Девушка со снайперской винтовкой - Жукова Юлия Константиновна - Страница 16
- Предыдущая
- 16/39
- Следующая
Несмотря на все тяготы военной жизни и предельно жесткий режим, нам удавалось выкраивать немного времени на отдых, общественную работу. В нашем клубе постоянно устраивались концерты, танцы, просмотры кинофильмов. Многие курсанты активно участвовали в общественной работе. Каждый выбирал то, что ему нравилось. Я, например, с удовольствием занималась выпуском ротной стенгазеты. Моим делом было ее художественное оформление. Редколлегия работала дружно, нам удавалось сделать газету интересной и красочной. Мы умудрялись на одном листе ватмана разместить до 20–25 заметок. Они всегда были лаконичны, четки и били в цель. Кстати, этот опыт пригодился мне, когда я стала главным редактором факультетской стенгазеты в институте.
Иногда в стенгазете печатались мои стихи. Читать их со сцены я стеснялась, но в узком кругу, своим девчатам читала с удовольствием. Им нравилось. Аня Верещагина, например, была уверена, что я буду поэтом, и, как она рассказывала, после войны искала мои стихи в газетах и журналах. Но поэта из меня не получилось.
Предметом всеобщей гордости и любви курсанток была художественная школьная самодеятельность. На концерты наших доморощенных артистов с удовольствием ходили не только мы, но и жители поселка. Мне особенно запомнилась исполнительница цыганских песен и романсов Тамара К. Ее выступления неизменно вызывали шквал аплодисментов. Надо сказать, что Тамара частенько злоупотребляла своей популярностью, при любой возможности старалась уклониться от тяжелой и грязной работы, ссылаясь на репетиции, позволяла себе некоторые вольности. Однажды возвратились мы с занятий и увидели, что Тамара сидит на верхних нарах, играет на гитаре и поет. На ней гимнастерка под ремнем, по форме надетая пилотка, а брюки… А брюки, изорванные, будто корова их жевала, свешиваются с верхних нар. Оказалось, что в тот день Тамара дневалила и должна была мыть полы. Не найдя половой тряпки, она решила использовать в этом качестве свои брюки. Они у нее изрядно порвались, старшина обещала выдать другие, но что-то тянула. Вот Тамара и решила ускорить дело. Мы дружно посмеялись над выходкой Тамары. Зато наша старшина М. Логунова, человек справедливый, но очень строгий, баловства не терпела. Она буквально рассвирепела, увидев, что стало с брюками, и отказалась заменить их, пригрозив, что заставит носить их до самого окончания школы. Пришлось нашей Тамаре на потеху всей роте целую неделю ходить в этих рваных брюках, которые теперь уж точно напоминали половую тряпку. Потом старшина сменила гнев на милость и выдала другие брюки.
Вообще наш взвод не испытывал недостатка в шутниках. В одном из отделений служила армянка — красивая, несколько полноватая и очень медлительная девушка. И вот однажды, когда их отделение ночью подняли по тревоге в ружье, она встала в строй в полном военном снаряжении, но без брюк, в белых длинных трусах, выглядывавших из-под гимнастерки. Строй грохнул хохотом. Мы тоже проснулись и от смеха буквально катались по нарам. Хоть и уверяла наша сокурсница, что сделала это не нарочно, просто плохо соображала спросонья, мы не очень верили ей, подозревали, что не давали ей покоя «лавры» Тамары. Долго потом вспоминали в роте этот случай.
Вот написала про армянку и подумала о грандиозной спекуляции по поводу того, что в СССР якобы плохо решался национальный вопрос, отсюда и все нынешние национальные проблемы. Чепуха все это. В нашей снайперской школе учились представители самых разных национальностей. Только у нас во взводе, например, служили и русские, и украинки, и армянка, и татарка, и даже гречанка. Но мы никогда и не думали о том, кто есть кто. Просто вместе жили, спали на одних нарах, дружили, вместе овладевали военной наукой, а потом вместе и воевали. И никаких недоразумений, а тем более конфликтов, на этой почве не возникало.
Я, например, до сих пор не знаю национальной принадлежности многих своих друзей по ЦЖШСП, да мне это и неинтересно, ибо не национальностью определяется ценность человека.
Из нашей школы вышли два Героя Советского Союза — русская Татьяна Барамзина и казашка Алия Молдагулова.
А. Молдагулова погибла, когда, заменив погибшего ротного командира, подняла солдат, залегших под мощным вражеским огнем, и повела их в атаку.
Т. Барамзина целый час одна отбивалась от фашистов, защищая блиндаж с ранеными… Когда у нее кончились патроны и гранаты, немцы схватили ее, пытали, выкололи глаза, а затем в упор расстреляли из противотанкового ружья.
Мы одинаково гордились Алией и Таней, одинаково чтили их память, и нам было безразлично, кто из них какой национальности. Это потом занялись вдруг подсчетами, сколько среди Героев Советского Союза было татар, евреев, представителей других национальностей.
Время шло. Мы продолжали напряженно заниматься. Чем дальше продвигалась наша учеба, тем больше возрастали физические и психические нагрузки. Некоторые не выдерживали. Одна девушка умышленно покалечила себе руку, чтобы не ехать на фронт. Доказать ее прямую вину не смогли и просто демобилизовали, отправили домой. Другая дезертировала из школы, ее быстро нашли, задержали и судили. Заседание военного трибунала проходило в школе в присутствии курсанток. Все мы с возмущением восприняли приговор: досрочно, до завершения обучения, направить на фронт. Мы не понимали: как же так, ведь всем предстояло в ближайшем будущем ехать на фронт, нам внушают, что это почетно — защищать Родину, а тут отправляют на фронт в наказание. Кипятились мы, возмущались, но судьи настояли на своем решении. Тогда это показалось большой несправедливостью, а сейчас думаю: как хорошо, что судьи оказались мудрыми, не прислушались к нашему мнению и не вынесли той несчастной девушке более тяжелого наказания.
В памяти остались всего два таких чрезвычайных происшествия. В основном же девчата справлялись с трудной учебой, а если становилось невмоготу, разряжались более безобидными способами: кто-то поплачет в уголке или отчаянное письмо домой пошлет, другие дурачились, взбрыкивали, грубили всем подряд, уходили в «самоволку». И хотя за каждое нарушение неизбежно ждало наказание, никого это не останавливало.
Зато была и другая возможность — заслужить внеочередное увольнение как поощрение за хорошую работу, учебу и безупречную дисциплину.
Девчата по-разному использовали время увольнения. Я же так тосковала по домашнему уюту и теплу, что всегда ездила только в Москву, к тете Насте — бывшей жене младшего маминого брата. Она любила меня, всегда очень хорошо принимала, подкармливала чем-нибудь вкусным (она работала на бензоколонке, а это во время войны считалось поистине золотым дном). В те годы тетя Настя была уже немолодой, своей семьи не имела, вот и изливала на меня свою нежность и доброту.
К поездке в город мы всегда готовились очень тщательно, это был целый ритуал.
После получения увольнительной начинали «чистить перышки»: отмывали руки, стригли ногти, гладили парадные костюмы, пришивали чистые подворотнички, драили сапоги. Потом дежурный офицер осматривал каждого с головы до ног, заставлял пройтись перед ним строевым шагом, отдать ему честь. И не дай бог, если окажется, что шея плохо отмыта, или ногти не очень хорошо острижены, или носовой платок не первой свежести, или сапоги плохо блестят. Безжалостно поворачивает обратно для приведения в порядок внешнего вида. Уговаривать в таких случаях было бесполезно, зря только время терялось.
Это заставляло нас предельно тщательно готовиться к каждому выходу за пределы школы, особенно к поездкам в Москву. Мне не раз приходилось слышать от самых разных людей, что курсантки нашей школы всегда в лучшую сторону отличались от других военных девушек. Однажды подобный комплимент я сама услышала от дежурного офицера одной из комендатур в Москве. Меня задержал патруль, привели в комендатуру, сначала минут тридцать гоняли строевым шагом по мощеному двору, заставили шинель в скатку скрутить (проверяли, умею ли), а уж потом стали разбираться. Выяснилось, что задержали меня напрасно, несправедливо придравшись к какой-то мелочи. Никто передо мной, естественно, не извинился, зато дежурный офицер, отпуская меня, спросил: «Как это удается вам так нарядно выглядеть в обычной солдатской форме?» И добавил, что не первый раз встречает курсанток нашей школы и каждый раз удивляется отличной выправке и внешнему виду девчат.
- Предыдущая
- 16/39
- Следующая
