него. Лондонская полиция даже не смогла установить, какая именно ячейка ИРА несет ответственность за взрыв. Если вообще ИРА была тут замешана.
Придя в отчаяние, Фрост даже подумывал отправиться в Ирландию — Северную или республиканскую — найти там кого-нибудь, связанного с ИРА, и убить в знак возмездия. Но тогда он вовремя вспомнил мудрые слова английского сержанта и передумал. Ведь такой поступок справедливо поставил бы его самого в один ряд с террористами.
Фрост связался со всеми, кто занимался проблемами терроризма и мог бы хоть как-то ему помочь: с агентом службы безопасности Египта Шарифом Абдусалемом, со старым знакомым из израильской “Моссад” Ицхаком Нифковичем, с приятелем, который работал в ЦРУ. Все, что он просил, — это хоть какой-нибудь след, хоть самая маленькая зацепка. Тогда капитан смог бы найти виновных в смерти Бесс и отомстить им. И это было бы уже совершенно другое дело. Око за око, зуб за зуб.
Фрост закрыл глаз, чувствуя, что ему стало тяжело дышать. В следующий миг он понял, что сейчас заплачет, и страшным усилием воли подавил в себе это желание. Он не имел права раскисать.
Фрост стоял в туалетной кабинке, находившейся в хвостовой части самолета, и протирал лицо холодной водой. Черная повязка с глаза была снята и пустая глазница выглядела довольно уродливо. Впрочем, это никогда не смущало Бесс.
Фрост плеснул еще немного воды и подумал, как это несправедливо, что мужчина с развитым чувством самолюбия не может себе позволить хоть иногда заплакать. Затем он насухо вытер лицо бумажным полотенцем и вновь закрепил на голове черную повязку.
Фрост оглядел себя в зеркале. Ему не давала покоя мысль, почему в нем клокочет такая ненависть к неизвестному террористу: то ли он жаждет мести потому, что этот фанатик отобрал жизнь Бесс, то ли потому, что он вырвал Бесс из его, Фроста, жизни.
Капитан взглянул на “Ролекс”, украшавший его левое запястье. Что ж, по крайней мере, Бесс умерла с его обручальным кольцом на пальце. Хотя, конечно, это слабое утешение.
Фрост вспомнил умирающего старика во Вьетнаме, который дал ему кольцо. Может, эта штука всем приносит несчастье?
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
