Крокки из Рода Барса или Мир Оборотней (СИ) - Волознев Игорь Валентинович - Страница 23

Голова короля удрученно поникла.

— Одолеть Сеапсуна невозможно, — простонал он. — С ним ничего не сделает даже целая армия…

— Сеапсун не бессмертен, — возразил демон, — хотя справиться с ним, действительно, не сможет никто из людей. Он погибнет, только если убьет сам себя.

— Убьет сам себя? — Крокки встрепенулся. — Но как такое может случиться?

— Не знаю… — после молчания отозвался голос из черепа. — Взгляни на потолок, вокруг светящегося карбункула выбит в граните змей, удивительно похожий на чудовищного Сеапсуна…

Крокки запрокинул голову. Барельефный змей, свившись вокруг голубого камня в кольцо, пастью заглатывал собственный хвост. Крокки это показалось необычным.

Возможно ли, чтобы змей, такой громадный, живучий и грозный, как Сеапсун, начал пожирать часть собственного тела?

Он вновь обернулся к мумии, и демон, предвидя его вопрос, заговорил:

— Сеапсун живет сотни лет, питаясь человечиной. Он жаден до людского мяса и может пожирать пленников тысячами, не в состоянии насытиться… Своих жертв он преследует неторопясь, но с завидным упорством, и в конце концов неминуемо настигает их, заглатывая чудовищной пастью…

— Может быть, против него есть какое-нибудь Магическое средство? — нетерпеливо перебил его Крокки.

— Сеапсуи подчиняется только королеве Швазгаа, а она по доброй воле никому не выдаст тайну власти над ним.

Услышав этот ответ, Крокки тяжело вздохнул. Как бы там ни было, но теперь ему предстоял нелегкий выбор: либо он отправится к армии барона Урро, чтобы в дальнейшей борьбе положиться на доблесть своих сородичей, либо вернется в столицу и попытается тайком проникнуть в Бронзовый Замок. О борьбе с Сеапсуном нечего и думать. И с потерей колдовского браслета придется смириться. Идея же проникнуть в покои Швазгаа показалась ему хотя и рискованной, но вполне осуществимой при его отличном знании секретных коридоров и комнат Замка. Если он прикончит колдунью, то змеиная армия будет деморализована и успех в войне склонится на сторону Барсов.

— Я благодарен тебе за сведения, которые ты мне сообщил, — сказал он, — хотя не знаю, насколько они окажутся мне полезны. Я возвращаюсь ни с чем, и чувствую, что испытания, которые мне предстоят, во много раз тяжелее, чем бой с гломом.

— Насчет испытаний ты прав. Первое из них ожидает тебя уже здесь, в этом Зале, — голос демона становился все тише. — Изваяния — это стражи входа в преисподнюю и я не властен над ними…

Крокки, оглядевшись, заметил, что волны голубого света, скользящие по стенам, как-то странно действуют на каменных истуканов. Конечности исполинских фурий явственно шевелились, подчиняясь какому-то неслышному ритму. Танцующие взмахи ног с каждой минутой делались отчетливее, клешнеобразные руки дергались и изгибались, покачивались тела и тряслись чудовищные головы.

Зрелище было до того жутким и завораживающим, что Крокки некоторое время сидел у гробницы, глядя, как зачарованный, на оживших великанов.

Потом у него, видимо, помутилось в глазах. Он решил, что теряет рассудок: статуи сошли со своих мест и хороводом двинулись вдоль стен! Пошатываясь, он поднялся, взял меч и двинулся к сводчатой арке, ведущей в знакомую галерею. Но великаны, танцуя, двигались по всему периметру Зала и вход в арку оказался почти совершенно перегорожен их гигантским ногами.

До слуха Крокки начал доходить дробный топот тяжелых ступней. Топот нарастал и гулким эхом отдавался под сводами. Крокки, вытирая со лба ледяной пот, вглядывался в сумеречную глубь галереи, которая то открывалась перед ним, то вновь заслонялась опускающимися ногами. Отчаяние охватило его. Он понял, что оказался в ловушке. Великаны будут танцевать, загораживая вход в арку до тех пор, пока он не погибнет от жажды и голода! Не владея собой, с исступленным криком он бросился вперед, стремясь прорваться в спасительную тьму галереи. Лучше мгновенная гибель под каменной ступней, чем муки медленной смерти! Гранитная нога с грохотом опустилась прямо перед ним, затем тотчас поднялась и королю, чтобы не угодить под вторую ногу, пришлось в последний момент схватиться за исполинский палец.

Танцующая великанша, казалось, даже не заметила повисшего на ее ноге человека — как ни в чем не бывало, она продолжала движение в хороводе. Крокки для нее был не тяжелее пушинки. Между тем граэррец из последних сил цеплялся за выступ в каменном мизинце. Вместе с ногой он взлетал и опускался, ветер свистела его ушах, в глаза бросались то потолок с голубым камнем, то пол, то изгибающиеся в танце фигуры оживших статуй. В зубах он стискивал лезвие меча, отвратительно пахнущее гломом. Даже в эти критические минуты он не желал расставаться со своим стальным другом.

Грохот каменных ног усиливался, и постепенно в него начали вплетаться исступленные вопли и дикий, нечеловеческий смех. Смертельный ужас душил короля, его лицо заливали пот и кровь, струившаяся из раны на лбу, в глазах стояли слезы отчаяния. Он стонал сквозь сжатые зубы и мысленно взывал к душе покойного Геррига:

"Спаси, спаси меня, мой славный предок, чей дух незримо витает в этом страшном Зале! Клянусь, если я вырвусь отсюда, то сделаю все, чтобы избавить Граэрру от гибели и вернуть трон, данный тобою в наследование?.. Еще минута, и я погибну… О, Герриг… У меня нет больше сил держаться… Проклятые истуканы совсем взбесились… Спаси меня! Спаси!

Его обессилевшие пальцы разжались и он, скользнув с каменной ноги, полетел куда-то вниз и вбок, при этом получив круговое ускорение при повороте гигантской конечности. Он упал, больно ударившись руками и коленями о каменный пол. Где-то рядом звякнул меч. Крокки распластался на полу, вжал голову в плечи и весь напрягся, ожидая, что сейчас его неминуемо раздавят ступни танцующих страшилищ. Но секунда проходила за секундой, прошла целая минута, а каменные пятки все не превращали его в мокрое пятно…

Крокки приоткрыл глаза. Он лежал под сводчатой аркой, а входа Зал преграждали исполинские скачущие ноги. Они со свистом рассекали воздух в считанных сантиметрах от него. До меча, который лежал на расстоянии метра от Крокки, уже невозможно было дотянуться пятки Танцующих смяли и истоптали его.