Языки Пао - - Страница 30
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
Мирмидоны-валианты также не любили ракет. Беран настаивал на минимальном кровопролитии, но когда были разрушены боевые платформы, он уже не смог сдерживать мирмидонов. В своих прозрачных панцирях они взмыли в небо и кинулись оттуда на кавалерию Брумбо. Над мирными полями закипел страшный бой.
Предрешить исход было невозможно. Мирмидоны и воздушные кавалеристы Брумбо погибали в равных количествах, но через двадцать минут кавалеристы вдруг неожиданно вышли из боя и опустились на землю, оставив мирмидонов под огнем ракет. Однако мирмидоны не были захвачены врасплох и тоже нырнули вниз, к земле. Лишь несколько самых медлительных — общим числом около двадцати — были расстреляны.
Всадники скрылись под защиту своих кораблей. Мирмидоны отступили. Их было меньше, чем Брумбо — тем не менее вояки клана дали им уйти, озадаченные и испуганные столь неожиданным и свирепым сопротивлением.
Остаток дня прошел тихо. Весь следующий день все также было спокойно
— в это время Брумбо проводили ультразвуковое зондирование почвы под корпусами своих кораблей, отыскивая и обезвреживая мины. Покончив с этим, флот поднялся в воздух, тяжело перелетел через Гилиантское море. Корабли пересекли перешеек к югу от Эйльянре и приземлились на берегу — на таком расстоянии от Великого Дворца, что их можно было видеть невооруженным глазом.
На следующий день Брумбо выступили пешим строем в шесть тысяч человек, защищенных противоракетными установками и вооруженных четырьмя огнеметами. Они осторожно продвигались вперед, прямо к Великому Дворцу. Но мирмидоны не показывались, и никто не оказывал сопротивления. Брумбо подошли уже под самые стены Великого Дворца, как вдруг со стены спустился вниз четырехугольник из черной, коричневой и желтой ткани. Брумбо замерли, вглядываясь.
Усиленный динамиками голос зазвучал из Дворца:
— Эбан Бузбек, выйди вперед. Приди поглядеть на добычу, привезенную нами из твоего Зала Славы. Выйди вперед, Эбан Бузбек. Тебе не причинят зла.
Эбан Бузбек выступил вперед, заговорил в усилитель:
— Что за новый обман, что вы еще выдумали? Что еще за новый паонитский трюк?
— У нас все сокровища вашего клана, Эбан Бузбек: это знамя, последний уголек вашего Вечного Огня, все ваши геральдические реликвии. Хочешь выкупить их?
Эбан Бузбек стоял шатаясь — казалось, он вот-вот потеряет сознание. Он повернулся и неверным шагом пошел назад, на корабль.
Прошел час. Эбан Бузбек и группа знати вышла вперед:
— Мы требуем перемирия, чтобы осмотреть все то, что, как вы утверждаете, попало вам в руки.
— Приходи, Эбан Бузбек, осматривай сколько твоей душе угодно.
Эбан Бузбек и его свита осмотрели все реликвии. Они не проронили ни слова — молчали и сопровождавшие их паониты.
Люди Брумбо в молчании вернулись на свои корабли.
Вдруг раздался клич:
— Пробил ваш час! Паонитские трусы! Приготовьтесь к смерти!
Воины клана ринулись в наступление, движимые бешеными чувствами. Но на полпути они встретились с мирмидонами и вступили в рукопашную схватку — оружием были лишь мечи, пистолеты да просто руки.
Брумбо были смяты: впервые воины клана встретили силу, явно их превосходящую. Они были отброшены, отступили. Они узнали страх.
Из Великого Дворца снова зазвучал голос:
— Ты не можешь победить, Эбан Бузбек, ты не можешь ускользнуть. В наших руках ваши жизни, ваши священные реликвии. Сдавайтесь, иначе мы уничтожим и то, и другое.
Эбан Бузбек сдался. Он опустил голову до земли перед Бераном и капитаном мирмидонов, он признал за Пао право полной свободы и отказался от своих прав властелина. Преклонив колени перед священным знаменем Брумбо, он поклялся никогда более не вторгаться на Пао и не замышлять против него ничего плохого. Ему было разрешено по-лучить назад сокровища клана, которые мрачные воины торжественно внесли на борт корабля. Флотилия отчалила.
А Пао все оборачивался по своей орбите вокруг Ауриола; прошло еще пять лет, сложных и богатых событиями. Для Пао в целом это были хорошие годы. Никогда еще жизнь не была столь легка, а голод — столь редким явлением. К обычным товарам, производимым на планете, прибавилось множество других, импортируемых из далеких миров.
Корабли текникантов достигали самых отдаленных уголков Галактики, происходила настоящая коммерческая конкуренция между текникантами и Меркантилем. В результате оба производства расширялись, и те и другие искали новых рынков сбыта.
Число валиантов также возросло, но по другому принципу. Рекрутирования больше не проводились — только дитя отца и матери-валиантов становилось полноправным членом касты.
В Поне росло число когитантов, но не столь быстро. В туманных горах было открыто три новых института, а высоко, на самом дальнем утесе, Палафокс выстроил мрачный и угрюмый дворец.
Теперь корпус переводчиков отделился от когитантов: переводчики фактически являлись оперативным отрядом касты. Как и прочие группы, переводчики увеличились количественно и очень повысили квалификацию. Несмотря на свою обособленность от трех новоязычных групп и всего населения Пао, они были весьма необходимы. Когда рядом не было переводчика, любая сделка совершалась на Пастиче, который по причине его универсальности понимали очень многие. Но когда обсуждался какой-нибудь специальный вопрос, без переводчика обойтись было нельзя.
Прошли годы — и все планы, задуманные Палафоксом, претворяемые в жизнь Бустамонте и неохотно поддерживаемые его племянником, приносили свои плоды. Четырнадцатый год правления Берана принес процветание и благополучие.
Беран давно относился скептически к обычаю иметь гаремы, который ненавязчиво, но весьма крепко укоренился во многих Институтах Когитантов. Изначально в девушках не было недостатка — многие были согласны на выгодные брачные контракты, и все сыновья и внуки Палафокса, не говоря уж о нем самом, содержали колоссальные гаремы неподалеку от Пона. Но когда на Пао снизошло благоденствие, количество молодых женщин, согласных на подобные условия, резко уменьшилось, и поползли странные слухи. Поговаривали о снадобьях, гипнозе, даже черной магии…
Беран приказал расследовать, какими методами добиваются когитанты согласия женщин на подобные контракты. Он понимал, что вторгается в деликатную область, но не ожидал столь незамедлительной реакции. Лорд Палафокс лично прибыл в Эйльянре.
Однажды утром он появился на террасе Дворца, где Беран сидел, созерцая море. При виде высокой тощей фигуры и резких черт Беран вдруг осознал, сколь мало этот Палафокс отличался от того, увиденного им впервые много лет назад. Даже одежда из тяжелой коричневой ткани, серые брюки и шапочка с острым козырьком были все такими же. Сколько же Палафоксу лет?
Палафокс пренебрег обычной церемониальной болтовней.
— Панарх Беран, налицо досадная неприятность. Вы должны принять меры.
Беран медленно наклонил голову:
— И что это за досадная неприятность?
— Вторжение в мои сугубо личные дела. Шайка грубых ищеек ходит по моим следам, беспокоит моих женщин бесцеремонной слежкой. Я прошу, чтобы вы нашли того, кто отдал это распоряжение и примерно наказали виновных.
Беран встал:
— Лорд Палафокс, довожу до вашего сведения, что приказ о расследовании отдал я сам.
— В самом деле? Вы поражаете меня, Панарх Беран! И что вы надеетесь узнать?
— Я не хочу ничего узнавать. Я полагал, что вы расцените этот акт как предупреждение и перемените свое поведение ровно настолько, насколько необходимо. Вместо этого вы предпочли противиться, что создает лишние сложности.
— Я Магистр Брейкнесса. Я действую напрямик, без околичностей, — голос Палафокса был стальным, но само заявление на первый взгляд казалось безобидным.
Беран, в прошлом изучавший искусство полемики, попробовал извлечь из этого выгоду.
— Вы всегда были ценным союзником, Лорд Палафокс. Взамен вы получили право полного контроля над событиями на Нонаманде. Но все должно быть в рамках законности. Заключение контрактов с женщинами по их добровольному согласию хоть и социально оскорбительно, но само по себе не является преступлением. Но без их согласия…
- Предыдущая
- 30/36
- Следующая
