Байки русского сыска - Ярхо Валерий - Страница 34

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая

На момент ареста Болдыреву было всего 34 года, но его молодость ничуть не обманула полицейских. Болдырев подозревался в 57 (!) убийствах, совершённых им за последние несколько лет. Рассказывая ужасные подробности убийства четы Ященко, он был спокоен и даже самоироничен, признавая свои промахи. Когда ему назвали предполагаемое число убитых им людей, он рассмеялся и замахал руками: «Да вы что, ваше благородие! Это меня путают с другим. Он тут же сидит, в царицынском замке, вот нас и путают. Люди говорят, он с 1905 по 1910 год отправил на тот свет аж 118 человек. Ну так то его специальность — мочить на заказ, а я вор и убивал, только обороняясь либо уж когда нельзя было не убить».

Он брал на себя около 20 случаев, и первое, в чем признался… было убийство Поповых в Казани, то самое, за которое вот уже скоро год сидели в тюрьме, ожидая отправки на каторгу, фельдшер Павлов и акушерка Степанова. Болдырев рассказал, как дело было. Решетникова исполняла роль прислуги, назвавшись Жмаковой. Она впустила его вечером 20 мая 1910 года, когда хозяев не было дома, потом они их по очереди убили. Болдин привёл следующие подробности: взяли они деньгами 700 рублей и немного ценных вещей, которые потом, перебравшись в Саратов, заложили в ломбарде. После этого признания невинно пострадавших немедленно выпустили.

Все в той же непринуждённой манере Болдырев рассказал, что решился пролить кровь лет десять назад, а до того он, сколько себя помнил, был «честным вором». Первое его «мокрое дело» было «убийство чести» — подельщик Болдырева «зажал 300 рублей с дела», то есть утаил при делёжке, не внёс их в общий котёл. По воровскому закону, его «надо было кончить», что Болдырев и сделал, чем невероятно поднял свой авторитет в определённых кругах. Потом он отправил на тот свет свою любовницу во время гулянья: та в пьяном угаре приревновала его к какой-то «шмаре» и «в сердцах» сдала полиции. Задержавшего его городового Болдырев «ублажил» пятирублевой бумажкой и, получив возможность сбежать, явился «на хазу», где продолжалась гулянка, и прямо тут же, при всех, зарезал предавшую его любовницу, которая, конечно же, не ожидала, что он скоро вернётся. Почуяв, что убивать можно легко и «работать так проще», он стал нападать на людей, как хищник из засады, и остальные случаи убийств были у него, как выражался сам Болдырев, «по работе», такие же, как в Казани и Ставрополе.

Болдырев неоднократно совершал побеги, всякий раз действуя смело и изобретательно. Он убил начальника астраханского конвоя Прибыловского, когда партия арестантов подняла бунт при отправке их из Астрахани на пароходе. Спасаясь от конвоя, Болдырев прыгнул за борт и, по его словам, пронырнув под днищем парохода, выплыл с другой стороны, спрятавшись между бортом и швартовочной стенкой, где его едва не раздавило, когда пароход несколько раз качнуло на большой волне.

В Саратове он, прямо во время допроса в сыскном отделении, сиганул в открытое по случаю летней жары окошко и был таков. В Харькове, когда его вели по улице под конвоем, он просто распихал конвоиров и, что было сил, рванул по улице. Стрелять ему вслед белым днём на людной улице конвойные не решились, а догнать его не сумели. Он так верил в свою удачу, что, припоминая эти свои похождения в кабинете следователя, похохатывал от удовольствия и все приговаривал: «Ничего, ваше благородие, я и в этот раз уйду! Не сейчас, а попозже, из тюрьмы сбегу. Не укараулите вы меня!» Однако его оптимистичным прогнозам не суждено было сбыться. После того как в конце мая 1911 го-да его арестовали в Царицыне, в тамошней тюрьме он просидел всего чуть больше полутора месяцев — в середине июля скоропостижно умер. Почти все российские газеты перепечатали сообщение о смерти этого умного и циничного двуногого хищника, не указав, правда, причину его смерти, что позволяет предположить, что давнишнее убийство Прибыловского, совершённое Болдыревым при побеге в Астрахани, теперь «вышло ему боком» — царицынские тюремщики нашли средство отомстить за смерть «своего». Впрочем, хотя бы отчасти, но своё слово Болдырев сдержал, сбежав от суда и приговора, если только, конечно, можно считать побегом уход в мир иной, где человеческие законы не имеют силы.

История криминалистики, если в ней как следует покопаться, может одарить усердного исследователя самыми неожиданными находками. Порою самые обыкновенные вещи оказываются в эпицентре интриг, поднимая кутерьму не меньшую, чем в истории с бриллиантовыми подвесками, неосторожно подаренными своему любовнику ветреной королевой.

Вот, к примеру, сундук. Казалось бы, что может быть прозаичнее! Обычно сундуки становились предметом преступных замыслов и деяний: их взламывали или похищали вместе с содержимым. Но иногда эти здоровенные, обитые железом ящики сами становились орудиями преступления. Опытные и умелые жулики с ними вытворяли голово-кружительные штуки!

Возле багажного вагона поезда № 5, который 10 ноября 1906 года должен был отправиться с Курского вокзала на юг России, через Орёл, Курск и Харьков, возник небольшой переполох, когда дежурный ударил в сигнальный колокол во второй раз. Поезд вот-вот должен был отойти от перрона, а несколько грузчиков все никак не могли занести в вагон здоровенный сундук, который их подрядила загрузить в вагон молодая, прилично одетая дама, суетившаяся тут же, умоляя быть осторожнее. Эту фразу, словно заклинание, она твердила все время, пока грузчики тащили её сундучище от ломового извозчика, на котором его доставили на вокзал, до самого вагона. По словам владелицы сундука, в нем была упакована очень дорогая фарфоровая посуда.

Видавшие виды вокзальные амбалы дивились тяжести «места груза»: на весах багажного отделения он потянул только семь пудов, а нести его было страсть как тяжело! Дамочка успокоилась, только когда увидела, что багажный вагон закрыт перед отправлением.

Доехав до станции Орёл, беспокойная хозяйка сундука вновь развила бурную деятельность. Но здесь её встречал чернявый молодой человек, который заранее нанял артель вокзальных грузчиков для переноски сундука. Когда орловские носильщики, крякнув, подняли сундук, вынесли его из вагона и стали разворачиваться, приноравливаясь к тому, как бы ловчее перехватиться, в сундуке вдруг кто-то чихнул! От неожиданности носильщики выронили сундук, и он грохнулся оземь. Дамочка побледнела как полотно, но шум поднимать не спешила. Смекнув, что дело тут нечисто, один из носильщиков кликнул дежурного жандарма, который попросил дамочку пройти в отделение железнодорожной жандармерии, помещавшееся на вокзале, туда же он распорядился отнести и сундук, где его с различными предосторожностями вскрыли. К немалому удивлению жандармов, из сундука, щурясь на свет лампы, выбрался молодой человек приятной наружности. В покинутом им убежище жандармы, проводившие осмотр, обнаружили подушку, ватное одеяло, полпуда крупы, две пустые пивные бутылки, грязное полотенце, здоровенную морковь, потаённый фонарик и другие инструменты, которые обычно используют воры, а также початую бутылку водки, колбасу, хлеб и виноград.

Владелицу сундука, встречавшего её молодца и молодого человека, столь необычным образом путешествовавшего, сразу же задержали. Но по какому, собственно, поводу — и сами жандармы сказать затруднялись: ездить в сундуках никому вроде бы законом не возбранялось, поэтому сформулировали просто: «По подозрению в незаконном действии».

Арестованные вели себя спокойно, без спору предъявили свои паспорта: дама — на имя мещанки Марии Николаевны Чернецовой, а мужчина — Петра Ивановича Караева. Фамилия встречавшего была Саркисов. Документы у всех были в полном порядке, но ни на какие вопросы отвечать они не пожелали и объяснений по поводу этого странного происшествия не дали. Тогда до поры до времени их посадили в камеры при отделении, отправив по линии сообщение о странном задержании.

• Предыдущая
• 34/48
• Следующая