Экстремальный секс - Белов Руслан - Страница 1

• 1/5
• Следующая

Вечером фон Блад, вполне довольный будущим изменением своих географических координат, устроил прощальный ужин. Надежда, севшая напротив, щебетала без умолку – из тысяч слов, что она сказала в начале ужина, легко извлекался сухой остаток в виде следующего тезиса: – Через два дня мы будем пить пиво в стране маори, птиц киви и султанских кур, а ты, простофиля, останешься здесь.

Последующие несколько тысяч слов выразили следующую идею, от которой вино показалось мне кислым: – А мог бы поехать со мной, или остаться со мной и этим замком.

Фон Блад почти не говорил – он наслаждался мирной жизнью. Лишь изредка на лицо его набегала легкая тень – потомственный мясник не любил сутками лететь в самолете, в котором нельзя было как следует размахнуться топором в привычное время. Но после того, как он решил добираться транзитом через Индию (в Музаффарнаргаре близ Дели жил его старый друг, любимый сын индийского политического деятеля, посвятившего жизнь борьбе за запрещение убоя коров), и Новую Гвинею (там, на берегу моря с удивительным названием "Коралловое", обитала подруга, вспомнив которую, он всегда произносил "У-у-у!" и жмурился от приятных воспоминаний), эта тень легко растворилась в мягком нижнем освещении пиршественного зала, умело декорированного под старину эпохи Столетней войны и Жанны д'Арк.

Я наслаждался кулинарными изысками повара фон Блада – перемен было около десяти, и соскучиться было трудно. Когда, ощутив райское удовольствие от очередного кусочка говядины с кровью, с подливой по-костарикански, я поворачивал к нему лицо, сердце мое теплело.

– Какой хороший человек! – думал я, вглядываясь в добродушную личность хозяина замка. – Разве отдал бы я свой родовой кров, будь он у меня, первому попавшемуся проходимцу? Конечно, нет, самому надо. А он отдал. Все-таки в богатых людях, по-хорошему богатых, есть особая прелесть, особый уровень сознания. "Подумаешь, замок! Да возьми хоть на два месяца! У меня еще 2 есть, даже не помню где. В Ницце и Южной Африке, кажется. Нет, в Испании, да, Испании, и в Аджарии. Нет, в Аджарии третий, я его недавно купил. А где же второй, где же второй? Надо у управляющего спросить, он должен помнить. А если не помнит, то все, пропал замок".

После мяса по-каннибальски (так его, посмеиваясь, назвал хозяин) с красным соусом я размяк – такое оно было нежное, – откинулся на спинку кресла, оторвал глаза от стола и увидел... Надежду. Практическая жизнь выработала у меня замечательную особенность: если человек настойчиво лез в поле зрения и много говорил, то зрение мое напрочь переставало его воспринимать, а уши – слышать (тем более, если я ел и пил). Однако пара бокалов прекрасного красного вина привели меня в хорошее настроение, другая пара бокалов, потребленная напротив, изрядно проявила красоту дочери фон Блада, и я ее увидел. Глаза девушки горели откровенным огнем, огнем, обещающим тепло и сердечные ожоги, и этот огонь тщился превратить мое сердце в пепел, послушный воле ветра, то есть ее воле.

– Ночью опять полезет, – подумал я. – Набраться, что ли, под завязку, чтобы на звук, цвет и женский бюст не реагировать?

– Вы так двусмысленно на меня посмотрели, – грациозно поправив белокурые волосы, сказала она кокетливо. – Смотрите, я девушка слабая, еще растаю прямо сейчас.

Пара фужеров вина благотворно подействовали лишь на ее личико, расслабив его. Остроумию же они, судя по высказыванию, нанесли непоправимый ущерб.

Фон Блад, придя к тому же выводу, бросил салфетку на стол и удалился, недовольно что-то бормоча себе под нос.

– Что это с ним? – нарочито озадаченно посмотрел я ему вслед.

– Он, как любящий отец, просто оставил нас наедине... Папа у меня просто золото.

– Мне казалось, что все точки над i расставлены ... – душевное здоровье девушки вызывало у меня опасение, и я говорил неуверенно.

– Да, вы расставили. Но не я. Замок юридически принадлежит мне, а я никаких соглашений с вами не заключала. Пока, надеюсь.

– Опять ночь не спать, – вздохнул я, укоризненно глядя в глаза своей беды. – Что ты будешь делать!

– В любом случае, этой ночью нам не спать, – двусмысленно улыбнулась беда. – О, господи, если бы знали, как меня к вам тянет, как вожделею я то, что задумала проделать с вами!

Эти слова вызвали у меня неприятные чувства. Нити событий с таким трудом направленные в ушко моей иголки, опять норовили залезть мне в трусы.

– Нет, не жаль. С ним у меня связаны пренеприятные воспоминания. Гори он синим пламенем. Давайте, выпьем за будущее!

Мы выпили шампанского.

– Жалко такую красоту, – поставив фужер, обозрел я мастерски расписанные своды пиршественного зала. – Да и папочке вашему он мил. Давайте через пару месяцев, а? Приедете из Новой Зеландии, польете бензинчиком, и пусть горит?

– Нет. Через два месяца только в том случае, если мы с вами заключим соглашение, и вы выполните мои требования.

– Требования?

– Одно требование. Кстати, я навела справки – вас никто не ищет. Мамочка ваша думает, что вы опять по-английски, то есть, не прощаясь, уехали побродить по Новой Каледонии. На работе же вас рассчитали, подумав, что ради написания очередной бульварной книжки, вы опять забили на квартальный отчет.

Насчет работы она, видимо, не лгала – с квартальными отчетами, никому не нужными, я никогда не церемонился. Но с Новой Каледонией Надежда перегнула. Если бы я имел возможность бродить по ней и прочим географическим отдаленностям, то вряд ли сидел в загазованной Москве, и Наталья была бы для меня вымышленной Прекрасной Дамой, а не реальной женщиной, которую можно покорить.

– Чтобы у вас не осталось иллюзий скажу, что у меня в замке есть доверенный человек, форменный квазимодо – я и зову его Квазимордой...

– Это не второго мужа вашей бабушки младший братишка? – похолодел я, вспомнив гориллообразного обитателя подвалов замка.

– Да, это он. Стоит мне сказать ему пару слов, и он замурует вас где-нибудь в подвале, – любит он мастерком побаловаться под заунывное повизгивание. И через месяц-другой из вас получиться прекрасная мумия, которую я прикажу поместить в своей спальне.

– Ну и прекрасно! Ночами я буду ложиться к вам в постель, и вы меня согреете.

– Не храбритесь. Неужели вы не поняли, где находитесь?

– Давно понял. Я нахожусь в доме, жильцы которого ради решения своих насущных психиатрических проблем, могут схватить на улице прохожего и похоронить его заживо в застенке.

Я действительно храбрился. Людоед в этом замке оказался ненастоящим, но эта женщина с ее психиатрическим взглядом все более и более напоминала мне настоящего маркиза де Сада в женском обличье.

– Люди делают то, что могут делать, – сказала психопатка менторски. – И чем щепетильнее дело, чем циничнее, тем больше оно доставляет удовольствия. И вообще, замок – это замок. Сначала вы просто им владеете, потом ловите на него людей, потом, когда они надоедают, придумываете к ним какой-нибудь острый соус.

– Ну и что вы от меня хотите? – с неприязнью посмотрел я на циника, каких не видал. – Секса? Черт побери, я чувствую себя героем-любовником.

– Да, я хочу секса с вами. Но не тривиального секса, а секса экстремального.

– Экстремального секса?! Погодите, погодите... Кажется я начинаю понимать, почему вы в который раз незамужняя... – пробормотал я, поняв, что передо мной сидит не маркиза де Сад, а маркиза де Сад в одном стакане с графиней Дракулой.

– Вы догадливы, – угадала мысль? – Именно из него я четвертый раз вдова.

– Но ведь я не муж вам? И, невзирая на все ваше очарование, никогда им не стану, ибо сердце мое принадлежит другой, и принадлежит безраздельно.

– Вам не обязательно жениться. Я давно уже не выхожу замуж...

– Дураков нет?

– Да. Ну так как?

Я подумал и сказал: – Вряд ли я пойду на соглашение с вами. Ведь что вы мне предлагаете? Замок на два месяца в обмен на мучительную смерть! Зачем мне замок на том свете? Не понимаю.

• 1/5
• Следующая