Волшебная зима - Янссон Туве Марика - Страница 6

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая

В купальне было тепло, а на столе стоял голубой чайник Муми-мамы.

Муми-тролль уселся в шезлонг и спросил:

– Когда она явится?

– Скоро, – ответила Туу-тикки. – Но ты не беспокойся.

– Разве я о стуже беспокоюсь? – сказал Мумитролль. – Я беспокоюсь о других. О тех, о ком я ничего не знаю, о том, кто живет под кухонным столиком. И еще о том, кто живет в моем шкафу. И еще о Морре, которая только смотрит и не говорит ни слова.

Туу-тикки потерла свою мордочку и задумалась.

– Видишь ли, – сказала она, – столько самого разного случается лишь зимой, а не летом, и не осенью, и не весной. Зимой случается все самое страшное, самое удивительное. Являются всякие ночные звери и существа, которым нигде нет места. Да никто и не верит, что они есть на свете. Ведь все остальное время они прячутся. А когда выпадает белый снег, ночи становятся длинными, наступает покой и все погружается в зимнюю спячку – вот тогда они тут как тут.

– А ты их знаешь? – спросил Муми-тролль.

– Кого знаю, а кого и нет, – ответила Туу-тикки. – Того, кто живет под кухонным столиком, я, к примеру, знаю очень хорошо. Думается, он хочет сохранить свою тайну, и я не могу познакомить вас друг с другом.

Муми-тролль пнул ножку стола и вздохнул.

– Ясное дело, ясное дело, – повторил он. – Но я не хочу жить среди разных тайн. Вдруг – бац! – и ты попадаешь в совсем новый мир, и нет никого, кому хочется спросить, где ты жил прежде. Даже у малышки Мю нет желания говорить о том прежнем, настоящем мире.

– А как можно узнать, какой мир настоящий, а какой – нет? – спросила Туу-тикки, прижавшись носом к стеклу. – Вот и она!

Малышка Мю распахнула дверь и швырнула серебряный поднос, который со звоном упал на пол.

– Парус годится, – объявила она. – Но сейчас мне нужнее всего муфта. Из грелки для кофейника, как я ее ни кроила, муфта никак не выходит. А теперь у грелки Муми-мамы такой вид, что мне даже совестно подарить ее ежу-переселенцу.

– Вижу, – сказал Муми-тролль, мрачно глядя на растерзанную грелку.

Малышка Мю бросила грелку на пол, и ее мгновенно убрала одна из мышек-невидимок.

– Ну, а теперь Ледяная дева скоро явится, – сказала малышка Мю.

– Я тоже так думаю, – серьезно согласилась с ней Туу-тикки. – Выйдем и посмотрим.

Они вышли на мостки купальни и принюхались к морю. Вечернее небо было совсем зеленым, и весь мир казался сделанным из тонкого стекла. Стояла мертвая тишина, и повсюду, отражаясь в ледяном насте, светили ясно различимые звезды. Было ужасно холодно.

– Да, она приближается, – подтвердила Туу-тикки. – Теперь нам пора уйти в дом.

В доме было тихо, даже мышки под столом перестали играть.

Далеко-далеко на речном льду показалась Ледяная дева. Она была белая-белая, словно вылитая из стеарина, но когда Муми-тролль взглянул на нее через оконное стекло с правой стороны, она показалась ему красной, а когда посмотрел с левой, она стала светлозеленой.

Вдруг Муми-тролль почувствовал, что стекло очень похолодело, у него заболела мордочка, и он испуганно отдернул ее от окна.

– Не смотрите туда, – сказала Туу-тикки. Они сели возле печки и стали ждать...

– Ой, кто-то карабкается ко мне на колени, – воскликнула малышка Мю и посмотрела на свою юбку. Там никого не было.

– Это мои мышки-невидимки, им страшно, – сказала Туу-тикки. – Сиди спокойно, они скоро уйдут.

Ледяная дева как раз проходила мимо купальни. Быть может, она бросила взгляд в окно, потому что в купальне пронесся ледяной порыв ветра, от которого заколебались и померкли красные языки пламени в печурке. Мышки-невидимки смущенно спрыгнули с колен малышки Мю, и все они (и Туу-тикки, и Мю, и Муми-тролль) ринулись к окну, чтобы поглядеть на Ледяную деву.

Она стояла спиной к ним в зарослях камыша над снежным сугробом.

– Там бельчонок, – сказала Туу-тикки. – Он забыл, что надо сидеть дома.

Ледяная дева склонила свое прекрасное лицо над бельчонком и рассеянно щекотала его за ушком. Он как зачарованный смотрел на нее, прямо в ее холодные голубые глаза. Улыбнувшись, Ледяная дева пошла дальше.

А на снегу, задрав кверху маленькие лапки, остался лежать оцепеневший и холодный глупенький бельчонок.

– Плохо дело, – проговорила Туу-тикки.

Она надвинула шапочку на уши, толкнула дверь, и белое облачко снежного пара ворвалось в купальню. Мгновение спустя Туу-тикки снова прошмыгнула в приоткрытую дверь и положила бельчонка на стол.

Мышки-невидимки ринулись вперед, намочили полотенце горячей водой и завернули бельчонка в это горячее полотенце. Но его маленькие лапки все так же безжизненно и печально торчали кверху, и ни один усик не шевелился.

– Он совсем мертвый, – констатировала малышка Мю.

– Во всяком случае, перед тем как умереть, он увидел что-то очень красивое, – дрожащим голосом произнес Муми-тролль.

– Что поделаешь, – сказала малышка Мю. – Как бы там ни было, теперь он забыл обо всем на свете. А я собираюсь сделать из его хвостика премиленькую муфточку.

– Нет, ты этого не сделаешь! – взволнованно закричал Муми– тролль. – Он должен взять хвостик с собой в могилу. Потому что бельчонка нужно похоронить. Правда, Туу-тикки?

– Гм, – хмыкнула Туу-тикки. – Кто его знает, принесет ли радость звериному народцу хвостик после смерти?

– Миленькая Туу-тикки, – взмолился Мумитролль, – не говори все время о том, что он умер. Это так ужасно.

– Раз умер, так уж умер, – примирительно сказала Туу-тикки. – Этот бельчонок мало-помалу превратится в прах. А потом, чуточку позднее, из него вырастут деревья, и на них будут прыгать новые бельчата. Разве это так уж печально?

– Может, и нет, – ответил Муми-тролль и высморкался. – Но все равно завтра его надо похоронить, и обязательно с хвостиком и со всем-всем, что у него есть. И похороны должны быть красивые и торжественные.

На следующий день в купальне было очень холодно. Огонь еще горел в печурке, но мышки-невидимки заметно устали. В кофейнике, который Муми-тролль принес из дому, застыла под крышкой тонкая корочка льда.

Вообще-то Муми-тролль отказался пить кофе из уважения к памяти мертвого бельчонка.

– Ты должна дать мне купальный халатик, – торжественно сказал он Туу-тикки. – Мама говорила, что на похоронах всегда бывает холодно.

– Отвернись и сосчитай до десяти, – предложила Туу-тикки.

Муми-тролль отвернулся к окну и стал считать. Когда он досчитал до восьми, Туу-тикки заперла дверцу шкафа и протянула ему голубой купальный халатик.

– Подумать только, ты вспомнила, что мой халатик голубой, – радостно удивился Муми-тролль.

Он тотчас сунул лапу в карман, но не нашел солнечных очков. Зато там было немного песка и круглый белый камешек.

Он зажал камешек лапой. В его округлости таилась надежность лета. Муми-троллю почти казалось, что камешек по-прежнему теплый от солнца.

– У тебя такой вид, будто ты пришел незваным в гости, – заметила малышка Мю.

Муми-тролль даже не посмотрел на нее.

– Пойдете вы на похороны или нет? – с достоинством спросил он.

– Ясное дело, пойдем, – ответила Туу-тикки. – По-своему это был хороший бельчонок.

– В особенности хорош был у него хвостик, – сказала малышка Мю.

Они завернули бельчонка в старую купальную шапочку и вышли на жгучий мороз.

Снег скрипел у них под ногами, а дыхание белым паром вырывалось изо рта. А нос так оледенел, что нельзя было даже его сморщить.

– Твердый здесь наст, – восхитилась малышка Мю и запрыгала по мерзлому берегу.

– Ты не можешь идти чуточку медленнее? – попросил Муми-тролль. – Это ведь все-таки похороны.

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая