Глаз кота - Желязны Роджер Джозеф - Страница 7

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая

— Он ведет себя так, будто к нему это не относится — это самое плохое, что может один навах сказать о другом, он это знал и знал, что это касается его. Пропасть росла не от его долгого отсутствия, не из-за его женитьбы. Другие тоже уходили надолго, роднились с другими кланами и возвращались. Но для него это была часть временных испытаний, и это было верно как на словах, так и по душе. У него не было родных. Что-то ему говорило, что он хочет этого…

— Я могу совершить огромную ошибку, продолжал он, — если уйду со своей земли, как люди ушли в форт Самнер. Если я оставлю свой род, которого нет, я окажусь один в незнакомом месте, пленником ютов, и это будет моей ошибкой.

Билли внимательно посмотрел на небо.

— Может только игра воображения и неизвестность тревожили меня все эти годы.

Он обошел хоган, оглядывая деревья.

— Думал, что неизвестность может сделать из меня труса. Я хочу продолжить свое дело до конца моих дней. Сейчас…

Пролетела, ухая, сова.

— Скверное предзнаменование, — подсказал ему внутренний голос, — сова — птица смертей и болезней.

— Сова, — вмешался другой голос, — просто охотится ночью. И больше ничего.

— Мы слышали друг друга, — крикнул он вслед птице. — Я хочу знать, что я должен делать.

Билли вернулся назад, потянулся к ключу, висевшему на крюке и опутанном паутиной. Он снял его и обтер, провел по нему пальцем, как по чему-то необычному, торопливо сунул в карман. Прошел по комнате и выключил светящийся экран.

Прошел за ограждение трип-бокса, включил контроль аппарата и набрал код. Пристально посмотрел на канадский ковер, повернул рычажок и исчез.

Темнота между крошечными лампочками и пощелкивание сверчков в кабине.

Он вышел из шелтера и вздохнул влажный воздух. Большие раскидистые деревья; много травы на косогоре; мрачные приземистые и монолитные строения, сейчас темные, загораживают маленькие фонари в крошечных гротах: эти фонарики только поддерживают темноту; людей не видно.

Билли шел по тротуару, перешел улицу, спустился по склону холма. Кругом были сторожа, но он без труда избегал встреч с ними. В парке Балбоу до утра представлений не было, царила тишина. Фонари Сан-Диего и поезда на железной дороге были заметны с разных точек холма, но казались частью другого мира.

Он двигался бесшумно, стараясь оставаться незамеченным. Он подошел к палатке, где ему иногда нравилось проводить время, когда прошедший день приносил успех. Сейчас прогулка доставила ему больше удовольствия, чем прямой путь к месту назначения. Палатка была закрыта на ночь, трип-боксы в этом районе — тоже.

Через пятнадцать минут Билли продолжил свой путь; поднимаясь и спускаясь, он приближался к комплексу, используемому Институтом Межзвездной Жизни.

Избегая по возможности тротуаров, парков, дорог. Смешанные запахи животных из зоопарка Сан-Диего доносились до него по открытому пространству бродягой-ветром.

Насыщенные запахи тропической флоры зоопарка также наполняли воздух. Он вспомнил племенных колюче-щетинных уиллабри в загоне из ультразвука, твилпу в ледяной яме; четырех аутанов, вдыхая запахи.

Комплекс ИМЖ предстал перед ним, Билли остановился, постоял, осматриваясь. Потом медленно обошел вокруг, часто останавливаясь, чтобы снова оглянуться.

Наконец, он остановился у задней стороны здания, рядом с маленькой стоянкой обычных машин. Билли подошел и открыл двери смежных входов.

Внутри шел без света, пересек несколько коридоров, потом поднялся по маленькой лестнице. Он прошел пост ночного сторожа, потом, пользуясь отмычкой, проник в соседнее подсобное помещение. Здесь подождал двадцать минут, пока старик в униформе не ушел, вставил ключ в сигнальный аппарат и повернул его.

После этого он вошел в первый зал. Некоторые существа светились, подражая естественному свечению на родине в измененной атмосфере, отражающей метеорологические особенности, необходимые для их обнаружения. Он миновал наполненные газом оболочки, ползучие коралловые ветки, скользких мальтийских крестов, пульсирующие бревна цвета печени, колючих извивающихся змей, урчащих в норах белгардов, полосатого мерца, в бассейне с аммиаком пару ныряльщиков. Червь-мейраки следил за ним пустыми глазами. Все это было известно, и он не остановился, чтобы рассмотреть их.

Билли прошел зал и вошел в другой. Слабое жужжание генераторов сопровождало его. Несмотря на герметичность помещений, необычные запахи окутывали его. Он не обращал на это внимания. Экспонаты второго зала были больше и свирепее, чем в первом. Он присмотрелся к некоторым, тихо бормочущим на человеческом языке, немного оживился, когда вошел в третий зал.

Сделав несколько шагов, приостановился.

Скалы на ровном месте из расплавленных силикатов… Между площадками и всем залом нет загородок, как в двух первых залах. Атмосфера равноценна…

Билли шел медленно и, наконец, остановился.

Слабый свет разливался по ровному месту. Ему показалось, что он слышит вздох.

Оживление как рукой сняло, во рту пересохло.

— Я пришел, — прошептал он, потом подошел к экспонату с табличкой «Торглиндский обращенец».

Песок и скала. Желтизна, обесцвеченность и оранжевый цвет. Черные полосы. Никакого движения.

— Кот? — позвал он.

Билли приблизился, продолжая всматриваться. Бесполезно. Глаза ничего не различали. Все непонятно.

— Кот?

Он попытался вспомнить оригинально разработанный дисплеем метод. Да. Эта скала слева…

Скала отодвинулась. Она перекатилась к центру, меняя форму, более похожую на погружающуюся сферу.

— Я должен сказать кое-что, что я хочу попытаться сделать…

Скала удлинилась, выпустила два придатка, нависшие над ними.

— Я пытаюсь понять, сможешь ли ты понять меня, но я упорно стремлюсь к взаимопониманию.

У скалы выросла еще пара придатков из замыкающей части верха, сформировалась массивная голова и толстый треугольный хвост.

— Если ты узнаешь других, узнай и меня. Я принес тебя сюда. С моего тела сошли рубцы ран от нашей с тобой битвы, но еще напоминают мне о ней, как и тебе.

Контуры стали плавными. Тело стало лоснящимся и блестящим, состоящим как бы из волнистых веревок под зеркальной поверхностью.

В центре простой фасеточный глаз.

— Я пришел к тебе и хочу знать, помнишь ли ты меня. Одно время мне казалось, что да, ты помнишь. Но ты никогда этого не показывал. Сейчас я хочу знать, человеческий ли у тебя разум?

Существо вытянулось и отвернулось от него.

— Если ты можешь обращаться с кем-либо и каким-либо способом, позволь мне сейчас быть на его месте. Это очень важно.

Существо перебралось к нему через зону.

— Меня сюда привело не простое любопытство. Если ты разумен, подай мне знак.

Существо посмотрело на него холодным и немигающим глазом. Потом снова отвернулось, потемнело. Кромешная тьма обволокла его.

Мрак сдвинулся в дальний конец зоны и исчез.

— Хоть этим ты порадовал меня, — сказал Билли. — Прощай великий враг.

Он повернулся и пошел.

— Билли Зингер Черный Конь. Сын людей. Последний воин своего рода. Ты нашел время, чтобы прийти.

Билли остановился и стоял, затаив дыхание.

— Да, слова раздаются у тебя в голове. Я могу воспроизводить человеческую речь и говорить, если захочу, но мы можем общаться ближе, чем друзья, интимней, чем любовники.

— Кот?

— Угадал, Кот — также мое имя. Ведь он гибкое, независимое существо, чуждое сентиментальности. Я читаю только твои поверхностные мысли, не глубокие. Скажи, что ты хочешь узнать от меня. Зачем ты явился сюда?

— Посмотреть, ты ли это.

— Это все?

— Меня интересовало, как ты можешь быть таким. Почему ты не сразу заговорил?

— Сразу не мог. Я могу менять форму только на похожую на нашу. Но энергия медленно накапливалась, когда я улавливал мысли тех, кто приходил посмотреть на меня за прошедшие пятьдесят лет. Сейчас я знаю много ваших языков. Ты отличаешься от других.

— Каким образом?

• Предыдущая
• 7/38
• Следующая