Жестокий шторм - Жемайтис Сергей Георгиевич - Страница 48

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая

— Приходится, Банни. Надо отрабатывать свой хлеб.

— Хлеб твой, Эдуардо, больно пакостный. Отдохнул бы. А лучше бы совсем завязал. Сколько можно? Денег у тебя навалом. Отдохни, Эдуардо. Давай выпьем за будущую голубую жизнь.

Малютка Банни выпил до дна, Эдуардо чуть пригубил, что не укрылось от проницательного гостя.

«Что-то ему от меня надо», — подумал Малютка Банни и продолжал:

— Главное, чтобы никаких забот не осталось. Никто в тебя не стреляет, и ты ни в кого не должен стрелять, потому начинаешь ценить и свою и чужую жизнь, Эдуардо.

— Слякотня, Банни. Пустая философия. Все люди — потенциальные мишени для стрельбы.

— Плохо, Эдуардо, так думать. С такими мыслями и сам становишься мишенью. Вот так рассуждал твой Фрэнк и сам загремел с вулкана. Нет, Эдуардо, выкинь из головы, что только тебе все дозволено. У всех на земле равные шансы. Так что забрось все, кроме карт. Здесь ты — факир. Как ты ловко передергиваешь, не то что святой отец! — Он захохотал, вспомнив последнюю игру с Клемом.

Антиноми ответил вкрадчивым тоном:

— В чем-то ты прав, Банни. Всякому хочется пожить без тревог, в свое удовольствие. Только не получается…

— Нынче у тебя контракт на переселение в другой мир негра с собакой и его приятелей?

— От кого ты узнал?

— Слепым надо быть, чтобы не догадаться. Пройдоха Клем все время возле них вился. Прямо духовный отец. А он у тебя вроде ангела смерти.

— Грязно работал, оставлял следы?

— Ну не скажи. Может, где-то переигрывал, а так, на доверчивый глаз, не отличишь от монаха. Ну, потом и по тебе можно определить, на кого вы нацелены. Я давно сообразил.

— Ты пей, Банни, дружище.

— Повременю. Выкладывай, Эдуардо! Ты что, и меня хочешь втянуть в свои пакостные дела?

— Зато денежные, Банни. Теперь я остался один, сам понимаешь, нужен ассистент. Сработать надо чисто — никаких следов не должно остаться, и говорю тебе как другу, что есть у меня средство: легкий щелчок — и кранты.

— Ампуломет?

— Как приятно иметь дело с умным и догадливым человеком! Он, Банни. Я сам ни разу не пользовался, но отзывы имею прекрасные. Значит, по рукам?

Малютка Банни покачал головой:

— Оставь ты это дело, Эдуардо. Откажись. Я пригляделся ко всем четырем. Понравились мне они: и длинный парень, и две ладные девчонки, и негр с собакой. Как она ловко оттяпала руку твоему Мадонне! Читал в газете и снимок видел. Отличный пес!

— Собаку возьмешь как трофей.

— Не сговоримся, Эдуардо.

— Вот что, Банни, плачу по пять тысяч с головы!

— Да подавись ты ими!

— Отдаю кольцо. Стоит десять тысяч! — прохрипел Антиноми. Он считал унизительным для себя упрашивать такого второразрядного гангстера, заискивать перед ним. — Соглашайся, или… — В голосе его слышалась угроза. — Ну?

— Эх, Эдуардо! — Малютка Банни застенчиво улыбнулся. — Пойми, что я отдыхаю первый раз в жизни.

— Смотри, чтобы не последний. Знаешь, как здесь хоронят?

— На судне?

— Да, на судне. Сунут в мешок, чугунный колосник к ногам — и за борт.

— Похороны не хуже других, Эдуардо. Только помни, что не я один могу загреметь на дно с колосником.

— Семь тысяч! — рявкнул Антиноми. — Всего двадцать восемь! Согласен?

Малютка Банни устало махнул рукой, подвинув при этом кобуру в более удобное положение и следя за нервными руками Антиноми.

— Ты что, разучился понимать по-английски, Эдуардо? Пойми, что все твое предприятие не по мне. Ты не обижайся. Завязал я. Не моя это работа.

Выходил Малютка Банни из каюты спиной к двери, расстегнув пиджак, чтобы легче было выхватить пистолет.

Антиноми поборол бушевавшую в нем ярость, сообразив, что неудавшийся союзник может легко превратиться во врага.

— Банни! Забудем об этом разговоре. Понял?

— Как уж тут не понять, Эдуардо, — усмехнулся тот.

Антиноми повернул ключ в дверном замке. Вытащил из шкафа узкий кожаный чемодан черного цвета, раскрыл его. Сверху, в сувенирной коробке во всю длину и ширину чемодана, были уложены яркие галстуки, стопки носовых платков, сорочки. Вытащил коробку со всем содержимым, открыл ключом второе дно. На красном бархате в гнездах рядком лежали три пистолета вороненой стали и несколько обойм с ампулами. Дизайнер придал инструментам смерти изящные формы антикварных безделушек.

Все четверо действующих лиц противной стороны собрались в каюте мистера Гордона. Мисс Брук и Кинг прилегли на ковре, молодожены остановились у поднятого окна, профессор удобно расположился в кресле.

Мисс Брук спросила с иронической улыбкой:

— Вы считаете, Стэн, что наши дела идут прекрасно?

— Непременно, Лиз! Пока мы все живы, здоровы, избавились от довольно серьезной опасности и с надеждой глядим в будущее. Словом, второй акт нашей пьесы закончился, как говорят, под бурные аплодисменты зрителей. Но это я иносказательно. Поставьте все это в кино, и публика с восторгом встретила бы крах поползновений мафии.

— Если бы не Кинг… — Мисс Брук ласково погладила бульдога.

— В лице Кинга мы стали свидетелями явления, которое принято называть перстом судьбы, волей всевышнего, хотя если внимательно проследить цепь событий, то вырисовывается явный просчет наших врагов.

— Заметен и наш просчет, — сказал Томас Кейри. — Нельзя было в такой ситуации брать машину напрокат.

— Совершенно верно, Том. Мы это учли и на следующий день вызывали такси. Таким ходом мы избавлялись от роковых случайностей.

— Стэн! — сказала Джейн. — Неужели нас и теперь не оставят в покое?

Мистер Гордон вздохнул и развел руками:

— Могут, Джейн. Но сейчас мы лучше осведомлены, а следовательно, и вооружены. Мы знаем, кого и почему нам надо опасаться.

Джейн сказала с несвойственной ей решительностью:

— Тогда надо не ждать, когда они, учтя свои промахи, наконец покончат с нами!

— Теперь это почти исключено, Джейн. Мы найдем способ обезвредить новые козни. На это время ни вам, ни Лиз не следует выходить из каюты. Прошу вас. Предоставьте нам с Томом большую свободу действий. Только помните — дверь держать на замке и никому не открывать. О своем приходе мы предварительно будем сообщать по телефону. Затем звонить в двери: три коротких и один длинный сигнал.

Джейн кивнула:

— Мы будем делать все, как вы скажете.

А мисс Брук улыбнулась:

— «Раз надо, так надо», — сказал петух, подставляя повару шею.

— Зачем такие мрачные шутки, Лиз? — сказал Томас Кейри. — Я думаю, в заключении вы пробудете не более суток.

— Хоть сколько! — сказала Джейн. — Лишь бы все кончилось благополучно.

— Она спросила профессора: — Стэн, вы отчего так помрачнели? Считаете, что дело слишком серьезно? Хотите, я поговорю с капитаном? В конце концов он обязан оградить нас от бандитов!

— Я только что виделся с капитаном, — сказал мистер Гордон. — Он запросил разрешение на арест Антиноми и обещал снять его с судна в Иокогаме. Но мы должны раньше развязать себе руки. Антиноми, лжеотец Патрик и другие — только первый эшелон наших врагов. За ними стоят, как выражаются военные, главные силы. В борьбе с ними мы будем также одиноки…

— А лейтенант Лоджо? А капитан Смит?! — воскликнула мисс Брук.

— Лейтенант Лоджо пока еще не знает наших целей. Он уверен, что Том — агент ФБР или Интерпола, разыскивает убийц Паулины Браун. Не будем пока его разубеждать. Что касается капитана, то он все еще относится ко всему происходящему с изрядной долей скептицизма: его в каждом рейсе предупреждали о готовящихся покушениях на судно. Он думает, что и на этот раз «Глория» вернется в Сан-Франциско.

Эдуардо Антиноми наконец принял решение. И, как всегда в таких случаях, обрел душевное спокойствие и уверенность в себе. Одеваясь, он стал напевать мягким баритоном неаполитанскую песенку: «Красавиц много, а я один». Кобуру с тяжелым кольтом — всегдашним своим спутником — он надевать не стал, а сунул в оба задних кармана брюк по ампульному пистолету; почувствовав приятную их тяжесть, улыбнулся, подумав, что надо было сразу пустить в ход эту новинку, да заказчику обязательно понадобился «несчастный случай».

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая