Тайный сыск царя Гороха - Белянин Андрей Олегович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/42
- Следующая
Пришлось махнуть на него рукой, придем на место – уж там и разберемся. Если надо арестовать одного дьяка, то для этого и нас двоих много. А если там шамаханы, то пусть парень потрудится от души. С такими мыслями мы незаметно дотопали до жилья предполагаемого преступника. Из-за соседних заборов и домов тихо вышли около десяти стрельцов, отряженных на тайную слежку за дьяком.
– Часа три, как вошел, – доложил мне старший. – Бежал, ровно его сам черт за пятки хватал. Как двери запер, так наружу уже и не выходил, свет в окошке по сию пору горит. Боле никого подозрительного не видали, ни из дома, ни в дом. Что прикажешь, сыскной воевода?
– Окружить дом. Я, мой помощник и еще пять молодцов производят задержание. Остальные осуществляют работу группы прикрытия. При первом же признаке появления шамаханов или иных противников – действовать по обстановке. Все по уставу, один предупредительный выстрел вверх, после чего, в случае неподчинения приказу, – прицельный огонь на поражение.
– Смилуйся, батюшка… – опешили стрельцы. – Да ежели мы в воздух палить будем, так, пока наше ружье перезарядишь, все враги разбегутся!
– Не лишено логики, – вынужденно признал я. – Тогда просто кричите: «Стой! Стрелять буду!»
– А как встанет, так и стрелять?
– Все, юмористы! Шутки в сторону. Всем разойтись по местам и выполнять задание. Митька, выбери пятерых – и за мной!
Все взялись за дело так, будто репетировали два года. К тому времени, как мы постучали в дверь, весь дом был надежно оцеплен двойным кольцом суровых стрельцов, наставивших стволы. Если выстрелят все разом, то наверняка превратят домик в решето, покрошив нас вместе с шамаханами. Поправив фуражку, я деликатно постучал:
– Гражданин Груздев! Откройте, пожалуйста, – милиция.
В ответ гробовое молчание. Мы переглянулись.
– Гражданин Груздев! Я требую, чтобы вы открыли дверь. У нас есть ордер на обыск и арест.
Тот же результат.
– Предупреждаю, что в случае неподчинения законным властям мы будем вынуждены ломать дверь.
Поскольку изнутри по-прежнему не донеслось ни звука, я постучал еще раз, больше для очистки совести, и кивнул Митяю. Он навалился плечом, крякнул, нажал, раздался треск досок. Мой напарник рухнул внутрь поверх выдавленной двери. Мы ворвались следом, пройдя прямо по его спине. В доме было четыре комнаты, дьяка Филимона не оказалось ни в одной…
– Нет его… – недоуменно развел руками Митяй. – Мы со стрельцами ужо и в печку заглянули, и под лавки, и в сенях, и на чердаке глядели, – как сквозь землю провалился!
– Подозрительно… Ты ведь говорил, что дьяк пришел домой и никуда не выходил?
– Так точно, батюшка. Вот стрельцы тоже докладывают – не выходил он. Да и свечи в доме горят, угли в печи еще не прогорели, вон баранка на столе еще не доедена… Ох ты ж ирод проклятущий!
– В каком смысле? – не понял я.
– Так ведь сегодня постный день! Мясо потреблять нельзя, а он, изменник, ребрышками жареными балуется.
Один из стрельцов подошел поближе, понюхал миску с мясом и скривил рот:
– Дозволь слово молвить, сыскной воевода. Не баранина это, а собачатина, прости Господи… Мы вон в сенях шкуру свежесодранную заприметили. Небось здоровенный кобель был.
– Ну и дела творятся у вас в Лукошкине… – Я снял фуражку и вытер выступивший пот.
Бабка права, дьяк здорово околдован. Собак есть? Или же мы имеем дело не с дьяком, а принявшим его личину шамаханом. Судя по тому, что я о них слышал – эти урки и не на такое способны.
– Проверить все помещение еще раз. Все необычное тащить ко мне, а самое главное – найти перстень с хризопразом. Вопросы есть? Выполняйте!
Стрельцы ринулись на поиски, переворачивая все вверх дном, но то, что нужно, обнаружил именно Митька. Причем, как всегда, случайно.
– Таракан? Ах ты, погань басурманская! – И он так крепко припечатал насекомое ногой, что одна из досок пола хрустнула. – Виноват, батюшка… Щас гляну, небось не поломал…
Откинув вязаную дорожку, мой напарник внимательно оглядел треснувшую половицу и недоуменно буркнул:
– Да тут петли железные… Никита Иванович, уж соизвольте посмотреть, как я здесь расстарался!
Яркая полосатая дорожка, обычно украшавшая полы домов зажиточных граждан, одним концом была крепко прибита к деревянной крышке подпола. Взяв свечи, мы вшестером поочередно спустились вниз, оставив одного стрельца на охране люка. Подвальное помещение являло собой точную копию боярского. Тот же склад оружия с преобладанием тяжелых топоров и зубастых сабель, та же молельня с каменным уродцем на алтаре, тот же подземный ход… Оставив еще одного стрельца, мы двинулись в черную пасть тоннеля. Его смело можно было так называть, ход был высок и настолько широк, что мы могли свободно идти по двое. Видимо, этим путем намеревались провести целую армию. Мы довольно долго шли, пока один из стрельцов не обнаружил новое ответвление в стене, словно в большом тоннеле решили пустить еще и узкоколейку. Двоих ребят я отправил на исследование этого хода, а остальные пошли за нами. Мы топали еще не меньше часа, пока впереди не забрезжил слабый свет луны. Выход из подземного хода оказался надежно замаскирован густыми кустами орешника. Осторожно раздвинув ветки, я шагнул наружу:
– Митька, где это мы?
– За городской стеной, в лесу на Гадючьей горке, – поосмотревшись, определил он. – Эвон куда нас занесло… Место нехорошее, проклятое место. Грибы не растут, ягоды тоже, звери да птицы его избегают, орехи есть, да и те горькие. Кому ж энто взбрело сюда ход рыть?
– Дубина, ход прорыт не ради того, чтоб из города тайно попасть в лес. Кто-то очень хочет помочь шамаханам беспрепятственно попасть из леса в столицу. Всем соблюдать предельную осторожность! Эй, молодцы, останетесь на охране здесь. Митька, за мной! Посмотрим, что тут у нас поблизости…
– Есть, воевода, – кивнули стрельцы, обнажая сабли. – Ежели беда какая, только шумни – враз прибежим на выручку.
– Не извольте беспокоиться, батюшка участковый, – вмешался Митяй. – Случись что, я не подведу! Никого на помощь звать не придется, разве что злодеев за ноги в тюрьму растаскивать… А уж я им, ворогам, своим прутиком таких кренделей навешаю!
– Не горячись. Пойдешь со мной на разведку и веди себя как мышка. Ввязываться в драку нам сейчас ни к чему. Если очень хочешь подвиги посовершать – иди в царево войско, а наша работа тонкого обращения требует.
Он тут же покаялся, присмирел и двинулся вслед за мной так мягко, что даже сучок под ногой не хрустнул. Я наверняка производил больше шума, а громадный Митяй, к моему удивлению, шел тихо, как тень, ориентируясь в ночном лесу с легкостью опытного краснокожего. Долго идти не пришлось, между деревьев мелькнул свет. На большой поляне горел высокий костер, вокруг сидели люди. Я сразу обратил внимание на их странную одежду. Сомнения быть не могло – перед нами расположились самые настоящие шамаханы!
Шамаханы были очень похожи друг на друга, так, словно их где-то штамповали по определенному стандарту. Рост ниже среднего, глаза узкими щелочками, жидкие черные усы и бороденки, одежда из скрипящей кожи, на плечах шкуры, на головах высокие лисьи шапки. Оранжевые блики огня отражались на многочисленном оружии. Их было человек двадцать, один, с седой бородой и непонятными амулетами на шее, держал речь. Кто он – колдун, вождь, старейшина – я не знал, говорил шамахан тоже не по-русски, но почему-то общий смысл до меня доходил:
– Базарлы э Афанас-бай сапсем туп! Такая громадны дурды во всем Сарае нигде ек. Упутляи якши? Не распутлян, как спроспицу? В пасть кляп заталды? А тогда внимай моя, храбурай батыры, чтоб всем все Орда под себя загребаллы! Русскый ханум – ай, ай, ай, слаще щербет или сахара. Русская декханин – могучая ык медведяй. Весь день и темень – паши, паши, паши… Якши раб! Русская мечеть золотай полным-полна! Все моя! Все – загребаллы, ограбаллы, увороваллы… Жигай, резай! Шамахан – батыр всем Лукошинску карачун! Мы ж не балды…
- Предыдущая
- 17/42
- Следующая
