Монстры на орбите - - Страница 8

• Предыдущая
• 8/29
• Следующая

Джин глубоко вздохнула и подошла поближе к черному рогатому существу, стоящему на двух ногах прямо за дверью. Оно склонилось вперед, словно готово было обнять непрошенного гостя кожистыми черными лапами.

— Это наиболее ужасная часть, — сказала миссис Блейскелл с самодовольным видом. — Насекомых и жуков он держит здесь, драгоценные камни здесь, старые музыкальные диски здесь, марки здесь, книги по всему кабинету. Отвратительные вещи. Я стыжусь их. Не позволяйте мне узнать, что вы заглядываете в эти отвратительные книги, хотя мистер Эрл смотрит на них с восхищением.

— Нет, миссис Блейскелл, — сказала Джин смиренно, — я не интересуюсь такого рода вещами. Если это то, что я думаю.

Миссис Блейскелл энергично кивнула:

— Это то, что вы думаете, и даже хуже, — она не стала распространяться по поводу своего знакомства с библиотекой, и Джин подумала, что спрашивать неудобно.

За ними стоял Эрл.

— Ну, — сказал он тяжелым саркастическим тоном, — насмотрелись? — Он пнул ногой в стену и полетел через комнату. Дверь захлопнулась. Миссис Блейскелл сказала умиротворяюще:

— Мистер Эрл, я лишь показывала новой девушке места, которых следует избегать, чтобы потом самой не следить за этим. Я не хотела, чтобы она хлопнулась от разрыва сердца, если ей по неведению случится заглянуть внутрь.

Эрл хмыкнул:

— Если она заглянет, когда я здесь, она хлопнется от чего-нибудь большего, чем простой разрыв сердца.

— Я тоже кое-что соображаю, — сказала Джин. Она повернулась. — Пойдемте, миссис Блейскелл, давайте удалимся, чтобы мистер Эрл мог успокоиться. Я не хочу, чтобы он оскорблял ваши чувства.

Миссис Блейскелл выдавила, заикаясь:

— Он не оскорбляет… — она осеклась.

Эрл прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь.

Глаза миссис Блейскелл наполнились обильными слезами:

— О, моя дорогая, я так не люблю резкие слова…

Они принялись работать молча и покончили со спальной комнатой. У двери миссис Блейскелл доверительно прошептала на ухо Джин:

— Вы думаете, почему Эрл так груб и раздражителен?

— Понятия не имею, — выдохнула Джин. — Ничего не могу придумать.

— Ладно, — сказала миссис Блейскелл осмотрительно, — в нем все кипит по поводу… своего облика. Он не выносит, когда кто-нибудь на него смотрит. Он думает, что над ним посмеиваются. Его так гложет худоба, что он только об этом и думает. Я слышала, как он говорил об этом миссис Кларе. Конечно, над ним не смеются, лишь сожалеют. Он ест как лошадь, глотает гормональные препараты, но все равно остается высоким и худым, весь сплошные нервы, — она задумчиво посмотрела на Джин. — Я думаю, мы установим вам такой же режим и посмотрим, получится ли из вас хорошенькая женщина, — затем она с сомнением покачала головой и прищелкнула языком. — Нет, не в вашей крови это, как говорит миссис Клара. Я не вижу этого в вашей крови.

В туфли Джин были вставлены тоненькие красные шнурки, в волосы вплетены красные ленточки, на щеке черная красивая точка. Она подшила свой комбинезон так, чтобы он подчеркивал ее талию и бедра.

Перед тем, как выйти из комнаты, она посмотрела на себя в зеркало.

— Может быть, именно я шагаю не в ногу! Как я буду выглядеть, когда у меня появится парочка сотен дополнительных футов? Нет, определенно нет. Я тип Гавроша. Когда мне будет шестьдесят, я буду выглядеть как росомаха, но ближайшие сорок лет — разбегайтесь мужчины!

Она запустила себя по коридору мимо Плезанса, мимо музыкальных комнат, официальных гостиных, трапезной, к спальным комнатам. Остановилась у двери Эрла и распахнула ее, толкая перед собой электростатический пылесос.

Комната была темной, прозрачные стены на ночь становились матовыми под действием поля скрэмблера, создающего оптические помехи.

Джин нашла выключатель и зажгла свет.

Эрл не спал. Он лежал на боку, желтая магнитная пижама вдавливала его в матрас. Лицо прикрывало бледно-голубое стеганое одеяло. Прикрыв глаза руками, он бросил на Джин испепеляющий взгляд. От бешенства он не способен был даже шевельнуться. Джин, уперев руки в бедра, произнесла звучным молодым голосом:

— Вставайте, вы, лежебока! Вы станете таким же толстым, как все остальные, которые шатаются тут без дела.

Молчание было удручающим и зловещим. Джин склонилась и пощупала руку Эрла.

— Вы живы?

Эрл, не двигаясь, сказал низким хриплым голосом:

— Вы не всегда сначала делаете, потом думаете?

— Я по поводу моих повседневных обязанностей. Я закончила Плезанс. Следующая комната — ваша.

Глаза Эрла метнулись к часам.

— В семь утра?

— Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами.

— К черту ваши дела. Уходите отсюда, пока целы.

— Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее.

— Уходите.

— Я художница, пишу красками. Или, быть может, в этом году я буду поэтессой, или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите.

Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Это она ухитрилась обеспечить.

— Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете дело легкое…

Эрл приподнялся на локте, вовсю моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься.

— Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое.

— Вовсе нет, — сказала Джин. — Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы автоматически.

Эрл снова плюхнулся на кровать.

— Приберегите аргументы для старика Веббарда, — сказал он заплетающимся языком, — ну, в последний раз — уходите!

— Я уйду, — сказала Джин, — но вы будете жалеть.

— Жалеть? — Голос его поднялся почти что на октаву. — Почему это я должен буду жалеть?

— Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Веббарду, что хочу уволиться.

Эрл процедил сквозь зубы:

— Я собирался сегодня поговорить с мистером Веббардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше… Чудеса! — Сказал он себе с горечью. — Чучело, горничная, врывается на рассвете…

Джин изумленно уставилась на него:

— Чучело! Я? На Земле я считалась очень красивой девушкой. Я могу уйти отсюда, уйти со Станции какая есть, и люди будут волноваться, завидев меня, потому что я красивая.

— Это Станция Эберкромби, — ответил сухо Эрл. — Благодарите Господа.

— Вы сами довольно привлекательны, — сказала задумчиво Джин.

Эрл сел, лицо его налилось кровавой яростью.

— Убирайтесь отсюда! — Закричал он. — Вы уволены!

— Фу! — ответила Джин. — Вы не посмеете меня уволить.

— Я? Не посмею? — спросил Эрл опасным тоном. — Почему это не посмею?

— Потому что я умнее вас.

В горле Эрла что-то захрипело.

— И что вас заставляет так думать?

Джин рассмеялась:

— Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы.

— Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив?

Джин пожала плечами:

— Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не взорвали свою головушку, — она вообразила взрыв обеими ладонями. — Я называю это обидчивостью.

Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он может заупрямиться. Но он не так упрям как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или она сама, в сущности.

Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела.

— Почему вы тогда думаете, что вы умнее? — выдавил он.

— О, не знаю… Вы умны?

Его взгляд стрельнул по дверям кабинета. По его лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения.

— Да, я умен.

— Играете ли вы в шахматы?

— Конечно, я играю в шахматы, — сказал он воинственно. — Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих.

— Я побила бы вас одной рукой, — Джин играла в шахматы четыре раза в жизни.

• Предыдущая
• 8/29
• Следующая