Жестокость и воля - Зверев Сергей Иванович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая

Всей своей внешностью Трубачев напоминал русского былинного богатыря — высокий, плечистый, с руками-кувалдами. Его прямые русые волосы были зачесаны назад, а на верхней губе красовались все те же знакомые пшеничные усы.

И душевные качества Трубачева вполне соответствовали его внешности. Может, не слишком образованный, но всегда открытый, честный и прямой. Смелости и мужества Трубачеву тоже хватало.

Такому человеку Константин мог без раздумий доверить свою собственную жизнь.

— Ты это… садись, — Василий показал на колченогий стул. — Я тоже присяду, а то мне, сам понимаешь, стоять тяжеловато.

Константин опустился на стул, достал из кармана пиджака пачку «Кэмела», протянул Василию.

— Угощайся.

— Спасибо, у меня свои.

Он достал из кармана измятую пачку

«Примы», вынул сигарету, размял ее своими толстыми, как ствол ракетницы, пальцами. Они закурили.

— Где это тебя угораздило? — спросил Константин, сделав глубокую затяжку.

— Не поверишь, — Василий провел рукой по усам, — в Нагорном Карабахе.

— Твою мать, — не удержался Панфилов от восклицания, — что ж ты там делал?

— Как что? Воевал.

— А я думал, это следы Афгана.

— Следы Афгана у меня здесь, — Трубачев похлопал себя по плечу. — Помнишь, как ты меня в вертолет запихнул?

— Да… С тех пор мы и не виделись. Тебя сначала в медсанбат отправили, а потом на Большую землю. Я думал, комиссовали.

— Нет, куда там. Я как только подлечился в госпитале в Ташкенте, так сразу рапорт написал начальству, чтоб, значит, отправили меня на прежнее место службы. Хотел в свой батальон попасть, но врачи уперлись. В общем, отправили меня после лечения в полигонную команду. Месяца четыре ходил, мишени расставлял. Скукота. Бывало, такая тоска заберет, что хоть волком вой. Мне ж так повоевать еще хотелось.

— С плечом-то все нормально?

— Вылечили. Только теперь у меня не плечо, а прогноз погоды. Перед дождем всегда болеть начинает.

— Что же ты после армии делал?

— Я из нее и не уходил.

— На сверхсрочную остался?

— Точно. Получил звание старшины. Салабонов гонял. Не сильно, конечно, мне до Елизарова далеко.

— Да, суровый был мужик, — кивнул Панфилов. —Но если бы не он…

— Елизаров уже подполковник, — сказал Василий.

— Дану?

— Ей-Богу. Встречал я его недавно в Москве.

— Когда?

— Весной.

— А когда же ты у нас в городе появился?

— Неделю назад.

— И все это время молчал? Ну, Василий, — Константин укоризненно покачал головой.

— Извини, Костя. Пока устроился, то да се. И потом тебя же не так просто найти. Хорошо, добрые люди помогли.

— Где»живешь?

— У родственников частный дом. Старики они уже… Неважно. Я ж тебе не рассказал о том, что дальше было. В общем, приехали к нам с годика полтора назад вербовщики. Ходили слухи, что они вроде бы из Генштаба. Но я так думаю, это кагэбэшники. Вербовали сверхсрочников, прапорщиков, даже офицеров. Короче, сколотили небольшой отряд и отправили на переподготовку — стрельба там, минно-взрывное дело…

— А что предлагали-то?

— Отправиться в «горячие точки», ну и хорошую зарплату, конечно. Родным там пособие, если что со мной случится. Я, недолго думая, согласился.

— Только из-за денег?

— Да вовсе не из-за денег. Недовоевал я свое, понимаешь? Жизнь — это… вовсе не жизнь, а тоска. В армии неинтересно. А если бы на гражданку вышел, то и не знаю, что бы со мной стало. А тут такое дело. Ты же понимаешь, руки сами зачесались. Из Афгана войска вывели, а тут на тебе — Сумгаит. Потом — Нагорный Карабах. Вот я туда и отправился. В общем, долго рассказывать не буду. Два месяца я там пробыл, даже старых знакомых наших встречал, афганских «духов». Они там наемниками служили у «азеров». Подстрелили меня. Очередью из пулемета шандарахнули. С медпомощью там оказалось хренова-то. Пока то да се… Ногу пришлось отнять. Опять в госпитале лежал, лечился. Потом поехал домой в свою деревню. Но не смог я в Крапивине, не смог… Поначалу решил в Москву податься, но передумал. Тут все-таки родственники, есть где жить.

— Обо мне не вспоминал?

— А как же, вспоминал. Но кто тебя знает, где ты сейчас. Жизнь вон как всех размотала. Елизаров наш всю жизнь на ногах, а теперь вот в столице осел.

— Ты говорил, что видел его.

— Видел, да только поговорить не успел.

— Откуда же ты узнал, что он подполковник?

— Знающие люди сказали. Я-то в Москве много времени провел. По разным инстанциям ходил.

— Пенсию, что ли, хотел выхлопотать?

— И это тоже. От нас ведь там в Карабахе родная Советская Армия отказывалась. Некоторые ребята до сих пор по тюрьмам сидят.

— Азербайджанским?

— Кто в азербайджанских, а кто в армянских. Это смотря на чьей стороне попался.

Константин покачал головой.

— Непонятная какая-то война. Страна вроде бы одна, а армий получается две.

— Вот попомнишь мое слово, — горько улыбаясь, сказал Василий, — скоро будет не две, а двадцать две.

— То есть?

— А, — махнул рукой Трубачев, — развалится все к чертям собачьим. Не будет страны. Вон прибалты уже откололись, скоро Кавказ отвалит, за ними остальные.

— Ты что же это, политикой интересоваться начал?

— Тут хочешь не хочешь, политикой интересоваться будешь. Я в Москве по разным высоким кабинетам ходил, такого наслушался. В Генштабе один старый сослуживец попался. Так он мне вовсе по секрету шепнул, что летом больших событий ждать надо.

— И ты веришь?

— А зачем ему врать? Большие события — это хорошо. Значит, наш брат еще понадобится. Ты на костыли мои не смотри. Воевать я, конечно, не смогу, но чем другим помочь сумею. «Саланг» я в одиночку пробил. Табличку на двери видел?

— Да.

— Вообще-то полностью мы называемся «Союзом воинов-интернационалистов и ветеранов вооруженных конфликтов „Саланг“. Это я сам придумал, — с гордостью сказал Трубачев. — Сначала думал как-нибудь попроще назвать. Ну там „Союз ветеранов Афганистана“… Потом прикинул: а ведь не только в Афгане наши братки жизнь клали. Так что двери „Саланга“ открыты каждому. Вот тебя хочу пригласить.

Константин улыбнулся и обвел взглядом унылые стены штаб-квартиры союза воинов-интернационалистов.

— Ты не гляди, что мы в такой дыре сидим, — торопливо сказал Василий. — Это временно. Я уже договорился в исполкоме — нам сейчас в другом месте помещение ремонтируют. Через пару месяцев переедем. Мы же серьезная организация, не хухры-мухры. В Министерстве юстиции зарегистрированы. Я лично в Москве разрешение получал. Пришлось, конечно, по кабинетам потыкаться. Много сволочей там сидит. Эх, сколько раз мне хотелось взять в руки родной «РПГ» и так врезать…

— Мне самому того же хочется, когда по кабинетам хожу.

— Ладно, хрен с ними. Главное, теперь мы общественная организация, самостоятельное юридическое лицо, — Трубачев поднял вверх палец и важно сказал: — О, понял, какие слова я теперь выучил? Ты небось думал, что я все тот же деревенский олух? Нет, брат, растем. Теперь Трубачев Василий Васильевич — председатель общественной организации.

— Поздравляю, пионер-герой, — засмеялся Константин. — Сколько же у тебя народу в организации?

— Работают пока немногие, но если что, на два десятка человек могу рассчитывать.

— На какие же деньги вы собираетесь существовать? На добровольные взносы с двадцати человек долго не протянешь.

— Само собой, — согласился Василий. — Да и взносы у нас небольшие. Хочу кое-какими делами заняться. Начального капитала не хватает. А ты, говорят, развернулся, настоящим буржуем стал? Да что там — говорят. Я и сам вижу.

— Сколько вам надо, Василий?

— Тысяч пятьдесят, — не задумываясь, сказал Трубачев и после некоторой паузы добавил: — В кредит, конечно.

— Многовато…

— Тогда хотя бы половину. Остальное попробую в банке взять. Но все равно обналичить придется.

— Это не проблема. Обращайся, помогу. А насчет двадцати пяти тысяч… Надо прикинуть свои силы. У меня же все в деле, да и в ремонт много вбухал. А с чего ты начинать собираешься?

• Предыдущая
• 23/66
• Следующая