Час крысы - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 6

• Предыдущая
• 6/18
• Следующая

О них, о постановщике театральных баталий, сведущем, как выяснилось, и в рукопашных реальных баталиях, и о сыне виновника застолья театральная братия совершенно позабыла. Запрет на курение за столом был снят с повестки дня после того, как пить стали уже без тостов и не закусывая. Причем первой закурила как раз беременная женщина. Апологеты лицедейства ругались и целовались, падали мордами в салат и под стол, веселились на всю катушку, будто в последний раз. Меж тем в кулуарах отрок Паша долбил и долбил стенку ребром подошвы, учился, не жалея ни себя, ни ее. И все строже и строже становились требования инструктора, которого умиляло рвение пацана и радовало, когда у парнишки все получалось правильно...

На следующий день мушкетеров в школе не видели. Паша, Леха и Валера вместо уроков пошли в рощицу, где в бытность свою детишками частенько играли в войну. В знакомом до последнего деревца огрызке леса, чудом затесавшемся среди жилых панельных домов, мушкетеры готовились к уже недетской войне с гвардейцами, разучивали под руководством Паши хитрый удар средневековых обитателей парижской клоаки. Они напрыгивали на деревья, истязали кору весь этот день и вечер следующего. А спустя ровно двое суток после дня рождения Лыкова-старшего мушкетеры отправились громить голени каратистам из соседнего района.

Лучше остальных наскок а-ля саваж получался у Валерки. На зависть Паше, который вынужден был признать, что его рослый дружок бьет в голень едва ли не ловчее, чем давешний лектор-инструктор. Пользуясь тактикой наскок-отскок, Валера Евдокимов за полминуты наградил гематомами парочку особо ретивых гвардейцев. Еще одного гвардейца «сделал» Паша. В отличие от своего более талантливого друга, Паша решил долбить противника локтем, и это у него получилось. Правда, и сам Пашка напоролся на чужой локоть, но у противника шишка вспухла гораздо более мясистая. А Лешка Ситников так и не успел поучаствовать в схватке, ибо побоище довольно быстро переросло в словесное выяснение отношений. Обиженный Евдокимовым самый крупный из каратистов, массируя пострадавшую голень, вопил, что мушкетеры дерутся «неправильно». Другой, самый умный гвардеец, пытался наладить с обидчиками контакт и просил объяснить, при помощи какого приема они превратились из обиженных в победителей. С появлением свежей припухлости на надкостнице умник сильно засомневался в эффективности еще минуту назад столь обожаемого им стиля каратэ. Третий подбитый... Впрочем, неважно, что говорил третий и остальные. Важно, что они говорили, утратив напрочь желание махать руками-ногами по-восточному. И крайне важно, что с тех пор мушкетеры гуляли по району гвардейцев когда, как и с кем вздумается.

Стремительность смены статуса, превращение из обиженных-проигравших в обидчиков-победителей особенно сильно зацепила Валерку. Нет, он не заразился «звездной болезнью» и не начал отбивать голени всем подряд, кому надо и не надо. Он просто-напросто оценил очевидное – преимущество знаний в бою и размечтался освоить не только один удар, но и весь саваж.

Лыков-младший вместе с другом Валерой и примкнувшим к ним Лехой зачастили в театр к Лыкову-старшему. Они искали встречи со спецом по саважу и встретили его в кулуарах. Но, раболепно попросившись в ученики, напоролись на твердый отказ. Мало того, знаток саваж еще и отчитал Пашу за то, что он «показывает что не надо всем подряд». Отчитал, как завуч первоклашку.

Однако Валерка не успокоился. Евдокимов рьяно приступил к совершенно безнадежным поискам секций саваж, или сават, или, на худой конец, французского бокса. И, естественно, таковых секций не отыскалось. Зато нашлось много других. И Валерка начал захаживать во все подряд единоборческие секции по очереди. Благо, на первое занятие в платное подполье пускали на халяву. (Официальные школы бокса, самбо, вольной и классической борьбы Евдокимов забраковал заочно и заслуженно.) Скоротав время в задних рядах занимающихся, по окончании очередной первой тренировки Валерка подходил к очередному сэнсэю (если это была тренировка по каратэ), или к шифу (если был на тренинге кунг-фу) и просил показать, как Наставник защищается от наскока в голень. Валерка успел травмировать голени десятку сэнсэев и пятерым шифу, прежде чем вовсе не восточный единоборец, а стопроцентно отечественный тренер рукопашного боя отреагировал на атаку в ногу таким образом, что едва-едва не сломал атакующую конечность Евдокимова, а сам остался совершенно невредим.

Да-да, как раз в ту пору вычурный восточный мордобой советского разлива (речь опять идет о самозванцах) начал потихоньку приедаться, и в единоборческом подполье появились разнообразные «рукопашники». Некоторые с фольклорным оттенком, якобы «реставраторы» боевых школ древних славян (эти некоторые – законченные козлы, да простит мне Будда навешивание ярлыков), а иные с боевым афганским, ангольским или вьетнамским прошлым (среди этих встречались всамделишные эксперты). Появлялись даже старички, которые божились, что прошли еще сталинские университеты смертоубийства голыми руками в легендарном СМЕРШе (этих оставим без комментариев).

Валерка выклянчил у отчима субсидию в размере 10 ежемесячных рублей (в обмен на примерное поведение в быту) и пошел учиться рукопашному бою. Пару-тройку месяцев вместе с ним за компанию ходили на довольно скучные и весьма болезненные тренировки двое менее увлеченных идеей совершенствования мушкетеров, Пашка с Лешкой. Лыкову и Ситникову за три месяца успел надоесть грубый мужик-матерщинник и его наука «рвать пасти, давить яйца». Пашка решил, что для жизни вполне хватит и знаний наскока из саваж. Пашка, уязвленный талантами друга Валеры, втайне отрабатывал наскок в одиночку до тех пор, пока движение не стало получаться на пять с минусом. А Лешка Ситников охладел к искусству драки, даже не удосужившись что бы то ни было отработать. Лешка с Пашкой прекратили таскаться в полуподвал, пропахший потом и пропитанный отборным матом, похерили рукопашный бой, в то время как Евдокимов продолжал учиться калечить да убивать (гипотетически, разумеется). Что, впрочем, ничуть не сказалось на сплоченности триумвирата. Они продолжали дружить...

По окончании школы Валерка пошел в армию. Он даже не пробовал куда-нибудь поступать, тем паче «откосить». Ушел в ряды добровольно и сразу. Попросился в десантники, просьбу призывника удовлетворили.

Лешка Ситников поступил в торговый техникум, откуда через год был отчислен за прогулы. Неожиданно для всех и для самого cебя Лешка вдруг влюбился в портвейн. Ситников стремительно и бесповоротно спивался. Родители сдали Ситникова в военкомат, принесли на сборный пункт пьяного, надеясь, что армия его перевоспитает.

А Павел угодил под орденоносные знамена после второй бездарной попытки поступить в театральное училище. Не было у Лыкова-младшего тяги к лицедейству. Под давлением предков он дважды кривлялся перед заслуженными деятелями в приемной комиссии и в армию ушел с облегчением – ему обрыдло зубрить басни, читать Станиславского и работать такелажником в ТЮЗе.

Лешка и Павел вернулись домой осенью. Валера отслужил годом раньше и уже плавал матросом в дальние страны на научно-исследовательском судне «Академик Келдыш». Матросить Евдокимова устроил армейский кореш, у которого вся династия ходила «в загранку» и все в порту было схвачено.

Повезло, что Лешка и Павел застали друга дома. Вместе отметили недавний дембель Лыкова и Ситникова и прошлогодний Евдокимова. Меньше всех пил «за дружбу» экс-алкоголик Лешка. Он всем сердцем был «за дружбу», однако в армии его отучили нажираться как свинья. И это не шутка, Советская армия наставляла на путь истинный многих заблудших по малолетству.

Мушкетеры чокались «за дружбу» ликером «Амаретто», а в стране угорала перестройка. И никто еще не знал, что дни той страны сочтены.

У отчима и мамы Евдокимова уже случались перебои с выплатой зарплаты. Родители Ситникова уже торговали в кооперативном лабазе по коммерческим ценам. Бабушке Павла уже не хватало пенсии на лекарства. Супруги Лыковы еще не снимались в рекламе, но уже участвовали в рекламных акциях. А куда податься дембелям мушкетерам?

• Предыдущая
• 6/18
• Следующая