Святой: гарпун для Акулы - Зверев Сергей Иванович - Страница 64

• Предыдущая
• 64/88
• Следующая

— Когда? — спросил Святой и на всякий случай отошел от окна.

— А в полдвенадцатого! — ответил Котя. Его зубы выбивали чечетку.

Не тратя понапрасну времени, друзья продолжили перекрестный допрос сопляка, который был кем-то у главаря банды. Пацан рассказал, что Гаглоев, заказчик наездов на Василия, постоянно проживает в Москве, Нижний Тагил его вторая родина. Отец Гаглоева работал мастером в литейном цеху металлургического комбината, выпускавшего во время войны тяжелые танки «Клим Ворошилов». Сын металлурга по стопам отца не пошел, в нем взыграла тяга к прекрасному, и Гаглоев поступил в Суриковское училище. Но после двух лет учебы он бросил свою альма-матер и принялся просаживать присылаемые отцом деньги по московским ресторанам.

Родительских средств на столичные кабаки катастрофически не хватало, заказы недоучившемуся студенту никто не предлагал, но менять рестораны на дешевые пивные с кружкой разбавленного пива и подтухшей рыбой Гаглоев не собирался. Вокруг приятелей-художников увивался различный народ. Были и дяди с толстыми кошельками, готовые платить бешеные деньги за старинные иконы, складни, уникальную церковную утварь. Налаживались и связи с иностранцами.

Тут несостоявшийся Репин и погорел. Ему впаяли спекуляцию валютой в виде промысла, отправив вдыхать хвойный аромат тайги сроком на пять лет, и, чтобы он не беспокоился о нажитом, подчистую конфисковали имущество. После отсидки от звонка до звонка Гаглоев вернулся в столицу и теперь с иностранцами дела вел только через посредников, не подставляя собственную шею под тяжелую руку правосудия.

С перестройкой богатых клиентов стало как пиявок в тинистом пруду. Те, кого впоследствии припечатали кличкой «новые русские», брали все подряд, лишь бы подревнее и в единичном экземпляре. Чтобы найти штучный товар, Гаглоев мотался по глухим деревням Среднего Урала, скупая за бесценок самоцветные шедевры безвестных Данил-мастеров, старообрядческие богослужебные книги, иконы, а также холодное оружие златоустовского булата.

— Он кубок этот из-за камушков присмотрел! — выкладывал дергающийся от страха Котя. — Уговор был: попугать колченогого!

— Выбирай слова, недоносок! — прорычал Серегин и закатил юнцу увесистый подзатыльник.

— Нам по полтиннику «зеленью» Гаглоев обещал, если мужик чашу продать согласится. Савел на коня сел — нечего, мол, бензин зря жечь, по коровьему дерьму ездить, попинаем его ногами, сам отдаст, даром. Гаглоев сильно орал на Савла, говорил, что тот его подставил, что он не скупщик краденого! Жила этот Гаглоев. «Деревянных» отстегнул и дури на всю кодлу по разу затянуться! — Котя обиженно шмыгнул носом. — Наколол Гаг.

— Он в городе? — спросил Святой, понимая, что вопрос этот риторический.

— Смылся утренним поездом! Товар получил и сразу в Москву бортанулся. Мы с Савлом ему кубок отвозили.

По всему было видать, парень говорил правду: от страха он не помнил себя.

— Столичные координаты Гаглоева знаешь?

— Нет. Работает для отмазки кем-то…

— Где?

Парень запнулся, стараясь вспомнить. Жесткие пальцы Серегина сдавили его шею.

— Где работает? Шевели мозгами, пока из ушей не потекли!

— В галерее… — простонал Котя. — Пусти, больно… Не помню названия, честное слово, не помню…

— А если харей в духовку? — жизнерадостно предложил Серегин и сбросил парня с кресла на пол.

Извиваясь ужом, Котя отполз в угол комнаты и скорчился в позе эмбриона.

— Ну что вам, волки, от меня надо?! — по-щенячьи взвизгнул он. — Все, что знал, рассказал! Мне без вас Савел кишки на локоть намотает! Батяню загасили…

Перепуганная троица пьянчужек жалась в дверях. Лишних свидетелей устранили остроумным способом. Серегин, проследовав на кухню, набрал в пустую бутылку обыкновенной водопроводной воды.

— Мужики, вот вам пузырь… — прошептал он, многозначительно подмигнув, — идите в свой свинарник, добирайте градус и не мешайте душевной беседе!

Команда алкоголиков с проспиртованными потрохами по достоинству оценила щедрость гостей и не стала задерживаться. Фокус получился. Из кухни доносилось блаженное бормотание:

— Крепка злодейка, даже вкуса не чувствуется…

Савел был пунктуален. Ровно в половине двенадцатого прозвенела всемирно известная мелодия «Подмосковных вечеров». Видимо, зная нравы обитателей квартиры, долгожданный гость двинул пару раз ногой по двери.

— Открывай, Котя! — повелительно крикнул он.

Святой вывел сопляка в коридор и предупредил:

— Пикнешь, скотина, живым в землю закопаю!

Рокер-сатанист на негнущихся ногах подошел к двери.

Сзади его вялую руку заломил Святой. Надо было только оттянуть защелку замка.

— Шухер, сматывайся! — корабельной сиреной взревел молокосос, чей страх перед ублюдком-наркоманом оказался сильнее страха перед пытками.

Механически Святой провернул руку Коти до ломового хруста костей. Дикая боль заставила паренька исполнить оригинальный балетный номер: сначала он встал на цыпочки и вытянулся всем телом вверх, а затем с хрипением рухнул вниз.

Топот ног по лестнице был как азбука Морзе: серия точек, громкий хлопок и опять дробь. Савел бежал, прыгая через ступени. Святой споткнулся о бездыханного Котю и потерял столь важную в погоне секунду.

— Ключи… ключи от мотоцикла!

Этот приказ командира донесся до Николая уже с лестничной клетки. Серегин обшарил карманы мальчишки, нашел связку, бросился к окну, выходящему во двор, и локтем выбил стекло, не тратя времени на возню с форточкой. Святой мог бы гордиться выучкой своего бывшего подопечного, который действовал со скупой расчетливостью профессионала.

— Святой! Лови! — крикнул Серегин и бросил ключи в темноту двора, свободной рукой сдирая шторы, не пропускающие наружу свет.

Разрыв между преследуемым и преследователем увеличивался. Главаря подонков гнал животный страх, а он, как известно, удесятеряет силы. Противник негодяя был не беспомощный инвалид, а неизвестный и поэтому особенно страшный человек.

Савлу повезло — ключ зажигания, нанизанный на кольцо брелока, был зажат в его потной ладони. Вожак рокеров не стал прятать его в карман, так как не собирался долго задерживаться среди зловонных ароматов пятьдесят шестой квартиры. Черный шлем-колокол пустым котелком грохнулся об асфальт.

Молодой подонок, еще недавно ощущавший себя повелителем человеческих судеб, в холодном поту с налета запрыгнул на кожаное сиденье украшенного сатанинеко-нацистской символикой мотоцикла. «Железный конь» завелся с пол-оборота. Савел нажал на газ и рванул в ночь.

Но и Святой не отступал от намеченного. Правда, средство передвижения ему досталось не такое мощное и далеко не новое. На более шикарный мотоцикл для сына у пьянчужки денег не нашлось.

Бешеное ночное ралли проходило по лабиринту проездов между спящими многоэтажками. Такая трасса давала преимущество преследователю. Савел не мог использовать свой главный козырь — скорость.

Мотоцикл — вещь капризная, его не зря называют мечтой самоубийц. Потеряешь равновесие, и ты уже пашешь землю собственной физиономией. Но предводитель рокеров уверенно держался в седле, закладывая крутые виражи на поворотах.

«Выскочит на трассу — уйдет!» — молнией промелькнула мысль в голове Святого.

Пушистым комком отлетела от колеса ослепленная светом ночная охотница кошка, истошно мяукнув перед смертью. Она была последней жертвой предводителя моторизованной шайки подонков.

Не справившись с управлением, Савел врезался в припаркованный у подъезда «Москвич». Чудовищной силы удар вышиб рокера из седла, и он пролетел через машину. Те части головы, которые не защищал шлем, размололись о передний бампер «Москвича». Когда Святой подъехал к месту катастрофы, он увидел лишь месиво из крови и мозгов.

— Хана кузнечику! — коротко бросил он Серегину, ожидавшему его возвращения возле подъезда дома. — Расквитались! Поехали дальше?!

Глаза бывшего сержанта удовлетворенно сверкнули в темноте.

• Предыдущая
• 64/88
• Следующая