Спросите ваши души - Житинский Александр Николаевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/26
• Следующая

И тут я его узнал. Это был Мачик, как все его звали в школе боевых искусств, которую мы вместе посещали три года назад и даже работали в спарринге, хотя весовые категории у нас разные.

То ли это было имя, то ли производное от «мачо», но в данном случае это не играет роли.

– Мачик! Узнаешь? – воскликнул я.

Он обернулся. Охранники приняли боевую стойку.

– Жека! – Мачик сделал два шага ко мне и заключил в объятия. – Рад видеть, генацвале! Ты что здесь делаешь?

– Работаю, как видишь.

Мачик оценивающе осмотрел меня, наклонился к моему уху, сказал негромко:

– Будешь в другом месте работать.

Затем объявил подоспевшему и, как всегда, перепуганному Шнеерзону:

– У вас друг мой работает, а я и не знал!

Шнеерзон изобразил на лице фальшивую радость.

– Это меняет дело… Вот что, – Мачик обернулся к своим парням. – Гиви останется тут, Ашот поедет с нами, а мы с Жекой поедем поужинаем на часок. Вы не возражаете, если Гиви подменит вашего охранника? Мы с ним давно не виделись, поговорить надо…

– Как вам будет уго… удобно, – сказал Шнеерзон.

Конечно, это было нарушение – покидать пост во время дежурства, но… я поехал.

«Мерседес» привез нас в ресторан «Феллини», что на Малой Конюшенной. Там такие маленькие закуточки, оформленные в разных стилях. Мачик выбрал кабину, оформленную под ванную комнату, и сказал, чтобы сюда больше никого не подсаживали.

– Слушаю-с, – официант изогнулся.

А дальше мы провели два часа в этом заведении, вкушая разные чудесные блюда и напитки, и вели разговор. На общие воспоминания о школе боевых единоборств мы отвели пять минут, остальное было посвящено проблеме Сталина.

Точнее, проблеме Сигмы.

– Я с Чукотки только что. Ромка возил показывать свою новую юрту. Пятиэтажная юрта, представляешь? С лифтом! – рассказывал Мачик. – Он же чукча теперь. Ему положено в юрте жить, – Мачик рассмеялся.

– Ромка – это…

– Ну да, кореш мой… Прилетел, а тут такое дело. И я почуял деньги.

Вот что он умел – это чуять деньги.

Он чуял их – большие и маленькие, честные и криминальные, заработанные потом и кровью и свалившиеся с неба. Но чаще все же легкие или неожиданные, пришедшие в результате оригинальной идеи.

В нашем случае было как раз это. Легкости идея не сулила, но неожиданностей в ней было до черта.

– Ты мне для начала скажи: фуфло это или нет? Прикалывается девка или там правда что-то есть? – спросил Мачик.

– Похоже, все чисто. Видит. Меня, знаешь, кем увидела?

– Кем?

– Джином Винсентом!

– Отцом рокабилли?! – Мачик рассмеялся, довольный. – Погоди, мы из этого тоже сотворим что-нибудь.

Не ожидал я от него такой музыкальной эрудиции.

– Собственно, мне все равно: есть у нее эти способности или нет. Все равно придумано гениально. То, что вы пытались бабки срубить по-мелкому, это… ну понимаешь… – Мачик повертел в руках вилку. – Это вот этой вилкой перекидать воз сена. А тут мно-ого сена! Тут на несколько лимонов сена! – глаза его загорелись.

– Как? Мы ведь тоже думали.

– Они думали! – с чувством нескрываемого превосходства проговорил Мачик. – Они думали! Придурочная девка, старый еврей и его вышибала. Специалисты!.. Ладно, извини. Каждый своим делом должен заниматься.

– Ты лучше объясни.

– Ага, так тебе и скажи ноу-хау, – Мачик хитро прищурился. – Хотя профанам что говори, что нет – все равно ничего не сумеют извлечь из идеи. Вот, смотри, как можно, например…

И он, не переставая поедать шашлык из осетрины, развернул проект.

По его словам, нам выпала удача на миллион. Мы натолкнулись случайно на душу Сталина. И нам следовало не брать с этой тетки несчастную тысячу рублей, а дать ей сразу ну хоть сотню долларов аванса, заключить договор о неразглашении и передаче нам всех прав на ее душу года на три. То есть не на душу, конечно, а на ее продажу.

Ну, тетка могла поерепениться, тут нужно было действовать тонко, может, добавить аванса и пообещать крупную сумму потом: тысяч пять или даже десять. Для нее это немыслимые деньги. И за что? Да ни за что! Никто эту ее душу вытягивать щипцами из нее не будет. Она лишь должна молчать, как рыба.

– И ты знаешь, за сколько я бы продал душу Сталина в Грузии? – спросил Мачик. – Ты можешь представить эту цифру?

– А кто бы тебе поверил? Ты же воздух продаешь! Бумажку!

– Вот! – Мачик поднял толстый палец. – Вопрос правильный. Перед этим я раскрутил бы вашу Симку, сделал бы из нее бренд и эксклюзив. Потратил бы тысяч сто. Но – чтобы ни одна собака не сомневалась, что Симка умеет это делать, что конкурентов у нее нет и что она единственная выдает правильный сертификат на душу!

– Сигма, а не Симка, – поправил я.

– Э-э, какая разница?.. И этот сертификат она сейчас выдала бы какому-нибудь скромному миллионеру из Кутаиси. Какому-нибудь Мамикашвили или Малания. А Калерия эта молчала бы в тряпочку, хотя для верности ее надо было бы убрать…

– Убрать нельзя, – сказал я. – Душа перелетит в другое место, потом ищи ее.

– Да, я забыл. Ты прав. Ее беречь надо, эту идиотку… Ну, ты понял? И все были бы довольны – и Калерия, и Сигма, и Мамикашвили, и я, и даже вы с директором магазина как посредники. Собственно, сейчас еще не совсем поздно, но наследили, ой как наследили… Тысяч на двести больше потребуется. Ну, ты понял? – повторил он.

Я понял. Нас брали в оборот.

– Ну, ладно. Допустим, Сталина ты толкнешь. А где взять другие великие души? Нам же звезды нужны, – я пытался раззадорить Мачика, чтобы побольше выведать о его планах.

– Дальше будет видно, – ответил Мачик. – Думать надо. Я же только вчера про эту Симку узнал. Но бизнес тут есть, носом чую.

Мачик привез меня обратно в магазин, и по виду Шнеерзона я понял, что вырос в глазах шефа неимоверно. Вдобавок Мачик сказал шефу, что он назначает меня своим помощником, и как только появится Сигма (ему сказали, что она больна), то мы продолжим работу.

То есть у Мачика и сомнений не было, что все развернется по его сценарию.

Что-то меня удержало; я не сказал Мачику, где скрывается Сигма.

Мои соседи восприняли появление Сигмы по-разному. У нас пятикомнатная квартира в старом петербургском доме, которую никак не могут расселить риэлтеры по причине повышенных запросов жильцов. Все, естественно, хотят отдельные квартиры, это понятно, но при этом все желают увеличить свою площадь, а комнаты в квартире со старым размахом – по тридцать-сорок метров. Получается, что за одну такую комнату нужно давать двухкомнатную квартиру, и вся смета расселения накрывается медным тазом.

Так и живем в просторных комнатах с просторной кухней о трех газовых плитах и множеством тараканов.

Старуха Морозова, что живет в начале коридора, а потому чаще других открывает двери, если звонят в общий звонок, в первый же день учинила допрос: кто такая да почему здесь? Допросом осталась довольна, хотя я все наврал, даже имя – чтобы долго не думать, пошел по неверному пути Мачика и обозвал Сигму Симой. Морозова спросила только: а как же Марина?

Марина – одна из иллюзий моей личной жизни, о которой я уже упоминал.

Я развел руками, хотя тоже проблема. Небольшая.

– Бывает, – заключила бабка Морозова. – Скажи этой все как есть. Про кухню, про ванну скажи. Особенно про сортир.

– Ага, – пообещал я.

Соседи Полуэктовы – семья из трех человек с практически взрослой дочерью двадцати трех лет – никак не прореагировали на появление Сигмы, что ни о чем не говорит. Они у нас в квартире высшая каста, им как бы западло с остальными общаться. Только ввиду крайней необходимости. Но если она настает, от них можно ожидать больших сюрпризов.

Тихий алкаш Коля: свой в доску, подмигнул мне, типа одобрил. Любая проблема с Колей решается путем маленькой. А проблемы еще меньше, чем маленькая.

Ну и наконец молодожены Олеся и Остап – оба с Украины, эту комнату они снимают, а хозяина ее я никогда не видел. Работают они на стройке, остальное время занимаются любовью в своей комнате, причем довольно громко. Кохаются так, что посуда в шкафу звенит. Я с ними живу через стенку и уже изучил все их излюбленные «кохання».

• Предыдущая
• 7/26
• Следующая