Сержанту никто не звонит - Врочек Шимун - Страница 67

• Предыдущая
• 67/87
• Следующая

— Иди сюда, — сказал папа. Посадил её на колени и обнял. — Что случилось, доча? Что с твоим Серым Рыцарем?

— У него болит ухо, — сказала Юлька доверительно. — Только ты Фунтику не говори, что это я сказала. Он обидится. Он такой гордый. Ведет себя иногда, прямо как мальчишки!

Папа улыбнулся.

— Не скажу. Значит, лечиться он не хочет?

— Нет! — Юлька помотала головой. — Говорит, что у него ничего не болит. Я вчера проснулась ночью — а Фунтик во сне стонет. И лапой ухо вот так прижимает. Будто ему больно. Днем ходит и чешется, пока думает, что я не вижу. А я вижу.

— Папа сказал, что пропало уже пять человек! — сказала Юлька. Потом решила для солидности приврать. — Нет, вспомнила! Десять человек!

— Пятнадцать, — поправил Виталька авторитетно. — Мой отец вчера сказал маме, когда из ангара пришел. И, говорит, какие-то кости находят. Обглоданные. И целую руку нашли. А там перстни — во! — с кулак.

— Все ты врешь! — Юлька не сдержала обиды. Зря она, что ли, просидела в шкафу целый час? И все ценные сведения — коту под хвост?! — Да у тебя папа — всего лишь шофер! Что он может знать!

— А у тебя? — вскипел Виталька. — У тебя кто?

— Король!

— Вот и молчи!

— Это твой дядя Фермонт, — сказала мама. — Теперь он будет жить с нами.

У него коричневая шерсть и синие глаза. У него хищная морда и длинный влажный язык. На морде у него язвочки. Он сидит и чешет их лапой. Когти делают: ш-ших, ш-ших. Шерсть вылезает клочками, и остается багровая плоть в синих прожилках. На белый мрамор падают вязкие черные капли.

Мама стоит рядом и ничего не замечает.

От него пахнет сыростью.

— Ты меня впустила, — сказало чудовище, перестав чесаться. — Спасибо тебе, девочка.

...и ещё чем-то. Мокрая шерсть, гниль. Какой-то цветочный запах?

Фиалка.

Юлька открыла рот, посмотрела на маму. Она что, не видит? Не чувствует? Я сейчас ей скажу!

— Прошу за стол, — сказала мама. Наклонилась к дочери. — Закрой рот, девочка, а то ворона залетит.

— Мам, а мам! — сказала Юлька шепотом. Отложила вилку и нож и прикрыла рот салфеткой — чтобы со стороны не видно. — Дядя Фермонт — чудовище!

Мама засмеялась.

— Выдумаешь тоже!

Как же ей объяснить? — подумала Юлька. Как? Чем человек отличается от чудовища? Чего люди не делают?

— Почему тогда он все время чешется?

— Некрасиво говорить такие вещи, — сказала мама строго. Лицо у нее вдруг стало застывшее и напряженное, словно она говорит заученные слова. Не свои.

— Но это правда. Он все время так делает, — Юлька показала. Потом быстро отряхнулась — чтобы не прилипло.

— Не выдумывай! Твой дядя Фермонт немного странный, но прекрасно воспитан. Посмотри, как элегантно он пользуется салфеткой.

Фермонт сунул в пасть край скатерти, заляпанной соусом, задумчиво пожевал. Посмотрел на принцессу и ухмыльнулся. Потом подмигнул.

Карается смертью, — подумала Юлька. — Нет, не смертью. Тогда чем?

Давным-давно, в замке, называемом Роза-на-Скале, жила маленькая принцесса со своим верным котом, и было у ней два друга.

Так сложилось, что принцессе не повезло с подружками.

Это бывает, когда одни девочки слишком маленькие, другие — намного старше, а у остальных — нет нужного допуска.

А с допуском там строго.

Это ведь все-таки была королевская семья, не забывайте.

Зато у принцессы были настоящие друзья среди мальчишек. Колька, сын придворного чародея, и Виталька, чей отец управлял лодкой-с-крыльями. Когда король с королевой отправлялись на прогулку, папа Витальки садился за штурвал в перчатках до локтя и круглых очках. Ещё у него была куртка из желтой кожи и летный шлем.

Виталька мечтал, что когда-нибудь он выйдет как отец, отсалютует: «Ваше Высочество! Добро пожаловать на борт!» и повезет маленькую принцессу на прогулку в облаках.

А будет ли она к тому времени ему женой — этого мы не знаем.

Об этом он, кажется, ещё не мечтал.

— Доча, — сказал папа. — Мне очень трудно... но твой друг...

— Виталька не виноват!

Она замолчала. Позади отца стоял дядя Фермонт. И улыбался. И точно также улыбался отец. Юлька с ужасом огляделась и увидела то, чего не замечала раньше.

Отец небрит и давно не мылся. Одежда засалена. В углу свалена кучка гнилой соломы. И вонь. Вонь, через которую пробивается запах фиалок.

— Если пробыть здесь дольше, — сказал Фермонт. — Ты перестанешь замечать этот запах. Ты привыкнешь, девочка. Я привык. Твой отец... он тоже постепенно привыкнет. Я тебе обещаю.

— Вы врете! — закричала Юлька. — Вы когда говорите, всегда врете! Папа, папа, очнись! Пожалуйста! Папа! Па-па!

— Он не виноват! — Юлька вскочила. — Он всего лишь мальчик! Как он мог это сделать?!

— Ваше Высочество, прошу вас не вмешиваться! — повысил голос распорядитель. — Вызываю свидетеля обвинения, — торжественно объявил он. — Редкозуб-младший!

Кто? — не поняла Юлька. Неужели чародей решил сам обвинить Витальку?

— Да, Ваша честь, — сказал свидетель тонким от волнения голосом. — Это я.

Был он немного старше Витальки — года на полтора, высокий для своих лет и очень серьезный. Взрослые хвалили его за внимание и усидчивость.

Это был Колька. Юлька вспомнила, как он помогал ей обыграть Витальку в шашки, а потом показывал в микроскопе муху. Муха шевелила лапками — было страшно на нее смотреть и очень здорово.

— Предатель! — сказал Виталька громко. — Гнида!

Колька молчал. А потом заговорил.

— А как же мальчик избавился от тел? — спросил судья.

— Он их съел, Ваша Честь, — сказал Фермонт.

— Убедительно, — сказал наконец судья. Лицо у него было такое, словно он сейчас заплачет. — Конечно... я понимаю. Растущий организм... мальчику... полноценное питание... вина общества...

— Его нужно казнить, — сказал дядя Фермонт. — Чтобы он еще кого-нибудь не съел.

— Казнить? — сказал судья дрожащим голосом. — Да-да, конечно, его нужно казнить...

• Предыдущая
• 67/87
• Следующая