Четвертый вектор триады - Белов Юрий - Страница 26
- Предыдущая
- 26/81
- Следующая
Она рассказывала ему о своей жизни, насыщенной мелочами и обделенной общением, о матери, ласковой и несчастной, ушедшей из жизни с кривым метательным ножом, застрявшим в гордо выпрямленной спине.
Олег с поразительной ясностью увидел дымный зал, тускло освещенный чадящими факелами, и пьяную толпу гостей, разодетых в меха и парчу, уже заляпанные жиром и вином. Он увидел невысокого мужчину с бегающими глазами нечистой совести и золотой короной на низком челе. На дальних столах уже били посуду и задирали подолы мордатым девкам, подливающим вино. Король с вожделением поглядывал на пышную брюнетку, сидящую по левую руку от него. Захмелевшая дама, сжигаемая неутолимым огнем желания, откровенно демонстрировала почти обнаженную грудь и, томно закатывая глаза, с вызовом облизывала полные влажные губы. Король явно не мог дождаться, когда королева покинет зал, но она, бледная, с пронзительными глазами раненой птицы, почему-то медлила. Она не хотела верить очевидному. Она еще надеялась на чудо… Может быть, муж вспомнит о супружеском долге, и наглой баронессе придется выбирать другого партнера…
Дальнейшие события потеряли четкость. Видимо, Эола, рассказывая о трагедии уже выросшей Ксане, постаралась забыть гнусные подробности.
Присутствие королевы, обычно рано покидавшей пиршества, некоторое время сдерживало гостей, но потом вино и привычка сделали свое дело. Слуги потушили почти все факелы, и в жарком полумраке погасли последние остатки разума и приличий.
Как в дурном кошмаре, из багровой полутьмы возникали то пьяная рожа с отвисшей сальной губой, то дергающийся в скаковом ритме зад, украшенный бантом, то тусклая тонзура священника, упавшего лицом в салат и выдувающего майонезные пузыри.
А потом была звонкая пощечина, от которой полуобнаженная баронесса со свежим багровым поцелуем на пунцовой шее покатилась с королевских колен, и взгляд, ударивший короля, полыхнул среди вакханалии разврата голубой молнией.
Королева упала на самом пороге зала. Ее супруг предпочел не выяснять, кто бросил нож, но Эола и не ждала королевского правосудия. В день похорон с баронессой случился удар. Стоя над гробом, она вдруг закричала диким голосом и упала на пол, пытаясь дотянуться Руками до спины.
С тех пор боли в позвоночнике, не прекращаясь ни на минуту, сделали из чувственной любовницы высохшую мумию. Промучившись шесть лет, баронесса постриглась в монахини. Настоятельница монастыря постаралась распространить слух, что в стенах обители боли прекратились. Услышав об этом от Ксаны, Эола только пожала плечами и покачала головой.
Но когда на прогулке в руке четырнадцатилетней принцессы сверкнул кинжал и полные мрачного огня глаза впились в проходящих монахинь, эльфийка остановила ее решительно и строго.
Беседа, последовавшая за этим случаем, открыла Ксане всю сложность причин и следствий, действий и событий, поступков и воздаяний. Олега поразил необычайно яркий образ тысяч людей, ползающих по тонким нитям кармической паутины, напоминающей огромную трехмерную сеть. Эта сеть удерживала своих жертв равнодушными клейкими путами, давила убийственными узлами, разрывала на части предательскими развилками выбора.
И только отдельные лучи солнца пробивались сквозь скользкие, липкие переплетения слов и взглядов, падений и взлетов, рождений и смертей.
После того случая Эола последовательно и осторожно вела девушку к вершинам понимания, стараясь не остудить богатства чувств космическим холодом Истины.
Олег был счастлив услышать от Ксаны строки древнего поэта, предостерегающего молодых философов:
Эти слова, уложенные в особый ритмический рисунок, удивительно перекликались со стихами, найденными Олегом в тетради отца. Ксана попросила прочитать их голосом, и музыка слов слилась с магией мыслей:
Ксана не знала, что такое «дервиш», но за непривычным сочетанием звуков проступало что-то прямо противоположное сытой отрыжке дворца, заполненного роскошными снаружи и отталкивающими внутри придворными, прозябающего в пустоте повседневной скуки и потрясаемого поразительно однообразными и гнусными скандалами пьяных драк и супружеских измен.
А потом Олег пел свои песни, и лес наполнился отзвуками и отголосками. Ксане казалось, что вокруг поляны собрались неведомые существа, которые с любовью и бесконечным талантом вливают в музыку лютни свою собственную музыку. Когда Олег вдруг замолчал, прекрасная песня осталась. Еще несколько долгих мгновений звенели ликующим весельем искристые, звонкие голоса, венчающие шепот травы и шелест листьев, тихий плеск воды и органные вздохи ветра.
— Это феи, — с улыбкой сказал Олег и после минуты теплой солнечной тишины заиграл быструю мелодию, проникнутую радостью полета и полетом радости.
Ручеек, бегущий через поляну, шептал Ксане о море, в которое он стремился. Он звал ее за собой в бесконечный сверкающий простор. И принцессе мучительно захотелось стать белой стремительной птицей, несущейся над бушующими в кармической ярости мутными волнами Нижнего Мира. Птицей, летящей вверх. Когда уставший от переживаний воздух перестал светиться и солнце отправилось согревать влюбленных в Западном Пределе, на поляне бесшумно возник волк. Он был не крупным, но уже седым той благородной ровной сединой, которая украшает некоторых полководцев и пожилых, умудренных опытом ремесленников.
Сдержанно кивнув изумленной Ксане, он устало улегся на теплом пригорке и стал деловито вылизывать передние лапы. Всем своим видом он давал понять, что, пока они здесь развлекались, он пробежал не один десяток миль, да еще по лесу, да еще придавливая по пути не в меру быстрых собак. Его пепельная шкура потемнела от пота и в нескольких местах слиплась подозрительными бурыми сгустками.
Ксана мгновенно ощутила родившуюся в груди Олега волну благодарности и любви, смешанную с чувством вины и угрызениями совести. И только через несколько секунд она поняла, что именно сделал для них мохнатый собаконенавистник.
Осторожно приблизившись, она присела над волком, не решаясь погладить его влажную густую шерсть. Олег отложил лютню и вдруг оказался рядом. Не прыгнул, не подбежал, а именно оказался. Чувствуя, что чудесам сегодня не будет конца, Ксана вопросительно вскинула брови, и юноша, ласково взяв ее руку, положил дрогнувшие пальцы на спину волка.
— Ему нравится, когда его гладят прекрасные девушки, — с улыбкой сказал Олег.
«Конечно, — возник в голове принцессы чужой, странный, но милый ментальный голос, — должен же я хотя бы частично ощутить, что чувствовал ты, пока я метался по оврагам и буеракам?»
Голос Bay отдалился и погас. Ксана наконец прикрыла сияющие счастьем глаза и медленно заскользила в Страну Грез, ведомая звучным, наполненным обертонами голосом:
- Предыдущая
- 26/81
- Следующая
