Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака - Эпосы, легенды и сказания - Страница 38

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая

Аргун Бограи сказал:

– О шах, Катран не какой-нибудь незаметный мужичонка. У него два брата есть, Катур и Сейлем, они обязательно станут его разыскивать. Надо заковать его в цепи, с отрядом из двухсот всадников отправить в ущелье Бограи и держать заложником. Назначить к нему охрану надежную и стеречь как следует.

Тем временем от вращения небосвода серебряная бусина упала в золотой таз, вознеслась вверх опора утра, сияющее солнце высунуло голову из воротника востока, вступило на землю воинство дня, а полки ночи обратились в бегство. Газаль-малек воссел на трон, вельможи государства служить ему явились. Час прошел, Катран-пахлаван не пришел.

– Что это Катран не идет? Поглядите, что с ним случилось? – говорит Газаль-малек.

А у царевича был слуга, управитель его дворца и смотритель гарема, по имени Кафур [23]. Отправился он к шатру Катрана. Видит, слуги возле шатра стоят, а полотнище переднее опущено. Он говорит:

– Почему богатырь мешкает, на службу не идет? Шах мне велел спросить, отчего Катран-пахлаван битву не открывает? Неужто спит еще?

– Да он еще из шатра не выходил, – отвечают ему.

– Так ступайте кто-нибудь, скажите ему, что Лала-Кафур, слуга Газаль-малека, пришел, его зовет.

Слуги говорят:

– О Лала, ты посмелее, куда угодно заходить можешь… Зайди к нему сам, скажи.

Кафур поднял полотнище палатки, внутрь вошел. Видит, постель разобрана, ночная одежда разбросана, боевой конь рядом стоит, а Катрана нигде не видать.

Завопил он, закричал:

– Нету в шатре Катрана!

Слуги прибежали, Катрана найти не могут, переполох начался. Возвратился Кафур к Газаль-малеку, доложил ему, в чем дело. Тут слуги Катрана подоспели, говорят, мол, все золото и серебро, ковры и все, что плохо лежало, унесли. Другие пришли, сказали, что тот паланкин, в котором дочерей Мехран-везира доставили, тоже пропал. Огорчился Газаль-малек, расстроился, а тут еще люди пришли, докладывают:

– Царевич, тридцать рабов исчезли.

А еще кто-то говорит:

– Два мула неизвестно куда скрылись.

Еще больше нахмурился Газаль-малек, помолчал, а потом молвил своим военачальникам:

– Как же это быть могло? Ну, золото, серебро, скотину воры могли украсть, но как унести такого богатыря, как Катран, да тридцать гулямов, да еще люльку? Может, они где-нибудь здесь укрылись?

Тут выступил вперед Катур, брат Катрана, а за ним – его тридцать гулямов. Сказал он:

– О царевич, прошлой ночью брата в мешок запихали и утащили, на его боевого коня взвалили, да конь заупрямился, идти не хотел. Я с караулом проезжал. Когда мы подоспели, они его бросили и убежали. Мы его обратно в лагерь отвезли, а царевичу ничего не сказали, чтобы Катрана не огорчать, не позорить его перед царевичем. Наверно, его опять унесли.

– Да как его с тридцатью гулямами вместе унести могли? – говорит Газаль-малек. – Это каким же богатырем надо быть!

Тут нашлись люди, которые видели, как Атешак вел связанного Самака к Катрану. Они стали рассказывать:

– О царевич, видно, все это проделки Самака. Мы вчера видели, как Атешак его с веревкой на шее да со связанными руками к Катрану вел. Мы было побежали следом, да Атешак нас прогнал. Это Самак все сделал!

Пока они так говорили, соглядатай пришел. Поклонился и сказал:

– О шах, видел я в стане Хоршид-шаха богатыря Катрана. Тридцать рабов с ним, всех их в плен взяли, ночью привели. Самак и Атешак, оказывается, спознались, а хуже всего то, что Атешак царевичу изменил, к Самаку переметнулся. Я там оставался до того времени, когда Катрана заковали и отослали в ущелье Бограи, а гулямов попарно раздарили.

Разозлился Газаль-малек, услыхав эти слова, так что даже руку себе зубами прикусил, думает: «Что об этом на белом свете говорить станут? Такого богатыря, как Катран, с тридцатью гулямами выкрасть ухитрились, а из тридцатитысячного войска никто даже и не шелохнулся!»

Обратился он к своим военачальникам:

– Ну, что скажете? Будем с ними сражаться или нет? А если они первые в бой пойдут, как нам поступить?

– О шах, – отвечают военачальники, – хоть Катрана и выкрали, но все же это только один человек. Мы, пока живы, сражаться будем!

Катур поклонился и сказал:

– О царевич, теперь это мое дело, ради брата я все силы положу: или голову сложу, иль его освобожу!

Царевич его похвалил, других возблагодарил, но тут Шакар-писец говорит:

– О шах, надобно все хорошенько обдумать. Самое лучшее, если мы здесь за их войском понаблюдаем, вызнаем, как дело повернется, да к обороне приготовимся, чтобы, коли уж придется воевать, твердо стоять. А сами пошлем шаху письмо, расскажем' ему, что приключилось, чтобы он прислал нам помощь, и тогда нам легче будет справиться с неприятелем.

Газаль-малек сказал:

– Ну, пиши письмо, как сумеешь, по собственному разумению, только не упусти ничего.

Шакар тотчас потребовал чернильницу и перо и подготовил письмо. Сначала бога помянул, а дальше так написал: «Письмо от Газаль-малека, слуги шаха мира, к Армен-шаху, владыке всей земли, господину моему царственному отцу. Да будет известно государю, что, когда мы с войском покинули его и отправились, куда было сказано в письме Мехрана, я бросился в пасть дракона, а все ради того, чтобы заполучить дочь Фагфура. Но эта страсть чумой для меня обернулась. Не так все пошло, как я замышлял и желал, и не так, как нам обещано было. Надежды мои не сбылись, потому что Хоршид-шах выбрался на свободу и девушку, которую Фагфур уже послал ко мне, по дороге перехватил и увез. А сам укрылся в ущелье Бограи у Аргуна Сарчупана. Когда же Фагфур узнал об этом, он послал Хоршид-шаху подарки, дал ему войско, избрал его в зятья и послал с нами воевать. Хотя Мах-пари с ними нет, ее отвезли в крепость Шахак, но все равно, когда Хоршид-шах сюда прибыл, мы устроили сражение, и с обеих сторон было перебито много народу, а в конце концов ночью из нашего лагеря выкрали Катран-пахлавна. Есть среди них один человек по имени Самак, разбойник и ловкач, это он освободил Хоршид-шаха и вообще такое творит, чего никто в мире сделать не может. А Мехран-везир очень много усердия приложил и сейчас тоже о нас радеет. В подтверждение своих слов он прислал нам много добра всякого, а также свою жену и дочерей. Но как мы ни старались, толку нет – ни Мехрану, ни нам самим ничего не удается. Пребываем мы на прежнем месте, но только нет у нас настоящего полководца и как войну вести, мы не знаем. Коли хочешь со своим сыном еще свидеться, пришли поскорее войско и опытного военачальника, мудрого, умелого и осмотрительного, ибо у врагов войско несметное и воины доблестные. Один из них, как вышел, так два дня подряд всех побеждал, много народу побил. Говорят, это брат Хоршид-шаха и зовут его Фаррох-руз. Коли соизволит государь-отец, пусть передаст привет матери моей и сестре. Мир вам».

Закончил он письмо, прочел Газаль-малеку, царевич и богатыри похвалили его, он к письму печать приложил, потом крикнул гонца и вручил ему со словами:

– Быстро доставь это письмо Армен-шаху.

Дали гонцу бегового верблюда-дромадера, плотного, с рыжей шерстью, высокого, выносливого, быстроходного, китайской породы, глазастого, знающего дорогу, такого верблюда, что ест мало, а бежит быстро. А проводника того звали Саман. Сел он на верблюда и пустился в путь, полетел, словно ветер осенний.

И вот, значит, сидит Газаль-малек у себя в лагере, на бой не выходит, а Хоршид-шах говорит своим богатырям:

– Что-то они сражаться не идут. Верно, Армен-шаху письмо послали, помощи просят. Надо нам выступить и затеять бой.

Богатыри отвечают:

– О шах, давай лучше сегодня выпьем. Они по Катрану горюют, оттого и не вышли на поле брани.

• Предыдущая
• 38/76
• Следующая