Проступок аббата Муре - Золя Эмиль - Страница 13
- Предыдущая
- 13/103
- Следующая
– А ваши прогулки по парку? – прервал его доктор.
– По парку? – проговорил Жанберна с видом глубокого изумления. – Да уж больше двенадцати лет ноги моей там не было! Что мне там делать, по-вашему, на этом кладбище? Оно чересчур велико. Какая несуразность: бесконечные деревья, повсюду мох, сломанные статуи, ямы, в которых, того и гляди, сломаешь себе шею… Последний раз, как я там был, под листвою дерев было так темно, от диких цветов шел такой одуряющий запах, а по аллеям проносилось такое странное дуновение, что я даже как будто испугался. И я отгородился здесь, чтобы парк не вздумал войти ко мне!.. Солнечный уголок, грядка-другая латука да высокая изгородь, скрывающая горизонт, – много ли нужно человеку для счастья! А мне ничего не нужно, ровнехонько ничего! Было бы только тихо и чтобы внешний мир ко мне не проникал. Метра два земли, пожалуй, чтобы после смерти лежать кверху брюхом, вот и все!
Он ударил кулаком по столу и, внезапно повысив голос, крикнул, обращаясь к аббату:
– А ну, еще глоток, господин кюре! Дьявола на дне бутылки нет, уверяю вас!
Аббату стало не по себе. Он сознавал себя бессильным обратить к богу этого странного старика, показавшегося ему сумасшедшим. Теперь ему припомнились россказни Тэзы о некоем «философе» – так окрестили Жанберна крестьяне Арто. Обрывки скандальных историй всплыли в его памяти. Священник поднялся и сделал доктору знак, что хочет поскорее покинуть дом, где, ему казалось, он вдыхает отравленный воздух погибели. Однако к чувству смутного страха примешивалось странное любопытство, и он задержался, затем прошел в конец садика и заглянул в сени дома, будто желая проникнуть взором туда, дальше, по ту сторону стены. Двери дома были распахнуты, и за ними ничего, кроме клети с черной лестницей, не было видно. Священник вернулся назад, разглядывая по пути, нет ли какого-нибудь отверстия или просвета туда, на этот океан листвы, соседство которого чувствовалось по громкому шелесту, напоминавшему ропот волн, ударяющихся о стены дома.
– А как поживает малютка? – осведомился доктор, берясь за шляпу.
– Недурно, – отвечал Жанберна. – Ее никогда не бывает дома. Она всегда исчезает на целое утро… Но, быть может, все-таки она сейчас наверху.
Старик поднял голову и крикнул:
– Альбина! Альбина!
Затем, пожимая плечами, проговорил:
– Ну, вот! Она у меня известная шалунья!.. До свиданья, господин кюре! Всегда к вашим услугам.
Но аббат Муре не успел ответить на вызов деревенского философа. В глубине сеней внезапно отворилась дверь. На черном фоне стены показался ослепительный просвет. То было словно видение какого-то девственного леса, точно гигантский бор, залитый потоками солнца… Видение это промелькнуло, как молния, но священник даже издали ясно различил отдельные подробности: большой желтый цветок посреди лужайки, каскад воды, падавший с высокой скалы, громадное дерево, сплошь усеянное птицами. Все это будто затонуло и затерялось, пламенея среди такой буйной зелени, такого разгула растительности, что казалось – весь горизонт цветет. Дверь захлопнулась, все исчезло.
– Ах, негодница! – вскричал Жанберна. – Она опять была в Параду.
Альбина, смеясь, стояла на пороге дома. На ней была оранжевая юбка, большой красный платок был повязан сзади у талии, и это придавало ей сходство с разрядившейся в праздник цыганкой. Продолжая смеяться, она запрокинула голову; грудь ее так и вздымалась от радости. Она радовалась цветам, буйным цветам, которые вплела в свои белокурые косы, повесила на шею, прикрепила к корсажу, несла в своих позолоченных солнцем худеньких руках. Вся она была точно большой букет, издававший сильный аромат.
– Нечего сказать, хороша! – проворчал старик. – Ты так пахнешь травой, что можно очуметь… Ну, кто поверит, что этой стрекозе шестнадцать лет!
Альбина продолжала смеяться с самым дерзким видом. Доктор Паскаль, большой ее друг, позволил девушке поцеловать себя.
– Ты, значит, не боишься Параду, а? – спросил он у нее.
– Бояться! Но чего? – сказала она и сделала удивленные глаза. – Стены высокие, через них не перебраться… Я там одна. Это мой сад – только мой! А до чего он велик! Кажется, ему нет конца.
– А звери? – перебил ее доктор.
– Звери? Они вовсе не злые и хорошо меня знают.
– Но ведь под деревьями темно?
– Да что вы! Это просто тень; не будь ее, солнце сожгло бы мне лицо… А в тени, под листьями, так хорошо!
Она вертелась и наполняла садик своими разлетающимися юбками, распространяя вокруг острый запах украшавшей ее зелени. Она улыбнулась аббату Муре, совсем не дичась и ни чуточки не смущаясь, что он смотрит на нее изумленным взглядом. Священник отошел в сторону. Эта белокурая девушка с продолговатым, исполненным жизни лицом показалась ему таинственной и соблазнительной дочерью леса, промелькнувшего на миг перед его глазами в сиянии солнечных лучей.
– Послушайте, у меня есть гнездо дроздов, хотите, я вам его подарю? – спросила Альбина у доктора.
– Нет уж, благодарю, – ответил он, смеясь. – Лучше подари его сестрице господина кюре, – она очень любит животных… До свиданья, Жанберна!
Но Альбина пристала к священнику:
– Вы ведь кюре из Арто, не правда ли? У вас есть сестра? Я приду к ней как-нибудь… Только не говорите со мной о боге.
Дядюшка не велит.
– Ты нам надоела, ступай! – сказал Жанберна и пожал плечами.
Альбина прыгнула, как козочка, и исчезла, осыпав их целым дождем цветов. Слышно было, как хлопнула дверь, потом по ту сторону дома раздался звонкий смех; сначала громкий, он постепенно замирал вдали, будто какое-то дикое животное галопом уносило девушку по траве.
– Увидите, в конце концов она начнет ночевать в Параду, – пробормотал старик своим безразличным тоном. И, провожая гостей, он добавил:
– Коли вы в один прекрасный день найдете меня мертвым, окажите мне, пожалуйста, услугу: бросьте мое тело в навозную яму, что за грядами салата… Всего доброго, господа!
Он опустил деревянный засов, которым запиралась калитка. Под лучами полуденного солнца дом вновь принял счастливый и покойный вид. Над ним жужжали крупные мухи и продолжали ползать по плющу до самой черепичной кровли.
- Предыдущая
- 13/103
- Следующая
