Святой: гарпун для Акулы - Зверев Сергей Иванович - Страница 51

• Предыдущая
• 51/88
• Следующая

— Ты чем занимаешься? — поинтересовался Святой. — Судя по прикиду, фирму открыл?

— Оригинального профиля, — загадочно ответил Николай. — Увидишь, командир, тебе понравится.

Святой повернулся, чтобы было удобнее видеть собеседника.

— Остальные-то как? Судя по письмам, нормально ребята в жизни устроились.

Водитель «Жигулей» резко просигналил облезлой собаке, которая перебегала дорогу.

— Ковалев куркулем заделался. Дом новый поставил, женился, пацану два года. Никуда из своего медвежьего угла не выезжает. Приглашал на охоту. Хочешь махнуть? Леса, медведи, тюлени всякие — сказка! И мне надо Архангельск навестить. Нетронутый городок, — улыбнулся своим мыслям Серегин. — Пашку море манило. Сначала ходил во Вьетнам, возил грузы на нашу военно-морскую базу Камрань. Года полтора назад перешел на «торгаш», все четыре океана пробороздил, Синдбад-мореход. Когда были в Аргентине, грузили пшеницу, Пашка подрался с американцами. Они дебош в борделе устроили, а мистер Черкасов расслаблялся перед долгим воздержанием… — Николай ухмыльнулся. — Ну и один дурачок вломился к Пашке в номер. Выбрал, идиот, самый неподходящий момент. Паша — парень уравновешенный, надо очень постараться, чтобы его разозлить…

Водитель сделал паузу, рассматривая дорожный указатель.

— Кажись, правильно едем. Так вот. На чем я остановился?

— Приключения Черкасова недорассказал, — напомнил Святой.

— Да. Залетел американец в номер и давай хулиганить.

Прыгнул в постель, представляешь? Девице Пашиной по физиономии съездил, его обложил, по-английски, естественно. Паша говорит: ничего не понял, но все равно было очень обидно. Ну, Паша давай учить его уму-разуму. Янки в крик, а на его вопли остальные сбежались… Гнал американцев Пашка до самого причала. Сам нагишом, морда раскровянена — настоящий дикий русский медведь. По сходням хотел на корабль подняться, добить америкашек. Поскользнулся на чьем-то дерьме… Капитан хай поднял. Потребовал у нашего консула неустойку заплатить. Мол, ваш матрос покалечил ценную рабочую силу, нанес серьезный материальный ущерб бизнесу. Аргентинцы, правда, порядочными людьми оказались — пригрозили дебоширов в тюрьму отправить, если капитан не снимет претензий к русским, и штраф наложить солидный. Пашка, пока шло разбирательство, как султан жил. Комиссар полиции, по просьбе самой бандерши, посадил его под домашний арест, и не где-нибудь, а в том же публичном доме. Дамы отблагодарили его от души. Проводили всей бригадой до порта, потому что сам дойти не мог, ножки подгибались от переутомления…

— Кончай разыгрывать!

— Клянусь! — с жаром заверил Серегин. — Будем в гостях у Паши, фотографии аргентинок увидишь…

Миновав мост через Туру, «Жигули» свернули под указатель на Нижний Тагил. Дорога начала забирать в гору.

— Вернулся сухогруз в родной порт, и Пашку приказом начальника пароходства уволили, — продолжал Николай. — Я предложил ко мне подключиться. Отказался, упрямый…

Сейчас устроился склады охранять. Фирмач, владелец складов, его вместо целой армии охранников держит. Спецназовец из разведбатальона — это марка!

Серегин весело глянул в сторону своего командира:

— Черт! Я действительно рад, что ты с нами, старший лейтенант! Ош, Киргизия… Не верится… Как давно это было и словно не с тобой!

— Было, Коля, — помрачнев, произнес Святой. — Пустыня, турок Али с семьей, стрельба в заброшенном поселке…

Он скрипнул зубами при воспоминании о роже Банникова и судьбе офицера-десантника.

— Согласен, давай навестим Голубева. Он ведь недалеко живет.

Серегин стал серьезным:

— Тяжело Василию. Боли мучают. Ниже пояса — мертвец, ничего не работает. Возили его в Центральный военный госпиталь, лежал в реабилитационном центре — никаких надежд. Врачи охали: как только жив остался?! Когда лежал в Бурденко, познакомился со священником. Приходил к ним по воскресеньям батюшка. Васька даже крестился, — произнес Николай со сдержанным почтением. — Нам Библии прислал и иконки бумажные…

— На зоне тоже некоторые в бога верить начинают, — задумчиво промолвил Святой.

— Василий из города уехал, — продолжал Серегин. — Вернулся в родную деревню. Квартиру сестрам оставил. А в деревне сошелся с местной… расписались. Она за ним ухаживает. Ребенка собираются из детдома взять да усыновить.

— Молодец Голубев, не сломался! — искренне восхитился Святой. — На некоторых посмотришь: здоровый мужик, руки-ноги целы, а нутро гнилое. Ползет такой слизняк по жизни, ноет, на судьбу жалуется, каждому в жилетку плачется…

Святой опустил стекло. Встречный ветер взъерошил ему волосы.

— Давно у него был?

— В прошлом году на День десантника, — отозвался Николай — Пашка штуковину японскую привез, что-то вроде костылей. Он с ними передвигаться может, очень медленно, но все же… Даже работу нашел. Угадай, какую? Ни за что не догадаешься! Церковный староста! — Отвлекшись от дороги, Серегин взглянул на командира:

— Удивил?

— Меня, Коля, сложно удивить! — спокойно отреагировал Святой.

— Деревня маленькая, — слегка разочарованно продолжил Николай, — одни старики. Церковь под стать обитателям: того и гляди развалится. Понемногу восстанавливают, но средств не хватает. Священника не допросятся. Никто в захолустье ехать не желает. Дошло до того, что Васька сам службу правит: покойников отпевает, ну и прочее. Бабки упросили. Чудеса?! — невесело рассмеялся Серегин. — Скажи мне, что Голубев попом заделается, — ни за что не поверил бы!

Превратности судьбы — непредсказуемая штука. Годы разметали спецназовцев по разным уголкам страны. Но оставалась невидимая нить армейского братства, накрепко связывавшая этих парней И сейчас, сидя в машине с Серегиным, Святой понимал, что и он из этого братства — его полноправный член. Не вычеркнутый подлой рукой проходимцев в генеральских мундирах, заклейменный лагерем преступник, а командир разведывательного взвода, пусть и бывший, но командир.

— О Скуридине почему молчишь? — Святой вспомнил последнего из пятерки разведчиков.

Серегин скривился, точно проглотил что-то нестерпимо горькое — Вот с ним похуже будет. Отслужил, подался по контракту в бригаду спецназа МВД, планировал поступать в училище, но скурвился. Как говорится: вчера ты был бойцом в ОМОНе, сегодня стал вором в законе. Тусуется по Москве на улетном джипе. Бандитом, короче, Скуридин стал. Разное про него слышал. Влетел по сто сорок седьмой статье…

— Мошенничество! — эхом отозвался Святой. Номера статей Уголовного кодекса он выучил не хуже таблицы умножения.

-..Сидел в следственном изоляторе четыре месяца. Братва выкупила… Не знаю, правда ли, но поговаривают, что Скуридин — киллер, специалист по взрывным устройствам — Откуда сведения? — недоверчиво переспросил Святой.

— Земля слухами полнится! Я, командир, в большой обиде на Скуридина! торопливо заговорил Николай, хмуря брови. — Меня на счетчик солнцевская бригада поставила.

Вычислили мой бизнес, квартиру, которую в Москве снимал, подругу и начали давить: «Делиться, братан, надо „капустой“. Иначе уши пообрезаем». Свиньи! Я к Скуридину: мол, помоги крутых утихомирить, бешеные деньги требуют.

Он мне стопарь налил и говорит: «Отмазки, Коля, не пройдут. Солнцевские ребята — авторитетные. Неси бабки».

Пришлось сматываться из Москвы. Не город — золотое дно! — Николай сокрушенно вздохнул и философски добавил:

— В семье не без урода… Мы со Скуридиным контакты не поддерживаем. Себе дороже обойдется…

Искусство добывания денег Николай продемонстрировал после сытного ужина в хорошем кооперативном кафе. Как и полагается уверенному, преуспевающему человеку, он не стал изучать меню. Вместо этого Серегин улыбнулся официантке ослепительной голливудской улыбкой, игриво подмигнул и бархатным голосом произнес:

— Милая, мы с другом голодны, как лоси после брачного периода. Порекомендуй нам, что лучше — котлеты по-киевски или фирменные пельмени?

Официантка поправила кружевной передник, украшенный вышитым названием кафе, кокетливо стрельнула глазками и принялась сыпать мудреными заграничными названиями:

• Предыдущая
• 51/88
• Следующая