Юлианна, или Игра в киднеппинг - Вознесенская Юлия Николаевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая

– Ты рад, брат Анастасий, что у вас уже так скоро Переход? – спросил Димитриус.

– Как вам сказать, братие? Конечно, к Переходу моя Анастасия готова. Жизнь она прожила в Боге и как Бог велел. И болезнь свою последнюю она приняла как посланную Богом, боли и смерти не страшится, кается в грехах и молится о кончине мирной, христианской, безболезненной по возможности. Ну, а мне, братцы мои, конечно же, хочется поскорей увидеть, как моя Настенька – легкая, молодая, красивая – побежит по райской дорожке навстречу своему Володечке, как обнимет Ниночку, доченьку свою ненаглядную, встретит молодых своих родителей. Сами знаете, какая радость, когда вся семья пребывает в Раю неразлучно. Но и Аннушку оставлять здесь одну боязно. Повременить бы нам с Настенькой, пожить бы еще лет семь, чтобы внучку вырастить, да ведь не наша воля… Вся на тебя надежда, Иван! Крепко верим мы с Настенькой, что ты Аннушку без нас сбережешь в чистоте и вере и в обиду не дашь никому.

– На то и Хранители мы, – степенно ответил Ангел Иоанн. – За Аннушку будь спокоен, брат Анастасий. Так что, братие, поторопим отца с дочерью?

– А как ты их поторопишь? – полюбопытствовал Димитриус.

– Да очень просто. Вот так!

Ангел Иоанн подошел к Ане, наклонился к ней и негромко сказал:

– Аннушка, детка, а не пора ли тебе собирать вещи в дорогу?

Аня вдруг задумалась, отставив чашку с недопитым чаем.

– О чем задумалась, дочка? – спросил Мишин.

– Я думаю, папа, что мне пора идти собирать вещи в дорогу.

– Это ты правильно решила. Нам с тобой еще на телефонную станцию заехать надо. Хотя предполагаю, что это займет не так много времени, как думает бабушка.

Мишин вдруг озорно подмигнул Ане, и Аня ответила ему улыбкой: она уже поняла, что папа придет на телефонную станцию и объяснит там кому надо, что бабушке Насте срочно необходим телефон. А все эти важные люди, от которых зависит установка телефонов, сразу же папу поймут правильно и все сделают как надо.

– Иди, собирайся, дочка. Возьми самое необходимое, а остальное купим в Петербурге. Документы, главное, не забудь, свидетельство о рождении возьми – вдруг понадобится для визы.

– Для какой такой визы, Митя, могут вдруг понадобиться Аннушкины документы? – спросила бабушка, когда Аня ушла в свою комнатку.

– Для заграничной, разумеется: европейской или там американской. Мало ли куда наши девочки захотят прокатиться на каникулах.

– Митя! Об этом у нас с вами разговора не было, чтобы Аннушке по заграницам ездить! – заволновалась бабушка.

– Да разве нам с вами надо каждую мелочь обговаривать, Анастасия Николаевна? – удивился Мишин. – Вы что, не доверяете мне?

– Ох, Митя… – только и сказала бабушка.

– За границу – не пущу, – решительно сказал Ангел Иоанн. – И не вздумай нас туда звать, брат Димитриус!

– А кто туда рвется-то? – спросил Димитриус. – Это Юлька с Жанной любят путешествовать по разным странам, а мне там одна маета. Не везде даже церкви православные есть: бывает, что залетному Ангелу и передохнуть негде. Это наша Жанна без заграничных поездок жить не может.

– Ох уж эта ваша Жанна!

– Пока дочка собирается, – сказал Мишин, – я схожу к машине за своей мыльницей.

– Зачем вам мыльница, Митя? – удивилась бабушка.

– Да это я про фотоаппарат. Он у меня обычно где-то в машине на всякий случай валяется. Эх, жаль я не вспомнил про него, когда мы с дочкой у Ниночки были!

Фотоаппарат в машине нашелся, и Мишин сделал несколько снимков бабушки, а потом бабушки и внучки, а потом попросил бабушку снять их с дочерью.

– Я вам его оставляю, – сказал он, протягивая бабушке фотоаппарат, – а вы, когда пойдете к Нине, сделайте для меня несколько снимков и, если можно, пришлите мне по почте.

– Ох, да я боюсь сломать такую дорогую вещь, Митя.

– Ерунда! Я вам его дарю, так что ломайте на здоровье.

– Ну, я попробую, – сказала бабушка, разглядывая маленький пластиковый фотоаппаратик. – Когда-то я даже увлекалась фотографией, но теперь наверняка все позабыла. Получится ли у меня?…

– Получится, получится, Анастасия Николаевна, тут всего одна кнопка! Это же фотоаппарат для чайников!

– Спасибо, Митенька, – усмехнулась бабушка.

Аня тихонько фыркнула: ну до чего же ей нравился ее папа!

Пока Дмитрий Мишин в Пскове заново знакомился со своей дочерью Аннушкой, в его особняке на Крестовском острове в Санкт-Петербурге творились странные вещи, и он бы очень удивился, если бы вдруг узнал о них.

В черно-зелено-оранжевом будуаре, благоухающем индийскими куреньями и французскими духами, перед компьютером сидела в черном сафьяновом кресле красавица-ведьма Жанна. На экране монитора плавали изображения орков, взятые из кинофильма «Властелин колец». Жанна покрыла ногти черным лаком и теперь выводила на них тонкой кисточкой сложные золотые иероглифы, сверяясь с таблицей в лежащей рядом книге.

– Жан, ты где? – негромко позвала она.

Орки на экране сгинули, и вместо них появилась черная морда в складках и бородавках. Низким скрипучим голосом бес-ящер произнес:

– Я здесь, Жанна.

– Ты узнал, что с Мишиным?

– Пока нет.

– Неужели он и вправду поехал в Псков?

– Не знаю, Жанна.

– Что ты вообще знаешь, урод? Вчера ты не мог найти мою бриллиантовую сережку, сегодня не можешь разыскать моего Мишина. Смотри, как бы я не завязала отношения с каким-нибудь другим духом!

– Не советую, дорогая, – пожалеешь.

– Обычно ты находишь его по первому моему слову, почему же сегодня никак не можешь вычислить?

– Сам не пойму, Жанна. Я пытался, но какие-то помехи не дают мне его нащупать. Такое впечатление, ты просто не поверишь, будто наш Митя прикрыт Ангельскими крыльями.

– Скажешь тоже! Мишинский Ангел Хранитель близко к нему не подходит, я за этим слежу.

– За Митей уследишь, как же! А за Ангелом тем более…

– Я вот знаешь о чем подумала, Жан? А жив ли Митенька-то наш? Выехал он от Гуляровских совсем пьяный, мог и в аварию попасть, – задумчиво проговорила Жанна, разглядывая разрисованные ногти. – Лежит, бедняжечка, в каком-нибудь провинциальном морге, раздетый и без бумажника…

– Отчего же раздетый, если он разбился в автокатастрофе, и почему без бумажника?

– Да потому, что его уже раздели и обобрали, дурачок, – ответила Жанна, начав обрабатывать вторую руку.

– Кто его раздел и обобрал, Жанна?

– Либо те, кто с ним ехал в одной машине, он ведь любит попутчиков подбирать, – Жанна нанесла значок на широкий черный ноготь большого пальца, похожий на заостренную лопатку, – либо тот, с кем он столкнулся, – она нарисовала иероглиф на длинном черном когте указательного, – или те, кто мимо проезжал…, или милиция…, или служители морга… Нет, мизинец не получился, придется стереть и начертить заново. И как нарочно, самый важный знак – знак власти в семье! Тьфу, черт!

– Да, хозяйка?

– Я не тебе, я к слову.

– А, ну-ну… Да, жаль, если Мишин разбился в автокатастрофе. Его кончина была бы весьма преждевременной: брак еще не оформлен, завещание на твое имя не написано, даже страховочки на какой-нибудь миллиончик, и той нет.

– Напомнил, идиот! Иди ты к дьяволу!

– Охотно, ибо ты сегодня в раздражении. Что прикажешь передать боссу?

– Ничего никому не надо передавать.

– В таком случае зачем ты посылаешь меня к Хозяину? Я давно не был в аду, на исторической, так сказать, родине, я бы с удовольствием провалился на денек-другой.

– Да нет, это я опять к слову. Просто ты мне надоел сегодня. Сгинь и не показывайся, пока я тебя не позову.

На экране снова завозились поганые орки, а Жанна встала и начала нервно расхаживать по комнате. Потом опять громко позвала:

– Жан!

– Я здесь, – раздался тот же скрипучий бас, и на диване напротив Жанны оказался ящер с экрана, но теперь стало видно, какой он огромный, а еще от него несло чем-то едким и удушливым: сочетание запаха Жана с индийскими палочками и парижскими духами давало смрад фантастический.

• Предыдущая
• 10/42
• Следующая