Последний год - Зуев-Ордынец Михаил Ефимович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/71
• Следующая

— Время лихих черных бригов прошло, — сказал Астор. — Они отжили свое время. Теперь новое время. Теперь нужны не черные бриги с «веселым Роджером» на мачте, а хорошие пароходы с вместительными трюмами. Мы найдем, что вывозить отсюда в этих трюмах. Русские не умели делать настоящие дела, у них было здесь плохое хозяйство.

Он поклонился генералу и пошел к дверям, но около чучела медведя, под которым сидел Пинк, остановился:

— Почему вы не уберете этого изъеденного молью русского медведя? Ничего старого! Здесь все будет по-новому!

Астор вышел, и даже через закрытую дверь слышно было, как он шаркает по полу ногами.

— У нас не решен пункт второй, — поднялся из-за стола и командующий округом. — Как же мы поступим с лейтенантом Брентвудом?

— Он доносит, что топографические работы затруднены недружелюбием индейцев, но он не просит выслать ему на помощь военный отряд, — ответил губернатор. — Этого в донесении лейтенанта нет.

— Ну и прекрасно! — махнул рукой командующий. — Пусть тогда выкручивается, как умеет.

Лагерь лейтенанта Брентвуда стоял на склоне высокой сопки, скудно поросшей сосной. Ниже лагеря, у подножия сопки, мощно катил черные волны Юкон. Противоположный равнинный берег лежал пышными пойменными лугами, утопавшими в сочных высоких травах. Сквозь их зелень прорывались красные, голубые, желтые, фиолетовые вспышки цветов. Буйные краски, изобилие, Щедрость природы!

Две палатки — вот и весь лагерь лейтенанта Брентвуда. В его топографическом отряде всего два солдата, капрал и три траппера, на обязанности которых было снабжать людей и собак мясом и охранять лагерь, когда офицер и солдаты уходили на съемки.

Но в охране лагеря необходимости, по сути дела, не было. Индейцам, видимо, не нравилось, что белые идут все глубже и глубже в их страну, открывая ее тайны, но ни разу они не нападали на отряд. Они лишь избегали встреч с американцами. Люди Брентвуда видели краснокожих только издали. Индейцы появлялись внезапно одиночками или небольшими группами и также внезапно исчезали. Это раздражало и беспокоило лейтенанта. Отряд часто нуждался то в лодках, то, при переходе через холмистые местности, в добавочных собаках для летних нарт, нагруженных топографическими инструментами, то в проводниках, когда отряд попадал в болота. Брентвуд, отправляясь в поход, твердо надеялся на помощь местных жителей, а индейцы, не открыто враждебные, но и не дружелюбные, упорно отказывались от встреч с белыми.

Длинный летний день перешел незаметно в такую же светлую солнечную ночь. Лейтенант и солдаты вернулись со съемки и купались в Юконе. Их веселые голоса далеко и звонко неслись по реке. Два траппера готовили ужин на всю партию; один потрошил птицу, другой пек пресные лепешки. Они оба подняли головы, услышав тяжелые шаги в сосняке. К костру подошел третий траппер, длинноногий и грудастый великан, и сбросил с плеча крупного горного козла. Потрошивший птицу рыжебородый орегонец Боб Ламмерс оглядел козлиную тушу ревнивым охотницким взглядом и сказал завистливо:

— Узнаю выстрел Тима. Всегда в голову и всегда между рогов!

— Дайте скорее что-нибудь пожевать, иначе я сдохну с голоду! — сказал Тимоти Уомбл, садясь к костру. Он выбрал из стопки испеченных лепешек самую большую и толстую и начал жадно есть.

— Не завидуй, Боб, — сказал он, макая лепешку в растопленное сало. — Козла застрелил не я. Я стрелял, но промахнулся. Не успел выругаться, слышу второй выстрел, и козел свалился со скалы.

— А кто же был второй охотник?

— Индеец.

— А ты накостылял индейцу по шее и отнял козла? — захохотал Ламмерс. — Здесь ты, конечно, не промахнулся?

— Так поступают с индейцами у вас в Орегоне? — ядовито спросил третий траппер, молодой канадский француз Жюль Каррент.

— Нет, старина, мы расстались с индейцем друзьями, — ответил Уомбл. — Покурили из его трубки моего табаку, и он подарил мне козла.

— А ты догадался спросить у него, почему они, сыны дьявола, не хотят дружить с нами? — заинтересованно спросил Ламмерс.

— Конечно, догадался. Он ответил мне так: «Спроси у твоего друга, Боба Ламмерса, будет он дружить с нами, индейцами, если мы придем в Орегон и начнем разведывать дороги к их поселкам, искать броды через их реки и перевалы через их горы?»

Ламмерс почесал задумчиво рыжую бороду и вскинул на Уомбла простодушные глаза:

— А ты прав, Тим. Мы для них плохие друзья.

— Вот чудо! — сделал Жюль удивленные глаза. — Оказывается и в Орегоне попадаются умные люди.

— Я после отвечу тебе, канадская рысь! — беззлобно показал Ламмерс кулак Карренту. — Скажи, Тим, а почему же тогда индейцы не нападают на нас? Я каждый день жду выстрелов с их стороны.

— Не жди. Им запретил нападать на нас их белый вождь.

— Белый вождь? Белый человек? Американец?

— Русский. Он сказал своим воинам: «Это простые, маленькие люди, они пришли в наши земли не тропой войны, и я не позволю проливать их кровь».

— Он добрый, этот белый вождь, — сказал Каррент.

— И добрый, и умный! — воскликнул Ламмерс. — Правильно делает, что не хочет дразнить сварливого дядюшку Сэма!

— О ком вы рассказываете, Уомбл? Кто запретил индейцам проливать нашу кровь? — крикнул Брентвуд. Он вернулся с реки и стоял около своей палатки.

— Идите сюда, лейтенант! — позвал его Ламмерс. — Уомбл рассказывает нам сказки.

Брентвуд подошел к костру и сел.

— Рассказывайте вашу сказку, Уомбл. Я слушаю.

— Это не сказка, мой лейтенант. Я сегодня встретился и даже разговаривал с местным индейцем-ттыне. Он рассказал мне, что главным вождем у них белый человек, русский.

— Давно?

— Индеец сказал: «Три зимы».

— А вы не спросили у индейца, как выглядит их белый вождь?

— Да, мой лейтенант. Это не старый еще человек, у него большие синие глаза и светлая борода. Белый вождь калека. У него на одной руке совсем нет пальцев, на другой — четыре пальца. Индеец сказал, что пальцы вождя отгрыз мороз. За вождем всюду ходит огромная собака, по словам индейца, тоже русская. У ттыне таких нет. Она никогда не лает, только кряхтит и шипит.

— Помнишь, Тимоти, русского траппера на Береговом редуте? — спросил, блестя глазами, Каррент. — Он был молодой, глаза синие, только очень печальные. И встретились мы с ним тоже три года назад.

— Я тоже вспомнил о нем, Жюль. Но как он попал сюда, за Юкон? Мне показалось, он собирался удрать с Аляски. Помнишь шкипера Пинка?

— С воспоминаниями после, Уомбл, — перебил их разговор лейтенант. — Что еще интересного вы узнали о белом вожде?

— Самое интересное, мой лейтенант, то, что индеец угостил меня лепешками из свежей ячменной муки и печеной картошкой.

— Муку и картошку индейцы купили у наших торговцев, — сказал Ламмерс. — Что же здесь интересного?

— Индейцы сами сеют ячмень и сажают картошку, капусту, репу. Это тоже не интересно?

— Вот и начинается сказка! — снисходительно улыбнулся Ламмерс. — Ячмень здесь не вызреет.

— Вы не правы, Ламмерс, — возразил лейтенант. — Есть особый сорт ячменя, гималайский, он дает урожай и здесь, в этих широтах.

— Налопался ячменя, орегонский бык? — шепнул Каррент Ламмерсу и получил крепкий удар локтем в бок.

— Сеять ячмень и сажать овощи индейцев научил их белый вождь, — продолжал Уомбл. — Индеец, с которым я говорил, молодой парень, готов молиться на своего белого вождя. Они не знают теперь зимних голодовок. А прежде каждую зиму у ттыне умирали дети, старики, женщины. Белый вождь научил их делать посуду из глины, находить в земле соль и железную руду, выплавлять ее и ковать железо. Интересный был разговор!

— Интересный разговор, согласен. Жалею, что я не мог принять участие, — сказал задумчиво лейтенант,

Он замолчал надолго, обняв руками колени и глядя поверх костра на зеленые равнины. Молчали и трапперы, и чувствовалось, что все думают о белом индейском вожде Во что угодно, в любую сказку можно поверить при этом таинственном, не дающем теней свете белой юконской ночи. Ламмерс зашевелился, вытащил плитку прессованного табаку и начал крошить охотничьим ножом прямо на ладони. Закурив трубку, он сказал убежденно:

• Предыдущая
• 70/71
• Следующая