Этот бессмертный - Желязны Роджер Джозеф - Страница 32

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая

– Они могут пойти по нашему следу, – сказал Дос Сантос.

– Здесь есть лошади, – вмешался Гассан.

– Что?

– Выше по улице, в загоне. Я видел троих возле самой ограды.

Возможно, что их больше; хотя на вид это и не очень сильные животные, но…

– Кто умеет ездить верхом? – спросил я.

– Я никогда в жизни не ездил на лошади, – сказал Миштиго, – но у нас есть животное, похожее на них, и я ездил верхом.

Все остальные были знакомы с приемами верховой езды.

– Значит, сегодня вечером. Садитесь по двое, если нельзя будет иначе.

Если лошадей окажется больше, чем понадобится, то выпустите остальных и разгоните. Пока они будут наблюдать, как я борюсь с Мертвяком, вы сделаете пролом в загоне. Хватайте какое сможете оружие и пробивайтесь к лошадям.

Фил, ведите их в Макриницу и повсюду упоминайте фамилию Коронос. Вас примут и защитят.

– Очень жаль, – заметил Дос Сантос, – но ваш план нам не подходит.

– Если у вас есть что-то получше, давайте послушаем, – отпарировал я.

– Прежде всего, – сказал он, – мы не можем всецело полагаться на господина Гребера. Пока вы были без сознания, он очень сильно страдал от ран и был довольно-таки слаб. Джордж считает, что у него был сердечный приступ после нашей схватки с куретами. Если с ним что-нибудь случится, то мы пропали. Нам нужны вы, и только вы способны вывести нас отсюда, если нам удастся вырваться на свободу. Вы просто не имеете права рассчитывать на господина Гребера. Во-вторых, вы – не единственный, кто способен драться с этим экзотическим зверем. Я думаю, что Гассан тоже справится с этим…

– Я не могу просить его об этом, – сказал я. – Даже если он победит его, его самого, скорее всего, тотчас же разлучат с нами, и, несомненно, эти дикари очень быстро с ним расправятся. Скорее же всего он поплатится жизнью. Вы наняли его, чтобы он убивал для вас, но не умер ради вас!

– Я буду драться, Карачи, – заявил Гассан.

– Вам не следует драться, мой друг, – покачал я головой.

– Но я хочу.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я у Фила, игнорируя заявление Гассана.

– Лучше, гораздо лучше. Я думаю, что это был всего-навсего какой-то пустяк. Пусть вас мое здоровье не тревожит.

– Вы чувствуете себя достаточно прилично, чтобы добраться верхом до Макриницы?

– Не может быть и сомнения в этом. Лучше уж верхом, чем пешком. Я практически рожден для верховой езды. Вы должны помнить, как когда-то…

– Помнить? – удивился Дос Сантос. – Что вы имеете в виду, господин Гребер? Как может Конрад помнить…

– Помнить его известную балладу о всаднике, – вставила «Рыжий Парик».

– Когда-то господин Гребер написал отличную «Балладу о Красном всаднике».

– Хватит! – оборвал я разговор. – Здесь только я за все в ответе. Я отдаю распоряжения, и решаю, что драться с вампиром буду я же.

– В подобной ситуации, я считаю, нам следует быть более демократичными, – пожала плечами «Рыжий Парик». – Не забывайте, что только вы родились в этой стране. Как бы ни была хороша память Фила, вы с большим успехом сможете вывести нас отсюда в ту деревню. Учтите, что мы будем очень спешить. Вы не приказываете Гассану умереть и не бросаете его на произвол судьбы. Он вызвался на все это исключительно, подчеркиваю, исключительно добровольно.

– Я убью Мертвяка, – спокойно сказал Гассан, – а затем догоню вас. Я знаю множество способов укрыться от преследования. А затем я пойду по вашему следу.

– Это мое дело – убить вампира!

– Тогда, раз мы не можем договориться, то пусть нас рассудит жребий, – заявил Гассан. – Если только у нас не забрали деньги вместе с оружием.

– У меня есть кое-какая мелочь, – сказала Элен.

– Подбросьте ее вверх, – попросил я и, когда монета стала падать, произнес:

– Орел!

Гассан пожал плечами. Он оказался удачливее меня… и мне оставалось только пожелать ему победы.

Гассан усмехнулся:

– Так у меня на роду написано…

Затем он сел, прислонившись спиной к стене, вытащил узкий нож и начал подрезать ногти. Он всегда был очень опрятным убийцей и всегда считал, что опрятность в чем-то сродни черной магии.

Когда солнце стало медленно клониться к западу, Моурби снова навестил нас, приведя с собой целый конвой куретов с мечами.

– Пришло время, – торжественно объявил он, – и вы должны сказать нам, кто из вас рискует сразиться с нашим богатырем?

– Гассан! – сказал я.

– Очень хорошо. Тогда пошли. Только, пожалуйста, без всяких там глупостей. Меня коробит от мысли, что на праздник будет доставлен испорченный товар…

Окруженные со всех сторон мечами, мы вышли из барака и двинулись вдоль деревни. Прошли мимо загона и увидели там лошадей. Даже несмотря на то, что лошади были далеки от совершенства, и их бока к тому же были покрыты язвами, проходя мимо, мы все же внимательно осмотрели каждую, как бы уже примеряясь, какую выбрать.

Деревня состояла примерно из тридцати бараков, таких же, как и тот, в котором нас держали. Мы шли по грязной дороге, усеянной мусором. Отовсюду воняло потом, мочой, гнилыми фруктами, едким дымом.

Пройдя около ста метров, мы повернули налево. Улица здесь заканчивалась, и дальше мы шли по тропе, спускаясь вниз с холма к большому расчищенному месту.

Толстая лысая женщина, с невероятно огромной грудью и разъеденным раковыми наростами лицом, возилась около очага, предназначенного для поджаривания туш. Увидев нас, она улыбнулась и громко причмокнула.

Впереди, чуть дальше, была расположена площадка с хорошо утрамбованной голой землей. Огромное, обвитое лианами тропическое дерево, приспособившееся к нашему климату, стояло на одном краю площадки, а вокруг него были расположены в несколько рядов более чем двухметровые факелы, пламя которых развевалось на ветру, подобно знаменам.

На другом конце был виден наиболее аккуратный из всех бараков, виденных нами здесь, высотой в пять метров и метров десять шириной по фасаду. Он был выкрашен в ярко-красный цвет и весь покрыт магическими символами, похожими на языческие письмена северо-американских индейцев.

Посреди фасада была высокая дверь, которую охраняли два автоматчика-курета.

Солнце уже почти зашло за горизонт. Моурби заставил нас прошагать через всю площадку к дереву. Около ста зрителей с зажженными факелами расположились прямо на земле по обе стороны площадки.

Моурби величественно указал в сторону красного барака.

– Как вам нравится мой дом? – спросил он.

– Просто прелесть, – ответил я.

– Со мной живет один мой приятель, но днем он спит. С ним вы и должны будете встретиться.

Мы подошли к подножию большого дерева. Моурби оставил нас там на попечение стражи, а сам вышел на середину площадки и обратился к куретам по-гречески.

Мы договорились между собой, что будем ждать почти до самого конца поединка, каков бы ни был его исход. Когда дикари будут более всего возбуждены, и все внимание будет сосредоточено на последнем аккорде поединка, мы попытаемся вырваться. Женщин мы поставили в центре нашей группы. Сам я пробрался к воину, державшему в правой руке меч. При первом же удобном случае я намеревался прикончить его на месте. Но очень плохо было то, что мы находились на дальнем конце площадки. Чтобы пробиться к лошадям, нам нужно было проложить себе путь через все это пространство.

– …И тогда, тем вечером, – вещал тем временем Моурби, – Мертвый поднялся, сокрушил этого могучего воина, Гассана, переломал ему кости и бросил его на наше место для пиршества. Затем, после того, как он убил этого страшного врага, он выпил его кровь прямо из горла, съел его печень, сырую и еще дымящуюся. Вот что он сделал в ту ночь. Велико было его мужество…

– Могучий! О, Могучий! – взревела толпа, и кто-то начал колотить в барабан.

– Теперь мы будем звать его, чтобы он снова был с нами! – закричал Моурби. Толпа одобрительно взревела:

– Чтобы он снова был с нами!

– Ура! Ура! Ура!

– Ура! Ура! Ура!

– С острыми белыми зубами!

• Предыдущая
• 32/41
• Следующая