КГБ во Франции - Вольтон Тьерри - Страница 10

Жером и Треппер приехали во Францию в один и тот же год. Из мемуаров последнего (Leopold Trepper. Le Grand Jeu. Albin Michel, 1975) известно, что будущий шеф "Красной капеллы" прошел впоследствии в Москве специальные курсы в советской военной разведке. Автобиография же Жана Жерома содержит любопытные "пробелы" после периода, когда он занимался поставками оружия Интернациональным бригадам. Можно предположить, что в 1938-1939 годах он был на учебе в советской столице.

Несмотря на то что с середины 30-х годов он состоял на учете во французской полиции как активист компартии, Жерому вскоре после объявления войны удалось поступить на работу на оружейную фабрику, осуществлявшую поставки французской армии. В это же время Леопольд Треппер развернул во Франции свою разведывательную сеть, работавшую на Красную Армию. Была ли между ними связь? Поставлял ли Жером информацию Трепперу? Вопросы, на которые даже сегодня нельзя дать ответ.

Весной 1941 года оба они различными путями предупредили Москву о неминуемом нападении Германии. Треппер использовал подпольные радиопередатчики. Жером направил послание через Жака Дюкло. Руководитель "Красной капеллы" получил информацию от барона Василия Максимовича – русского эмигранта, связанного с немецкими офицерами в Париже. Источник информации Жана Жерома неизвестен. Эта деталь имеет значение: идет ли речь о том же Максимовиче или о другом осведомителе, в любом случае это доказывает как минимум, что у Жерома были связи с лицами, близкими к германскому штабу верховного командования и имевшими возможность быть в курсе тайных планов Гитлера.

Для прикрытия разведывательной деятельности Треппер в конце 1941 года создал в Париже торговое общество "Симекс". В задачу этой фирмы входило сотрудничество с нацистской организацией Тодта (строившей "Атлантический вал") и одновременно проникновение в нее для получения сведений о немецкой обороне. Жером со своей стороны стал финансистом коммунистического Сопротивления, начавшего активные действия после разрыва советско-германского договора. Так и остается невыясненным, как он получал деньги для обеспечения деятельности многочисленных групп ФТП.

Жана Жерома арестовали в апреле 1943 года по обвинению в "использовании фальшивых документов", он провел 16 месяцев в тюрьмах "Санте" и "Турель" без всяких для себя последствий. Его выпустили на свободу в августе 1944 года после освобождения Парижа.

"То, что я вышел живым из этой авантюры, граничило с чудом, ведь я не пользовался расположением какого-либо святого, во всяком случае, насколько мне известно", – писал он в своих воспоминаниях, не вдаваясь в другие подробности. Как могло произойти, что члена подпольного аппарата ФКП, выходца из Польши, кроме всего прочего еврея, не допрашивали, не пытали и не депортировали?

Без сомнения, у него была мощная поддержка, раз ему удалось избежать роковой участи. Эту поддержку, видимо, следует искать в лице Иосифа Иоановича, человека необычайной судьбы, о котором столько писали газеты после войны, старьевщика, ставшего миллиардером благодаря сотрудничеству с нацистами.

Изначально у сотрудника Коминтерна Жана Жерома и примитивного мошенника Иосифа Иоановича не могло быть ничего общего. Тем не менее, судя по всему, они были связаны еще до войны. Надо ли этому удивляться, если известно, что "старьевщик-миллиардер", умерший в Париже в 1965 году, тоже работал на международное коммунистическое движение?

Иосиф Иоанович родился в 1905 году в Кишиневе (Бессарабия) и считался русским евреем, во всяком случае до присоединения этого края к Румынии в 1920 году. Приехав во Францию в 1925 году, он выдал себя за румына. По легенде, свои первые франки он заработал, разгребая мусорные ящики. Затем, пользуясь своим нюхом в делах, он не замедлил стать богатым, занимаясь восстановлением всякого рода вещей (то есть старьевкой). Когда началась война, он уже был миллионером. За крупную взятку власти в Виши закрыли глаза на его еврейское происхождение, и он занялся продажей металлов нацистам. Заодно он стал осведомителем абвера и гестапо. В 1943 году, почувствовав, куда подул ветер, Иоанович начал снабжать деньгами Сопротивление, в частности подпольную организацию "Честь и полиция". Он поставлял ей и оружие, не прекращая сотрудничать с гестапо. Поскольку он стал двойным агентом, трудно сказать, на кого он действительно работал – на Сопротивление или на оккупантов. Как бы там ни было, после освобождения страны он миллиардер. Многие деятели (в том числе будущий министр Эдгар Пизани) засвидетельствовали, что он боролся с нацистами. Имея большие связи в полиции, он в течение многих лет пользовался полной безнаказанностью, даже когда против него было возбуждено дело за экономическое сотрудничество с врагом. После многочисленных и неожиданных поворотов, которые смаковала пресса, его в конце концов судили, приговорили к тюремному заключению, затем сослали под надзор в Лозер. В конце жизни Иоанович пытался укрыться в Израиле. Он умер во Франции, почти разорившись.

Эта судьба необычна уже сама по себе, но за ней скрывалась другая жизнь – служба Коминтерну, – что и объясняет его связи с Жаном Жеромом. По сведениям коммунистов, участвовавших в гражданской войне в Испании в составе Интернациональных бригад, именно в то время они начали работать вместе, поставляя республиканцам металл, что вполне соответствовало роду занятий торговца металлоломом Иоановича. Впрочем, в начале войны этот спекулянт уже был в прекрасных отношениях с советскими агентами. 15 апреля 1941 года он стал гражданином СССР и получил документы у советского поверенного в делах при режиме Виши Александра Богомолова. Советский гражданин, еврей Иоанович продолжал тем не менее сотрудничать с оккупантами даже после разрыва пакта Гитлера-Сталина. На деле он был не двойным, а тройным агентом: одновременно работал на нацистов, на Сопротивление и на Москву. Вполне вероятно, что именно благодаря сотрудничеству с немцами он пополнял кассу Жана Жерома – "министра финансов" коммунистического Сопротивления.

Когда последнего арестовали в апреле 1943 года, Иосиф Иоанович, по-видимому, предпринял меры, чтобы помочь своему "клиенту". И бьш в этом не одинок.

По логике, после выхода на свободу в 1944 году Жан Жером должен был выглядеть крайне подозрительно. Почему же его пощадили нацисты? Москва с полным правом могла задаться вопросами относительно его поведения в тюрьме. Многих агентов Коминтерна после войны ликвидировали за гораздо меньшие прегрешения. Леопольда Треппера, например, в 1947 году приговорили в СССР к 15 годам "изоляции" (после смерти Сталина его реабилитировали). Жерома же, напротив, восстановили во всех должностях, и вплоть до 70-х годов он продолжал играть кардинальную роль в деятельности Коммунистического Интернационала во Франции. Этому необычному доверию Москвы можно дать только одно объяснение: помощь, которой он пользовался во время заключения, была санкционирована Советским Союзом. Следовательно, человек или люди, спасшие его от трагической участи, тоже работали на СССР. Именно к этому выводу подводит Огюст Лекер в своей статье в журнале "Эст э Уэст" (июль 1985 года). "Жан Жером никогда не делал тайны из своих связей с СССР, – писал человек, который во время оккупации был секретарем подпольной организации компартии. – Тщательно продуманные меры по прикрытию его работы облегчали задачу. После освобождения Франции мы ознакомились с рапортом полиции о его аресте и заключении (рапорт был передан в советское посольство). Против него не могло быть выдвинуто никаких обвинений. Помощь, которой он пользовался, сочли непредосудителъной (выделено автором).

"Непредосудительная помощь"? Во время войны Жан Жером получал приказы непосредственно из Москвы через "советскую колонию", подпольно обосновавшуюся во Франции. В этой "колонии", которая состояла из нелегалов, живших по фальшивым документам, были агенты, по всей видимости двойные, имевшие выход на нацистское руководство в столице. С некоторыми из них Жером был связан, что доказывают переданные им весной 1941 года сведения о нападении на СССР. После его ареста эти лица вмешались, чтобы оказать ему помощь. В глазах Москвы они не могли быть подозрительными. Таким образом, их помощь сочли непредосудительной. То же относилось к Иоановичу – одновременно осведомителю гестапо и Коминтерна.