Час дракона - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 53
- Предыдущая
- 53/117
- Следующая
– Хлипкие бумажки, – сморщился Антон. – У наших всех паспорта… Ладно, посидите в машине, потом бомжар вязать поможете. Там в углу найдете веревку и пластырь…
Автомобиль дернулся и остановился.
– Все, мы пошли. – Антон демонстративно достал из кармана мятых брюк газовый «вальтер», засунул пистолет за пояс под полу брезентовой ветровки. – Без оружия нельзя. Бывает, некоторые просекают, в чем дело, и сопротивляются. Зимой вон Зуба один замочил…
Трое разбойников выпрыгнули из машины. Мы остались вдвоем в приятном полумраке.
– Как думаешь. Стальной, на хрена мент в кабине?
– Если тормознут гаишники, в фургон не полезут, мент отбрешется. Или если Антон пальнет с перепугу, мент опять же отмажет.
– А-а… Складно придумано.
– Трус ты, Сережа.
– Не был бы трусом, давно бы в земле гнил.
– А что, любишь жизнь?
– Не то чтобы люблю, привык…
Скучали в одиночестве мы недолго. Через полчаса вернулся Антон со товарищи и с четырьмя немытыми оборванцами. Бомжей повязали в пять минут. Они почти не сопротивлялись. Один попробовал шуметь, получил от Антона кулаком в живот и захлебнулся криком, остальные вообще воспринимали происходящее с философским безразличием на небритых бледных лицах. Помню, я читал про то, как отбирают лошадей для скачек. Хлещут бедного конягу кнутом и смотрят: сломается, значит, негоден, дергается, бунтует – то, что надо. Боятся лошадки кнута, а страх ведет к повышению адреналина в крови. Адреналин либо заставляет сопротивляться, бороться до самого конца, до последнего вздоха, либо туманит мозг, вводит в состояние ступора. Это чисто индивидуальная особенность каждого живого организма. Одни – жертвы, другие – воины.
– Все, поехали. – Антон стукнул кулаком по обитой дюралем стенке, отделяющей нас от кабины водителя. – Путь неблизкий, за город пилить, потом еще разгружать их…
Ехали долго, много курили, старались перебить характерный запах от сваленных на полу тел. Серега мой заскучал. Дымил не переставая, папиросу за папиросой. Примерял, наверное, на себя участь пленников. Закончить жизнь в компании разъяренных псов-людоедов – перспектива та еще…
Я же лениво рассматривал Антона и его банду. Точнее, блестящие желтые цепи на толстых шеях. Интересно, что начальство при всем своем финансовом аскетизме не поскупилось на бандитскую бижутерию. Конечно, цепуги не золотые, но свою знаковую функцию выполняют, сигналят ментам и обывателям – не подходи, перед тобой бандит, бойся его, трепещи. В нашей бригаде побрякушки не котировались. Батя украшений не признавал. Армейская косточка глубоко сидела в его простецкой натуре и активно протестовала против любого гражданского антуража.
Машину потряхивало. Город остался позади, едем по грунтовке. Я приподнялся, заглянул в маленькое самодельное неуставное окошечко-иллюминатор на фургонном боку – источник света и свежего воздуха. Вокруг за окошком зеленый частокол леса, почти дремучего.
Вдруг ни с того ни с сего машина резко затормозила. Я чуть не свалился на Серегу, что сидел рядом. Хлопнула дверь водительской кабины, в окошке мелькнула серая фуражка.
– Антон! Отопри! – Мент-экспедитор колотил кулаком в задний борт фургона.
Я был рядом и не мешкая откинул внутренний засов. Обе створки заднего борта разом распахнулись. Яркий дневной свет слепил привыкшие к полумраку глаза.
– Чрезвычайное происшествие! – крикнул мент за бортом, активно жестикулируя серой рукой с трубкой спутникового телефона в кулаке. Коррумпированный служитель правопорядка пребывал в состоянии крайнего возбуждения. – Папа звонил! Они в шести километрах к северу от нас, на них напали! Наши держат пока оборону, отстреливаются. Всем, кто рядом, приказано прибыть на подмогу!
Милиционер высказался и галопом побежал обратно в кабину. Через секунду машина сорвалась с места, будто на старте «Формулы-1». Задние незапертые створки захлопнулись, снова открылись и снова хлопнули, словно оконные рамы в бурю.
– Антон, кроме твоего пугача, оружие есть еще? – прокричал я сквозь грохот незапертых дверей и гул мотора.
– Нету! Только ножи…
Братцы-разбойнички засуетились, насколько это было возможно, сидя в кузове прыгающего по ухабам взбесившегося грузовика. Автодорожные неудобства мешали сосредоточиться на предстоящих боевых действиях, отвлекали, вселяли ложный оптимизм.
– Все в кайф, братья! – заорал раскрасневшийся, как после бани, Антон. – Поможем, и Папа нас поднимет! В авторитет войдем!
Как известно, в России две беды. Обе я имел счастье наблюдать лично на данном историческом этапе своей многотрудной жизни: под колесами убегает в неведомую даль раздолбанная дорога, а напротив радуется предстоящему кровавому делу законченный раздолбай. Гармония по-русски, почти идиллия!
– Стальной! Там будут стрелять? – Серега искал взглядом мои глаза. Перепугался парень, того и гляди бухнется в обморок от избытка адреналина в организме.
– Нет, Серый. Стрелять не будут, будут цветочки собирать…
– А мы как стрелять будем, у нас же пушек нету?.. – Серега проигнорировал мою глупую шутку. Ему вообще не нужны были мои ответы, он беседовал сам с собой, бредил.
– Из пальца будем стрелять, Сережа! Вот на том свете над нами после посмеются ангелы!.. Или черти, скоро увидим.
Я был в восторге. Пребывал в состоянии приятного пьянящего возбуждения. Судьба подарила мне шанс! Лучшей возможности уйти со сцены, героически погибнуть на глазах множества заинтересованных и знаменитых зрителей просто невозможно представить. Пройдет каких-нибудь жалких полчаса – и я свободен! Стальной Кулак сделался достоянием истории, и в бандитских скрижалях зафиксируют его честную смерть на поле брани, точно также, как девять месяцев назад зафиксировали в милицейских протоколах кончину Семена Ступина.
Первые одиночные выстрелы заставили шофера свернуть с дороги. Автомобиль спешил на звук стрельбы, словно мартовский кот на крики течной кошки. Фургон мчался по необычному для Подмосковья сосновому редколесью. Жалко, киношникам неведомо это место, могли бы экономить на командировках в Прибалтику. Чуточку воображения – и за ближайшим поворотом можно увидеть свинцовую гладь Балтийского моря. Водитель у нас был отменный. Крутил слалом между сосновых стволов с лихостью мастера спорта международного класса. Не водитель – шофер! Разница огромадная, ее вам растолкует любой шофер, если вы с таковым повстречаетесь и не оскорбите виртуоза баранки позорным обращением «водитель».
- Предыдущая
- 53/117
- Следующая
