Этот неподражаемый Дживс - Вудхаус Пэлем Грэнвил - Страница 23

• Предыдущая
• 23/47
• Следующая

Бинго был слишком занят, представляя членов своей шайки, и ничего не заметил. Живописная у нас собралась компания, ничего не скажешь. Товарищ Бат был похож на гриб той особой разновидности, что появляются на мертвых деревьях после дождя. Для описания старика Роуботема я бы употребил эпитет «траченный молью». А Шарлотта показалась мне существом из страшного, потустороннего мира. Не скажу даже, что она была особенно некрасива. Если бы она исключила из рациона блюда с повышенным содержанием крахмала и начала заниматься шведской гимнастикой, то, наверное, могла бы стать вполне ничего. Но ее было слишком много. «Пышнотелая» и «не в меру упитанная» – вот подходящие для нее определения. Возможно, у нее было золотое сердце, но первое, что бросалось в глаза, – это золотые зубы. Я знал, что, когда Бинго находится в хорошей форме, он в состоянии влюбиться чуть ли не в любую особу женского пола, но на этот раз я не в силах был найти никаких смягчающих обстоятельств.

– А это мой друг, мистер Вустер, – сказал Бинго, завершая церемонию знакомства.

Роуботем посмотрел на меня, потом внимательно оглядел гостиную, и видно было, что и то и другое произвело на него не слишком приятное впечатление. Нельзя сказать, чтобы моя квартира была обставлена с восточной роскошью, но мне удалось сделать ее достаточно уютной, и, очевидно, именно это ему и не понравилось.

– Мистер Вустер? – спросил Роуботем. – А могу я называть вас «товарищ Вустер»?

– Простите?

– Разве вы не член нашего движения?

– Ну…э-э-э…

– Но вы всем сердцем сочувствуете революции?

– Не сказал бы, что всем. Ведь суть революции в том, чтобы перерезать горло таким, как я, а меня такая перспектива не устраивает.

– Я над ним работаю, – вмешался Бинго. – Я с ним борюсь. Еще несколько сеансов – и он наш.

Старик Роуботем с некоторым сомнением взглянул на меня.

– Товарищ Литтл обладает незаурядным красноречием, – признал он.

– Он просто чудо как говорит, – сказала девушка, и Бинго взглянул на нее с таким обожанием, что я чуть не треснул его по лбу от досады. И товарища Бата это замечание изрядно расстроило. Он хмуро уставился на ковер и пробормотал что-то насчет игры с огнем.

– Кушать подано, сэр, – объявил Дживс.

– Кушать, папа! – встрепенулась Шарлотта, точно старая полковая лошадь при звуке кавалерийской трубы; и все поскакали к столу.

Забавно, как люди меняются с годами. В школьные годы я без колебаний отдал бы свою бессмертную душу за яичницу и сардины в пять часов пополудни; но в более зрелом возрасте мой аппетит поутих; должен признаться, я был потрясен, когда увидел, с каким пылом дети революции принялись метать в рот все, что было на столе. Даже товарищ Ват позабыл на время про свою печаль и был целиком поглощен яичницей, выныривая на поверхность лишь для того, чтобы попросить еще чашку чая. Вскоре у нас вышел весь кипяток, и я повернулся кДживсу:

– Принесите кипяток, Дживс.

– Слушаюсь, сэр.

– Эй! Это что еще такое? – Роуботем поставил чашку на стол и сурово взглянул на меня. Потом потрепал Дживса по плечу: – К чему это раболепие, сынок?

– Простите, сэр?

– И не говори мне «сэр». Называй меня просто «товарищ». Знаешь, кто ты такой, сынок? Ты типичный пережиток распавшейся феодальной системы отношений.

– Как прикажете, сэр.

– У меня просто кровь закипает в жилах, когда…

– Возьмите еще сардину, – вмешался Бинго – первый разумный поступок за долгие годы нашего знакомства. Старик Роуботем взял три и забыл, что хотел сказать, а Дживс удалился на кухню. Но видно было по выражению его спины, какие чувства он испытывает.

И вот, когда мне уже стало казаться, что эта пытка никогда не кончится, чаепитие подошло к концу. Я очнулся и увидел, что гости собираются уходить.

Сардины и шесть чашек чая смягчили суровость старого Роуботема. Пожимая мне на прощание руку, он взглянул на меня вполне дружелюбно.

– Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, товарищ Вустер, – сказал он.

– Ну что вы! Не стоит… Всегда рад…

– Гостеприимство? – фыркнул Бат, и его зычный голос ударил по моим барабанным перепонкам, точно взрывная волна от фугасной бомбы. Он мрачно уставился на Бинго и девушку, которые весело хохотали около окна. – Удивляюсь, как только у вас кусок не застрял в горле! Яйца! Оладьи! Сардины! Все это вырвано изо рта изголодавшихся бедняков!

– Ну что вы! Как вы могли подумать!

– Я пришлю вам литературу о целях нашего движения, – сказал Роуботем. – И надеюсь, что вскоре вы примете участие в наших митингах.

Когда Дживс пришел убирать со стола, он застал лишь дымящиеся руины. Несмотря на гневные филиппики, которые товарищ Бат произнес по поводу кулинарных излишеств, он благополучно прикончил всю ветчину, а оставшегося джема не хватило бы даже на то, чтобы смазать тонким слоем последний уцелевший кусочек хлеба и положить в рот изголодавшегося бедняка.

– Ну как, Дживс, – спросил я. – Что скажете?

– Я предпочел бы не высказывать своего мнения, сэр.

– Мистер Литтл влюблен в эту женщину, Дживс.

– Я это понял, сэр. Она только что отшлепала его в коридоре.

– Отшлепала?!

– Да, сэр. В шутку, сэр.

– Боже милостивый! Я и не знал, что дело зашло так далеко. И как воспринял это товарищ Бат? Или он ничего не заметил?

– Заметил, сэр. Он присутствовал там на протяжении всей процедуры. Мне показалось, что он был вне себя от ревности.

– Его можно понять! Хорошо, Дживс, что же нам делать?

– Не могу вам сказать, сэр.

– По-моему, это уж слишком.

– Именно так, сэр.

Вот и все утешение, которое я получил от Дживса.

Я пообещал Бинго встретиться с ним на следующий день и сообщить свое мнение об этой жуткой Шарлотте и вот теперь тащился по Сент-Джеймс-стрит, ломая голову над тем, как, не нанеся смертельной обиды, объяснить ему, что на всем свете нет более омерзительной особы. Вдруг из дверей Девонширского клуба вышел старый Битлшем, а с ним Бинго – собственной персоной. Я прибавил шагу и нагнал их.

– Вот так встреча! – сказал я.

Это невинное приветствие отчего-то произвело неожиданный эффект. Старый Битлшем весь затрясся с головы до ног, словно бланманже на палочке, выпучил глаза и позеленел.

– Мистер Вустер! – воскликнул он с облегчением, узнав меня, – очевидно, встреча со мной представлялась ему не самым худшим из возможных несчастий. – Как вы меня напугали.

– Ах, извините.

– Дядя немного расстроен, – сказал Бинго полушепотом, словно у постели тяжелобольного. – Он получил письмо с угрозами.

– Письмо с угрозами?

– Написанное явно безграмотной рукой, – сказал Битлшем, – и в недвусмысленно угрожающих выражениях. Мистер Вустер, вы помните того злобного бородатого субъекта, который набросился на меня с оскорблениями в Гайд-парке в минувшее воскресенье?

Я вздрогнул и украдкой покосился на Бинго. Его лицо не выражало ничего, кроме озабоченности и участия.

– Что? А… нуда, – сказал я. – Бородатый субъект. Тот тип с бородой.

– Вы смогли бы его опознать, если потребуется?

– Ну… э-э-э… То есть как это?

– Видишь ли, Берти, – сказал Бинго, – мы подозреваем, что письмо – дело рук бородатого. Вчера вечером я проходил по Паунсби-Гарденз мимо дома, где живет дядя Мортимер, и увидел, как с крыльца крадучись спустился незнакомец. Видимо, это он принес письмо. Я заметил, что у него была борода. Я вспомнил об этом, когда дядя Мортимер рассказал мне про письмо и про тот инцидент в парке. Я решил во всем разобраться.

– Нужно известить полицию, – сказал лорд Битлшем.

– Нет, – твердо сказал Бинго, – на этой стадии расследования полиция мне только помешает. Не волнуйтесь, дядя. Я уверен, что сумею выследить этого типа. Предоставьте дело мне. Сейчас я посажу вас в такси, и мы как следует все обсудим с Берти.

– Ты славный мальчик, Ричард, – сказал старик Битлшем, после чего мы запихнули его в проезжавшее такси и помахали ему ручкой. Я повернулся к Бинго и смерил его суровым взглядом.

• Предыдущая
• 23/47
• Следующая