Ангелмасса - Зан Тимоти - Страница 4

И тогда они смогут послать на Пакс весточку с сообщением о благополучной выброске Джереко. А также о том, что Эмпирея встала на путь, который постепенно приведет ее к краху.

— Передайте инженерам, что, закончив строительство малого ускорителя для курьера, они должны бросить все силы на возведение основного, и пусть люди работают в три смены, — велел он офицеру связи. — Он нужен мне не позднее, чем через четыре месяца.

— Слушаюсь, сэр.

Поморщившись, Ллеши вывел на экран сообщение из системы Лорелеи. Четыре месяца в этой мышеловке, практически без связи со своей тактической эскадрой будут серьезным испытанием. Но, по крайней мере, в его руках оказалась информация, которой нет ни у кого во всем Паксе. И у него есть еще пять дней, чтобы решить, какие из этих сведений передать с курьерским челноком.

Устроившись в кресле, в неторопливо возрастающем гравитационном поле корабля, он углубился в текст.

Послышался негромкий гудок таймера, и Коста оторвался от чтения. Двенадцать часов, о которых говорил Ллеши, истекли, а внимательный взгляд на дисплеи подсказал молодому человеку, что вокруг него в пределах ближнего радиуса сканирования нет ни одного корабля Эмпиреи.

Пришла пора действовать.

Он вскрыл люк панели, повернул рычаг и нажал кнопку. Угрожающе взревели двигатели, и Косту вдавило в спинку кресла. Стартовое устройство вытолкнуло крохотное суденышко в туннель, который словно по волшебству открылся в оболочке кокона, имитирующей каменную поверхность астероида. Коста затаил дыхание, со страхом ожидая появления вражеского истребителя, который, возможно, все это время подкарауливал его, прячась за «астероидом».

Ничего подобного не произошло. Маленький корабль автоматически сориентировался, готовясь нырнуть в систему Лорелеи, одного из миров Эмпиреи, и только теперь Коста перевел дух и расслабился. Гамбит был разыгран безупречно, и партия продолжалась. Коста должен был опуститься на планету и разыскать автоматического разведчика, которого Пакс сумел установить там до того, как несколько месяцев назад были прерваны последние переговоры с лидерами Эмпиреи.

Потом он отправится на Сераф. На Сераф, к Ангелмассе.

Рассматривая сквозь иллюминатор далекий серп Лорелеи, Коста почувствовал, как его внутренности стягиваются тугим клубком. Я не подведу вас, — уверенно заявил он коммодору. Но теперь, вдалеке от ярких огней и деловитых, сосредоточенных людей, населявших «Комитаджи», эти слова казались ему пустой похвальбой. Он остался наедине с собой, на территории противника, который, по всей вероятности, к этому времени потерял человеческое лицо и окончательно стал чужаком.

…Приятного путешествия в небеса… — прозвучали в его мозгу прощальные слова коммодора. За восемь недель подготовки Коста не раз слышал эту расхожую остроту с намеком на то, что беглые колонисты, сто восемьдесят лет назад основавшие Эмпирею, выбрали это древнее название высших небесных сфер.

Но был ли тот выбор случаен? Или он свидетельствовал о том, что ангелы уже тогда начинали понемногу воздействовать на человеческий разум?

Коста должен был найти ответы на этот и множество других вопросов, до сих пор не разрешенных, загадочных, глубоких, ошеломительных…

Коста уже был готов поддаться отчаянию, вновь и вновь размышляя о невероятной сложности обстоятельств, в которых он оказался, когда перед его мысленным взором появилось лицо Телтхорста, выражавшее откровенное презрение.

— Плевать, — вслух произнес он, отвечая своим воспоминаниям, и звук его голоса причудливым эхом отразился от экранов, обступивших его полукругом. Если Телтхорст ждал, что Коста падет ниц, склоняясь перед непререкаемым авторитетом Адъюторов, его надежды были напрасны.

Страстный внутренний монолог отчасти облегчил душу Косты; мигающая лампочка на пульте напомнила ему, что стартовый туннель кокона до сих пор открыт. Отстучав на клавиатуре надлежащие команды, он проследил за тем, как «астероид» герметизируется и переходит в состояние покоя; ему оставалось лишь надеяться, что системы кокона действительно отключены. Но уже мгновение спустя Коста забыл и думать об этом. Уж конечно, люди, разработавшие операцию, понимали, что, если эмпиреанцы сумеют проникнуть внутрь корабля, замаскированного под скалу, для них станет очевидно, что Пакс подбросил к ним шпиона.

Включив один из дисплеев в режим непрерывного наблюдения за курсом, Коста вернулся к чтению. Информация, присланная коммодором, оказалась куда пространнее, чем он ожидал, и, чтобы изучить ее за пять дней, оставшиеся до спуска на планету, Косте предстояло немало потрудиться.

Но он справится. Хотя бы для того, чтобы опровергнуть сомнения Телтхорста в его способностях.

Кокон сохранял режим молчания еще шесть часов — до тех пор, пока спускаемый аппарат не отдалился на расстояние, лишавшее Косту даже теоретической возможности обнаружить его активность. Шесть часов напрасно потраченного времени; тем не менее сложнейшие компьютерные сети, датчики и манипуляторы, скрытые в глубине «астероида», пребывали в состоянии покоя. Создатели кокона сочли совершенно необходимым убедить Косту в том, что за его спиной осталась пустая оболочка.

Осторожно, словно крадучись, системы привели себя в рабочее состояние и принялись осматриваться. Даже если бы кокон не был оснащен инерциальной памятью, его датчики без труда отыскали бы центр поля сети, которая захватила «Комитаджи». Там сновал целый рой кораблей Эмпиреи, выдавая местоположение фокуса.

Датчики начали аккуратно обследовать окружающее пространство. Пройдет много времени, прежде чем кокон выполнит заложенную в него программу.

Но компьютерам не занимать терпения.

— Внимание, — произнес в динамиках космопорта негромкий голос с интонациями, характерными для среднего класса. — Двенадцатый и последний челнок космического лайнера «Хиррус» прибыл к шестнадцатым воротам. Оставшихся пассажиров просят пройти к стойке регистрации для оформления проездных документов и посадки. Повторяю…

Девушка, сидевшая в дальнем углу зала ожидания, спрятавшись за огромной декоративной вазой, еще плотнее вжалась в спинку кресла, чересчур большого для нее, и следила за последней группой пассажиров, которые взяли свои вещи и двинулись к стойке. Она осторожно отбросила с лица волосы, заново перекрашенные в светлые тона; у нее возникло знакомое ощущение, будто к ее горлу подступает комок. Еще минута — и ей придется встать и присоединиться к остальным. И если Триллинг Вейл, как и она сама, затаился где-нибудь Неподалеку и следил за ней…

Она глубоко вздохнула. Жжение в горле опустилось ниже, захватывая живот. Это чувство неизменно возникало у нее всякий раз, когда она собиралась приняться за клиента и вдруг начинала подозревать, что тот угадал ее намерения и поджидает случая разоблачить ее. Ужасная дилемма — продолжать ли охоту, решив, что интуиция подвела ее, либо уносить ноги, жертвуя временем, ушедшим на подготовку, и искать другого клиента, который не столь рьяно заботится о своем кошельке.

А не лучше ли будет оставить этот сумасшедший замысел? Она понимала, что еще может отказаться от бегства. Она может плюнуть на все, уйти из космопорта и попробовать спрятаться где-нибудь на Ахаре, вместо того чтобы отправиться в совершенно незнакомый мир.

Но нет, это бесполезно. На Ахаре у Триллинга повсюду друзья. Рано или поздно он нападет на ее след. Зато на Лорелее… что же, по крайней мере, там у нее будет фора.

Вот только будет ли? Сунув руку в карман и почувствовав знакомое покалывание в кончиках пальцев, возникавшее всякий раз, когда она приступала к этой деликатной операции, требовавшей полного напряжения душевных и телесных сил, девушка нащупала драгоценную карточку, сотканную из пластиковых волокон. У верхнего обреза карточки было напечатано имя — Чандрис Лалаша, и она, должно быть, в сотый раз пожалела, что не улучила время и не накопила денег, чтобы изготовить себе новое удостоверение личности. В последний раз она называла себя по фамилии — Лалаша — в тринадцать лет, за год до того, как познакомилась с Триллингом и переехала к нему жить. Но если бы она зарегистрировалась в службе космопорта под именем Чандрис, Триллингу не составило бы ни малейшего труда отыскать ее.