Мастер силы - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая

— Почти. Заснул очень быстро.

Леденцов обратил внимание, что Иван Иванович не сводит глаз со входа на больничный двор.

— Саню ждём? — спросил Леденцов.

— Его. Ладно, давайте пока своими силами.

Обновлённый лингвист вцепился в рукав леденцовского халата, демонстрируя, что никуда он не уйдёт, и не надейтесь.

— Главное это здоровье, — сказал Портнов. — Не улыбайтесь, банальные истины всегда верны. Поэтому они и банальны.

— Что само по себе есть банальная истина.

— Разумно. Давайте начнём с самочувствия. Представьте, что вы веселы, бодры и полны жизненных сил. Зажмурьтесь, это должно помочь.

С закрытыми глазами действительно оказалось проще. Емельян Павлович после секундного раздумья вообразил висящий в воздухе фонарик, луч которого накачивает его бодростью. Начал с головы, высветил в ней каждый закоулочек, потом методично прошёлся придуманным лучом по шее, плечам, груди… Когда через пять минут он открыл глаза, то почувствовал непреодолимое желание подпрыгнуть. Или спеть. Или выкинуть какую-нибудь ещё штуку.

— Чудненько, — сказал Иван Иванович, — а вы никакого сопротивления не чувствовали?

— Нет. Очень легко всё прошло.

Портнов обернулся к лингвисту и спросил:

— Помогал?

Тот виновато закивал.

— Сергей! Пока ваша помощь не нужна. И вообще, вы с господином Леденцовым ещё не слишком хорошо согласованы.

— Я просто хотел помочь господину… Леденцову.

Емельяну Павловичу не понравилась пауза перед его фамилией. “Да, господин!”, “Нет, господин!”. Какая-то “Хижина дяди Тома”. Портнов тоже поморщился.

— Прошу вас, Сергей, — сказал Иван Иванович, — сходите в регистратуру. Александр, в силу своей бестолковости, вполне может ожидать нас там.

Лингвист-усилитель вопросительно глянул на Емельяна Павловича, и тот автоматически кивнул. Только после этого текстолог Сергей резвой рысью направился в сторону приёмного покоя.

— Теперь то же самое, — попросил Иван Иванович, — но без помощи.

— А как он мне помогал? — сказал Леденцов, закрывая глаза. — Он же мысли мои читать не может.

— По глазам прочитал.

“Изысканные у него шутки”, — подумал Емельян Павлович. Без усилителя дело пошло немного туже. Луч воображаемого фонарика то и дело словно натыкался на зеркало и отражался в случайном направлении. Тогда Леденцов мысленно увеличивал мощность свечения, “зеркало” разлеталось на невидимые осколки, но через несколько мгновений возникало на новом месте.

— Странно, — проговорил Емельян Павлович, продолжая эксперименты с “фонариком”, — что-то мешает.

— Как именно? Сможете описать?

Леденцов подробно рассказал про “фонарик” и “зеркальце”. Ивана Ивановича это приободрило.

— Очень удачный образ вы выбрали, — сказал он, — исключительно удачный. Теперь мы знаем, что это именно “отбойник”.

— А кто мог быть?

— Мог быть другой “топор”… простите, другой мастер силы. То есть недоброжелатель. Но оказался мастер сглаза, то есть доброжелатель.

Иван Иванович пожевал губами.

— Осталось сообразить, кто из добрых чувств к вам мог навести всю эту порчу: арест, аварию, болезнь. Ваши родители живы?

— Да, но они очень далеко, в Сибири. Перезваниваемся-и то редко.

— Понятно. Друзья?

Емельян Павлович задумался. Какие у него могут быть друзья? Партнёры? Ага, конечно! Только зазевайся, и эти “друзья” из тебя дух вышибут. Нужные люди? Вряд ли. Катенька?

— Скажите, а это может оказаться женщина?

— Вряд ли. У женщины инстинкт сохранения в генах заложен. В двойной Х-хромосоме. А тут такое стихийное бедствие. Ладно, составьте на досуге список всех симпатизирующих вам людей, потом вместе поразмыслим. Хотя, в принципе, это может оказаться заезжий. Или специально заехавший… Александр, наконец-то!

Саня, который приближался к ним, вид имел помятый, а кое-где и порванный.

— Вы с кем-то дрались? — спросил Емельян Павлович.

— Нет, — гордо ответил чтец мыслей, -успел спрыгнуть с балкона. Милый Иван Иванович, спаситель! А сегодня пива не наблюдается?

— По-моему, вы ещё с вечера не протрезвели. Разве можно так напиваться, соблазняя чужую жену?

— А разве можно в трезвом виде соблазнить женщину, мысли которой так и лезут тебе в голову? Если бы вы только знали, что все они думают о наших пенисах!

Леденцов понемногу стал забавляться с новыми умениями. Он “наколдовал” больничный ужин по своему вкусу, интересного собеседника за обедом, а к вечеру, расшалившись, решил обеспечить себе на дежурство кого-нибудь помоложе и поинтереснее, чем тётя Саша. Но с последним вышел облом — верная сиделка оказалась на месте, хотя и жаловалась на взорвавшиеся банки с помидорами, протёкшую ванну и боль в ногах. Последнее Емельяна Павловича несколько отрезвило и привело в раскаянное состояние духа. Ему вовсе не хотелось вредить самоотверженной сестре милосердия.

В воскресенье во время визита Ивана Ивановича он осторожно расспросил, могут ли люди сопротивляться его способностям.

— Разумеется. Видите ли, дар “силы”, или “сглаза”, или чтения мыслей — вовсе не исключение, скорее правило. Поэтому если вы наткнётесь на мастера… даже если на подмастерье, то сопротивление может оказаться значительным.

— Как не исключение? Вы же мне говорили…

— …что у вас этот дар выражен очень сильно. Но вы не особенный, не урод и не супермен.

Тут Леденцов не выдержал и рассказал про тётю Сашу. Портнов, как и предполагалось, отругал. Зато теперь стало совершенно ясно, что сиделка Леденцова — отличный компенсатор.

— Это обычное дело, — сказал Иван Иванович, — хорошие компенсаторы всегда наличествуют в большом количестве в больницах, детских домах, страховых компаниях. Это почти всегда женщины.

— А как это вообще работает, — спросил Емельян Павлович, — компенсаторство это?

Портнов удовлетворил его любопытство настолько, что к концу лекции тот уже и слушать перестал. Компенсаторы (то есть компенсаторши) умели очень многое. Вернее, очень многое умели сводить к нулю: сглаз и проклятие, атаку мастера силы и попытку мыслечтения. Даже некоторые болезни они могли лечить простым наложением рук.

— Наверняка помните, — сказал Иван Иванович, — что вам становилось легче, как только мамина рука ложилась на лоб.

— То есть Христос, — улыбнулся Леденцов, — был ещё и компенсатором?

— Иисус, — без улыбки ответил Портнов, — был мастером силы. Огромной силы. И очень добрым. Кто знает, чего бы он натворил, если бы его не остановили.

Леденцов растерялся. До сих пор Иван Иванович не производил впечатления правоверного христианина. И вообще, по его тону трудно было понять, осуждает ли он тех, кто остановил доброго мастера огромной силы. Или сочувствует как людям, выполнившим грязную, но нужную работу.

Тему нужно было менять ещё раз.

— А компенсаторы… они это сознательно это проделывают?

— Почти всегда нет. Просто чувствуют, что им или любимому существу что-то угрожает. И компенсируют.

— Но как? Можете на пальцах объяснить?

Портнов улыбнулся.

— А вы можете на пальцах объяснить, как люди любят друг друга? Я не о соитии, я о единении душ?

— Ну, как… любят, и все.

— Так и компенсаторы. Компенсируют, и всё. Ладно, на сегодня теории хватит. Перейдём к практическим занятиям. Хотите, чтобы завтра вас выпустили? Вот и славно. Давайте работать. И всё время следите, не появится ли ваше “зеркальце”.

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая