Святой: русский йогурт - - Страница 11

• Предыдущая
• 11/63
• Следующая

Баранов хмуро поторопил:

— Пошуруди, Саша, внимательнее. Сейчас Гришка примчится, дружка как-никак завалили!

Криминалист зачем-то потрогал желтую пятку трупа:

— Отгулял свое Петр Васильевич! — И уважительно добавил, созерцая сизый клубок вывалившихся внутренностей:

— В теле мужик был! Пудиков восемь потянет! — Натянув резиновые перчатки, Хотимов осторожно повернул голову убитого. У левой ноздри багровым пятном светилось отверстие. — А вот и раневой канал… — вращая голову Хрунцалова, криминалист искал, где пуля вышла наружу.

— Оставь его! — прикрикнул капитан. — Патологоанатомы разберутся. Осмотри парилку еще раз.

— Тут уж и осматривать нечего, — ответил Хотимов, пряча резиновые тапки убитого в пластиковый пакет. — Зови фотографа, пусть запечатлеет усопшего, — произнес он, давая понять, что его миссия закончена.

Баранов сделал вид, будто не слышит криминалиста, вернувшись к диктовке протокола:

— Осмотром установлено… Двоеточие… Сауна находится в здании бассейна, представляет собой прямоугольное помещение размером… Хотимов, ты снял размеры?

— Четыре тридцать семь на два сорок восемь, — доложил криминалист.

— Стены помещения обшиты плотно пригнанной вагонкой, в правом от входа углу расположен электрический тент с каменной горкой в верхней его части.

Тент огорожен барьером высотой…

— Метр тридцать, — подсказал Хотимов.

— Метр тридцать… — повторил Баранов. — Заднюю стену сауны занимает четырехъярусный полок.

Вспышки фотокамеры озарили помещение. В ярком молочном свете труп выглядел особенно жутко.

Он казался призраком из потустороннего мира, по чьей-то странной прихоти оказавшимся на земле.

Следственная бригада трудилась вовсю, когда приехал подполковник Ветров — начальник УВД. «Волга» с проблесковым маячком на крыше подлетела к самым ступеням центрального входа, уткнувшись бампером в бетон.

Ветров еще не пришел в себя после вчерашнего банкета. Темные мешки под глазами с нездоровой желтизной, густой перегар изо рта, неуверенная походка были следствием праздничного возлияния.

— Где? — проревел Ветров, вывалившись из машины.

Мальчишка-милиционер, охранявший вход, взял под козырек.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — он щегольски прищелкнул каблуками.

— Где Хрунцалов? — астматически задыхаясь, орал начальник, дергая дверь на себя.

Она не поддавалась.

— От себя толкайте, — робко посоветовал мальчишка, не решаясь приблизиться к разъяренному подполковнику.

Облачение Ветрова походило скорее на маскарадный костюм, чем на форму какого-то важного чиновника — главы местной правоохранительной конторы.

Наброшенная на плечи шинель прикрывала пеструю, спортивную куртку, из-под которой предательски торчала вылезшая из брюк мятая майка.

Ветров не владел собой. От сурового блюстителя порядка, привыкшего цедить сквозь зубы приказы, ничего не осталось. Вместо него был выворачиваемый наизнанку страхом человек с подполковничьими звездами на погонах. Но привычка рычать въелась в нутро начальника УВД.

— Сержант! Советы здесь даю я! — брызнул слюной в лицо молодому милиционеру Ветров. — Открой дверь, мать твою… — он притопнул ногой, как расшалившийся ребенок.

Григорий Константинович Ветров был многим обязан покойному мэру. Собственно говоря, их можно было бы сравнить с двумя альпинистами, покоряющими заоблачную вершину в одной связке. Иногда тоскливыми осенними вечерами Ветрову становилось не по себе при мысли, как высоко он взлетел и какими делами ворочает.

Должность, звание — это ерунда. Пенсия, третья звезда на погоны отнюдь не были пределом мечтаний Григория Константиновича. Ему грезились другие горизонты, на которых вырисовывалась белоснежная вилла под калифорнийскими пальмами, желтокожий повар-китаец, сверкающий «Линкольн» и ласковые пальчики голливудской красотки на тонкой ножке высокого бокала с «Реми-Мартин».

Подполковник к числу немощных романтиков не относился, неосуществимыми проектами не занимался. Он был сугубо практичным, расчетливым человеком. Сотрудничество с Хрунцаловым имело конкретное материальное воплощение — тугие бумажные брикеты, опоясанные банковскими ленточками. Эти кирпичики складировались в секретный сейф Ветрова, вмонтированный в стену квартиры, купленной и оформленной на подставное лицо.

О существовании московской квартиры знал только Хрунцалов. Не реже двух раз в неделю подполковник наезжал в столицу проверить свое хранилище и поразмышлять на досуге, не приспела ли пора сворачивать бизнес и сделать ручкой этой долбаной стране, коллегам-милиционерам, осатаневшему от водки и нищеты народу.

Пока Хрунцалов был жив, о том, чтобы уехать из страны, не стоило и заикаться. Ветров понимал: он деталь хорошо отлаженного, работающего механизма, пусть значительная, но все-таки деталь, и уйти с определенного ему места не позволят. А сердце этого механизма, основная пружина, приводящая его в движение, — Петр Васильевич Хрунцалов.

Смерть мэра угрожала расстроить отлаженный механизм, превратить его в груду хлама. Но самое главное — она ставила под вопрос личную безопасность подполковника Ветрова, а он очень любил жизнь и свободу…

— Баранов! — Григорий Константинович, массируя ладонью сердце, рассматривал изувеченный труп друга. — План места происшествия сняли?

— Составляем, товарищ подполковник. — Следователь принял позу привратника, встречающего господ. Он изогнулся в легком полупоклоне.

— Кошмар какой-то! — осипшим голосом произнес Ветров. — Несколько часов тому назад расстались. Такой великолепный праздничный ужин для нас закатил! — Словно оправдываясь в чем-то, он говорил сбивчиво, проглатывая окончания слов. — Мы разъехались в пятом часу. Петр Васильевич шофера отпустил. Сказал, что переночует в номере, хочет побыть один. Обслуга тоже ушла. Устали люди. Целый день готовились…

— Понятно! — поддакнул Баранов.

— Что тебе понятно? — взорвался подполковник. С синеющим от удушья лицом он изрыгал ругательства:

— Городского главу угрохали, а вы ползаете, словно сонные мухи! Какие-нибудь конкретные улики обнаружили?

— Никак нет, товарищ подполковник! — спокойно отрапортовал Баранов, понимая, что разыгрывается спектакль для непосвященной публики.

В раздевалке, наплевав на правила проведения досмотра, затаптывая, возможно, имеющиеся отпечатки обуви преступника, суетились младшие милицейские чины, люди из мэрии.

— Товарищ капитан! — орал Ветров, размахивая руками. — Вы несете персональную ответственность за ход расследования! Это не простое убийство! Это политическая акция!

«Переборщил! — ухмыльнулся про себя Баранов. — Чего надрывается, не на митинге. Приберег бы, Константинович, пыл для газетчиков. Нам о другом думать надо, а не глотку рвать. Присмотрись! Дружок твой тухнет! Как бы твоя очередь не подошла бока подрумянивать!»

Внутренний монолог капитана оборвало прикосновение руки Ветрова:

— Марк! Надо переговорить.

— Понял, — кивнул Баранов.

Они миновали душевую и очутились в зале бассейна.

Утреннее февральское солнце заглядывало через стеклянную крышу. Блики играли на поверхности воды, освещая то оранжевый шар плавающего апельсина, то желтую кожуру банана.

Ветров подобрал бутылку, оставшуюся после пиршества, встряхнул ее и, жадно причмокивая, выпил остатки шампанского.

— С бодуна голова раскалывается! — пожаловался он, облизав потрескавшиеся губы. — Кто у тебя в бригаде? — спросил Ветров.

— Криминалист Хотимов… — начал перечислять Баранов. — Дотошный мужик. Вы и сами его как облупленного знаете.

— Я не о том, — раздраженно сказал Григорий Константинович. — Не юли, Баранов. На кого рассчитывать можно?

Марк Игнатьевич внутренне подобрался, сообразив, что шеф пришел в себя и намечает план дальнейших действий.

— Григорий… — капитан перешел на «ты», — и для нас паленым запахло?

— Возможно, — уклончиво ответил на тревожный вопрос Ветров. — Главное для нас — замять дело.

• Предыдущая
• 11/63
• Следующая