Побежденное одиночество - Вудс Шерил - Страница 18

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая

– Да, я вижу. Почему бы тебе не подойти сюда и не нарисовать для меня картинку, пока твой отец говорит по телефону?

Кельвин сразу бросил игру, забрался на софу рядом с ней, охотно схватил красную ручку и начал сосредоточенно рисовать на всю страницу, кончик его языка высунулся из уголка рта, маленькая складка залегла на его лбу... Она видела такое же выражение лица у Коула, когда однажды поймала его за компьютером.

– Дом, – гордо объявил Кельвин.

– Очень хорошо, – с энтузиазмом сказала Эшли, осмотрев кривые линии.

Он нарисовал еще что-то.

– Это папа, – сообщил он.

– Выглядит похоже, – согласилась она.

– Эшли, – сказал Кельвин, когда закончил свой следующий рисунок и посмотрел на нее голубыми глазами, полными ожидания, – живи с нами.

– Хорошая идея, – пробормотал Коул, вешая трубку как раз в тот самый момент, чтобы услышать просьбу своего сына.

– Вероятно, это ты подсказал ему ее, – резко ответила она.

– Стал бы я использовать невинного младенца, чтобы манипулировать тобой, – негодующе сказал он, хотя его глаза светились улыбкой.

– Ты прекрасно знаешь, что стал бы.

– Клянусь тебе, что я никогда не обсуждал наше будущее с Кельвином.

– Наше будущее?

– Извини. Сорвалось с языка, – сказал Коул быстро, но все же недостаточно быстро. Он видел игру эмоций на лице Эшли и решил, что пришло время срочно сменить тему. Она явно начинала нервничать. Еще несколько минут – и у нее начнется тик или еще что-нибудь, если она не застрелит его прежде. Ее последняя усмешка была более зловещей, чем обычно.

– Чем же мы займемся, раз не едем на кинофестиваль? – спросил он.

– Это ты привык, что ребенок всегда рядом с тобой. А я – нет. Чем нам заняться, чтобы не довести его до слез?

Коул засмеялся.

– Чье это свидание, в конце концов? Мое или Кельвина?

– Из моего опыта следует, что если дети рядом, то это превращается в их праздник.

– Ну, мы собираемся нарушить это правило.

– Что же ты предлагаешь? Мы поедем с ним в бистро или еще какой-нибудь ресторан на Беверли-Хиллз? Уверена, что ему понравятся эскалопы.

– Я понял твой намек. Кельвину больше по душе рестораны быстрого обслуживания.

– Я давно не ела жареных цыплят, – вспомнила она.

– Неужели это Кельвин подкупил тебя? Жареные цыплята и картофельное пюре – его любимые блюда. Особенно он любит пропускать картошку сквозь пальцы.

– Жду с нетерпением, – Эшли состроила рожицу..

– Не забудь, что это была твоя идея. Впрочем, они пережили ужин без особых потерь. Кельвин большую часть еды отправлял в рот, кроме куриной ножки, которая пролетела через весь ресторан, когда он случайно отпустил ее, размахивая в воздухе. По крайней мере, Эшли и Коулу это показалось чистой случайностью, так как Кельвин расплакался, потому что у него не было другой.

– Кельвин! Хватит! – приказал Коул. Глаза Кельвина наполнились слезами, но он уселся обратно на свое детское креслице и начал обгладывать крыло цыпленка, которое выделила ему Эшли.

Когда они прикончили цыплят, салаты и картофельное пюре, было всего лишь семь часов. Коул откинулся на стуле, заложил руки за его спинку и смотрел на Эшли, пока она не начала ерзать сильнее, чем Кельвин.

– На что ты смотришь? – решительно спросила она в конце концов.

—На тебя.

– Я вижу это. А почему?

Коул одарил ее улыбкой, полной такого самоудовлетворения, что она привела Эшли в ярость.

– Потому что ты красивая. Почему же еще?

– Перестань говорить такие вещи.

– Почему? Не сомневаюсь, что ты привыкла получать комплименты.

– Я тоже не сомневаюсь, – она искоса взглянула на него. – Но я подозреваю какой-то скрытый смысл в твоих словах.

Улыбка Коула перешла в смех.

– Из твоих слов следует, что я трусливый, моя дорогая, но позволь заверить тебя, что у меня нет желания скрывать свои намерения. Я хочу тебя.

Сердце Эшли подпрыгнуло, и она впилась пальцами в край своего стула. Она подготовилась к хитрости, а не к прямому нападению. Это очень, очень сильно взволновало ее. А поскольку в ее намерения не входило дать понять Коулу, как сильно подействовало на нее его признание, она улыбнулась ему и заявила:

– Я за пределами вашего кошелька, мистер Донован.

– О, я и не покупаю, – спокойно ответил он. – Ты сама отдашься мне.

Одна из ее светлых бровей поднялась.

– В конечном итоге... – добавил он с такой уверенностью в голосе, что новая волна трепета охватила ее. Она сглотнула.

– Я думаю, нам лучше идти. Кельвин становится беспокойным.

– И ты тоже, – поддел ее Коул. – Почему бы нам не пойти в кино?

– Мы ведь уже думали над этим. Ты уверен, что он высидит спокойно два часа? Я просто с ума схожу, когда дети начинают кричать и бегать туда-сюда по проходам в кинотеатре.

– Я имел в виду кинотеатр, где фильмы смотрят из машины.

– Вот как... – протянула Эшли. Люди не ездят туда смотреть кино. Они едут туда, чтобы заниматься тем, чем она не собиралась заниматься с Коулом.

Она покачала головой:

– Мне не очень нравится эта идея. Кроме того, мне кажется, что почти все из них запрещено смотреть детям.

– Надеюсь, мне удастся найти такой, где идут не запрещенные детям фильмы. Я посмотрю в газете.

Он вышел к газетному киоску и вернулся с газетой, открытой на киноафише.

– О'кей, научная фантастика или комедия?

– Комедия, – быстро сказала Эшли.

– А я за научную фантастику.

– Может, Кельвин решит спор?

– Нет. Мы бросим монету.

—Бросать буду я, – сказала она решительно.

– Ты не доверяешь мне? – спросил он, прекрасно изобразив негодование.

– Совершенно, – резко ответила она, подкидывая монету в воздух. – Говори.

– Решка.

Она подобрала монету и увидела Джорджа Вашингтона, смотрящего прямо на нее. Поведение Коула стало менее уравновешенным. Он засмеялся.

– Я выиграл, не так ли?

– Почему ты так думаешь?

– Потому что ты выглядишь так, как будто тебя тащат на виселицу. Я обещаю, тебе понравится этот фильм. Там много страшилищ.

– Их-то я и боюсь.

– Разве тебе не нравятся всякие монстры?

– Я люблю их примерно так же, как и детей, – пробормотала она, затем ее лицо просветлело. – Ты хорошо подумал? Кельвин может испугаться.

– Он будет спать еще до того, как я вернусь в машину с попкорном.

Маленький предатель действительно уснул. Эшли рассчитывала, что он не будет спать и присмотрит за ними. Вместо этого он свернулся на заднем сиденье под своим любимым одеялом и уснул в ту же минуту, как они заняли пустое место перед огромным экраном. Коул выключил мотор, подвесил динамик и повернулся лицом к Эшли. В его глазах засветился несомненно коварный огонек. Он глянул назад на Кельвина, затем на нее. Одна его рука оказалась у нее за сиденьем, и его пальцы стали ласкать ее шею. Эшли нервно сглотнула и пожалела, что Коул не приехал на машине с отдельными сиденьями вместо этого микроавтобуса.

– Поп-корн, – едва сумела произнести она наконец.

Огонек в глазах Коула чуть-чуть потускнел.

– Попкорна? Она кивнула.

– Побольше и с маслом. Коул вздохнул:

– Хорошо. Я вернусь через минуту. Эшли не могла перевести дыхания, пока он не вылез из машины. Когда он ушел, она едва удержалась, чтобы не разбудить Кельвина.

– Я не буду использовать ребенка в качестве телохранителя, – сказала она себе вслух. – Я взрослая и могу контролировать свои эмоции. Я не поддамся искушению.

Она продолжала читать себе нотацию, пока Коул не вернулся с попкорном, напитками. Взгляд его источал мужественную уверенность. Эшли упорно старалась сконцентрироваться на фильме, но когда человеческие существа превращались в отвратительных монстров, по ее коже поползли мурашки. Когда один из них попытался обнять героиню фильма, она застонала и закрыла лицо руками. Коул выбрал этот самый момент и обнял ее: что заставило ее подскочить почти до лобового стекла.

• Предыдущая
• 18/33
• Следующая