Амулет смерти - Жиров Александр - Страница 42

• Предыдущая
• 42/48
• Следующая

– Несколько раз меня пытались затащить за эти годы. Но я видел фильм «Вперед, гардемарины». Там питерский артист Боярский играет француза, которого парят в русской бане. Поэтому, Борька, даже не уговаривай меня. В парную я не пойду. Это точно.

Борис поднял руки вверх:

– Торжественно обещаю: в баню тебя даже не приглашу. Так едем?

Словно советуясь с небом, Кофи взглянул в окно. Луны уже не видно было. Переползла. Заслонилась крышей особняка.

Вместо луны в черном небе мерцал огненный хвост кометы. И яркой звездой светилась она сама, делая другие звезды невидимыми.

– О'кей, – медленно сказал Кофи Догме. – Поедем. Посмотрим, как русские ловят рыбу. Посмотрим, есть ли у вас такая рыба, как в моей Зеленой реке.

Лето ушло. Это уж точно. Оно еще сопротивлялось просветами ясного неба, полуденной жарой, рассыпанной всюду зеленью.

Но голубую бездну скоро заслоняли косматые тучи. К вечеру от полуденной жары не оставалось и следа, температура падала до пяти градусов. Дело шло к первым заморозкам.

Деревья, издали еще казавшиеся зелеными, тоже участвовали в заговоре протии лета. Просто мертвые, желтые листья облетали, и в кронах оставаюеь еще внушительное количество зеленых. Но они уже были тронуты желтизной и обречены.

Самое грибное время. Ветераны, пенсионеры, студенты, врачи, шахтеры, учителя, крестьяне-колхозники, офиперы крестьяне-фермеры, бомжи, инвалиды it безработные разбрелись по лесам. Уп\ стишь сезон – зимой будешь голодать.

Грибы по калорийности, содержанию белков и других ценных веществ не уступают мясу. Но мясо почем в магазине? А?! То-то же. А грибы – во г они.

По лесу даже без цели бродить приятно.

Ну а грибы собирать – просто праздник.

И для здоровья полезно. Чистый воздух, наклоны, приседания, сама ходьба, наконец!

Рассуждая таким образом вслух, школьный учитель литературы Павел Исидорович Петрухин вышел на большую поляну.

Ее со всех сторон обступала березовая роща. Павел Исидорович хорошо знал это место и месяца полтора назад нарезал здесь ведро отборных маслят.

Сейчас учитель литературы шарил глазами по опавшим листьям, надеясь обнаружить маховики с подрешетниками. Что еще надо старику для пропитания? Картошка в этом году уродилась, а на хлеб и молоко зарплаты плюс пенсии как раз хватает.

Дрова по распоряжению президента акционерного общества «Заря», как с некоторых пор назывался колхоз «Заря», учителям отпускались бесплатно. Электричеством старик старался вовсе не пользоваться.

Подрешетников на поляне не было.

Маховиков тоже. Лишь ярко-красные с ярко-белыми бородавками мухоморы. Павел Исидорович заглянул в лукошко. Десяток подберезовиков, два подосиновика. Места еще много…

В прошлом году был небывалый урожай опят, и опытный грибник предполагал, что нынче опят может совсем не быть.

Нет-нет, на опята рассчитывать нельзя.

Они. как яблоки, раз в два года родят.

Павел Исидорович оперся на суковатую палку, которой ворошил подлесок, и выпрямился. Следовало обмозговать, в каком направлении вести поиск дальше. Он поднял голову.

И остолбенел.

Перед ним в глубокой задумчивости стоял черт.

– Аааааааааа!!! – заорал учитель литературы. – Ааааааааааа!!!

– Аааааааааа! – подхватило березовое эхо. – Ааааааааааа!

Отшвырнув суковатую палку, Павел Исидорович Петрухин бросился наутек.

«Мамочки! Черт! Я черта встретил, мамочки!»

Он мчался, не разбирая дороги. Мелькали березы, заросли папоротника, овраги и ручьи. Под напором старого учителя трещал кустарник. Павел Исидорович перемахивал поваленные деревья и пни.

Березовый лес сменился хвойным, но и этот вскоре оборвался. Перешел в огром ное поле акционерного общества «Заря».

Павел Исидорович в изнеможении повалился в густые сорняки, среди которых кое-где виделись стебли картофеля Сердце колотилось так, словно собиралось вотвот выпрыгнуть, расстаться со своим владельцем.

Какое-то время, загнанно дыша, учитель литературы в ужасе наблюдал за опушкой. Возможно, черт немного отстал и сейчас выскочит из того же ельника, что и Павел Исидорович.

Прождав напрасно несколько минут и малость восстановив дыхание, Петрухин заглянул в лукошко, которое все время погони провисело у него на локте. Один, два, три, четыре…

Десять подберезовиков и два подосиновика. Слава Богу, добыча цела. Черту ничего не стоило отобрать грибы.

Борис Кондратьев подошел к другу и положил ему руку на плечо:

– Кто это так страшно орал?

– А черт его знает, – сказал Кофи. – Какой-то ненормальный. Никогда не видел, чтобы старики так быстро бегали.

– А-а-а, – понимающе протянул Борис. – Так ты небось грибника напугал.

– Никого я не пугал. Просто стоял.

– Кофи, дружище, если б ты в мангровом лесу стоял, тебя бы никто не испугался. Но ты представь. Русский лес. Березы, подберезовики. Поляна. На поляне стоит черный человек. Хорошо еще, старика кондратий не хватил.

Кофи фыркнул:

– Типичный белый расизм. Если б я встретил белого в мангровом лесу, я бы не кричал и не убегал.

– Это оттого, что черные выглядят страшнее, – засмеялся Борис. – Ты ж на черта похож. Старичок, видно, верующий.

«Чур меня» не кричал?

– Дурак ты, Борька.

Кофи махнул рукой и пошел к берегу.

Березы скоро расступились. Открылся простор Вялье-озера. Осенняя мелкая рябь начиналась в камышах залива и уходила туда, куда едва доставал глаз, – к другому берегу. Гнусаво кричали чайки.

У самой воды доставал из большого мешка сети Константин Васильевич.

– Эй, малыды, – позвал он. – Идитека пособить. На трех лодках мы вмиг управимся.

– Командуй, дед, – попросил Борис.

– Держи вот. Неси в лодку.

К иностранцу, да еще черному, старик не решался обращаться. Кофи Догме был первым живым негром в его жизни. Вот как бывает. Живешь на свете семьдесят пять лет. В один прекрасный день приходишь домой с охоты, а тебя встречает родной внук. И черный-пречерный человек.

Вчера вечером Константин Васильевич испытал потрясение, от которого не оправился до сих пор. Несмотря на то, что пил с гражданином Бенина самогонку до упора. Вернее, пока жена не увела спать.

«Извините, бананов у нас нема, – крутилась в голове старика фраза и никак не удавалось от нее избавиться. – Извините, бананов у нас нема».

– А мне что делать, Константин Васильевич?

«Извините, бананов у нас нема».

– А ты, милок, вон в ту лодку полезай.

Грести умеешь?

– Грести?

– Ну, веслами шевелить?

– А! Умею. В моей деревне тоже есть лодки. И весла. Но у меня не озеро, а Зеленая река.

– А остров видишь?

– Этот?

– Точно, милок! Вот на остров и правь.

– Правь?

– В смысле греби… В смысле веслами шевели! А бананов, извините, у нас нема!

Кофи бросил на деда пронзительный взгляд, поднял с земли весла и пошел к лодкам.

Константин Васильевич перекрестился.

О Господи! Вот ведь сорвалось с языка.

Вот галиматья. Вот до чего перестройка довела.

Черт бы этого Горбачева побрал!.. Но как Антрацит глянул, мать честная! Может, он и вправду вождь. Говорит: «моя деревня», «моя река»… Вот вам и Беловежская Пуща!

Наконец флотилия из трех лодок направилась к острову. Эти лодки всякий на Руси знает. Киля у них нет, поэтому они неустойчивые и называются бескилевыми.

В народе их называют еще проще: «плоскодонки».

Заканчивался август, но вода уже утратила веселый летний цвет. Вода готовилась к самому худшему. Через три месяца ей суждено было замерзнуть, и она заранее приняла угрюмый, негостеприимный вид.

Кофи с Борисом оставили деда позади.

Они соревновались, кто быстрее. Борис греб размеренно, не давая веслам уходить глубоко в воду.

• Предыдущая
• 42/48
• Следующая