Пламя над бездной - Виндж Вернор (Вернон) Стефан - Страница 22

• Предыдущая
• 22/144
• Следующая

Ее предположение было верным: сегодня на небе господствовала Галактика. Зрелище, на которое старые работники-вринимийцы благополучно не обращали внимания. Без усиления свет был очень тусклым. Двадцать тысяч световых лет – это очень, очень далеко.

Сначала виделся намек на туман, случайные звезды кое-где. Глаза привыкали к темноте, и туман обретал форму, выгибался дугами, где-то ярче, где-то тусклее. Еще минута – и в тумане показались узлы, полосы угольной черноты, отделяющие друг от друга изогнувшиеся рукава… структура структур, и все вращается вокруг бледной ступицы, которая была Ядром. Мальстрем. Водоворот. Застывший поперек всего неба.

У Фама – это было слышно – захватило дух. Он что-то сказал – какие-то поющие звуки, не трисквелин и уж точно не самнорский.

– Я всю жизнь провел на узком клочке всего этого. И думал, что я хозяин космоса. Мне даже и присниться не могло стоять здесь и видеть все это великолепие сразу. – Рука его напряглась у Равны на плече, потом расслабилась и погладила ее по шее. – А если долго смотреть, мы увидим какие-нибудь признаки Зон?

Она медленно качнула головой.

– Но их легко себе представить.

Равна показала свободной рукой. В целом Зоны Мысли соответствовали распределению масс в Галактике. Безмысленная Бездна тянулась внутрь к галактическому Ядру. Дальше шла Зона Великой Медленности, где родилось человечество, где невозможны сверхсветовые скорости и где цивилизации жили и умирали незнающие и незнаемые. И Край – звезды на расстоянии четыре пятых всего размера Галактики от центра, далеко отходящие от плоскости и включающие такие места, как Ретранслятор. Известная Сеть в том или ином виде существовала в Крае уже миллиарды лет. Она не была цивилизацией – мало цивилизаций живут дольше миллиона лет. Но записи о прошлом были абсолютно полными. Иногда они были внятными. Существенно чаще для их чтения приходилось выполнять переводы с переводов, переданных от одной исчезнувшей расы к другой, и без всякой возможности подтверждения или проверки – хуже, чем это может быть с любым сообщением многокаскадной сети. Но кое-что всегда было абсолютно ясно: всегда были Зоны Мысли, хотя они постепенно, кажется, смещались к центру. Всегда были войны и мир, расы, всплывающие из Великой Медленности, тысячи мелких империй. Всегда были расы, идущие к Переходу, чтобы стать Силами… или их жертвами.

– А где Переход? – спросил Фам. – Вон та, дальняя темнота?

Темнота между галактиками.

Равна тихо рассмеялась.

– Это все туда входит, но… видишь внешние отроги спиралей? Они в Переходе.

Как и почти все, что дальше сорока тысяч световых лет от галактического центра.

Фам Нювен долго молчал. Равна ощутила, как по нему пробежала мелкая дрожь.

– После разговора с этими колесниками я… кажется, я лучше понимаю, о чем ты меня предупреждала. Есть многое, чего я не знаю, что может меня убить… или даже хуже.

Наконец-то триумф здравого смысла.

– Это верно, – тихо сказала Равна. – Но дело не только в тебе или в том, что ты здесь недолго. Можно изучать это всю жизнь и все равно ничего не знать. Сколько времени нужно рыбе, чтобы понять побуждения людей? Аналогия не слишком хорошая, но единственно надежная. Мы по сравнению с Силами Перехода – просто безмозглые твари. Все, что люди вытворяют с животными – изобретательность, садизм, милосердие, геноцид, – все это в миллион раз изощреннее развивается в Переходе в миллионе направлений. Зоны – это естественная защита. Без них вряд ли возник бы человеческий или эквивалентный разум. – Она махнула рукой в сторону туманных клубов звезд. – Край и то, что под ним, – это океанская бездна, и мы – твари, плавающие в глубоких водах. Мы настолько ниже тех, кто на поверхности – как бы они нас ни превосходили, – что им нас не достать. Конечно, они забрасывают сети, а бывает, насыщают верхние слои ядом, который мы даже не замечаем. Но глубокие воды остаются относительно безопасным местом.

Равна остановилась. Аналогию можно было продолжить.

– И точно так же, как в океане, есть постоянный дрейф планктона в глубину. Есть вещи, которые можно сделать только Наверху, для которых нужны почти разумные заводы, но которые могут здесь работать. Синяя Раковина кое-что назвал в разговоре с тобой: антигравитационная ткань, разумные устройства. Такие вещи являются величайшим физическим богатством в Крае, потому что мы сами их делать не можем. А их добыча – смертельно рискованная затея.

Фам отвернулся к ней от окна и звезд.

– И всегда есть «рыбы», которые кончают жизнь, пробиваясь к поверхности.

Равне показалось, что она потеряла его, пойманного романтической смертельной мечтой о Переходе. А он говорил:

– Маленькая рыбка, рискующая всем ради кусочка божественности… и не умеющая, даже если найдет, отличить небеса от ада.

Равна почувствовала, как он вздрогнул, и тут же его руки обвились вокруг нее. Она наклонила голову и встретила его ждущие губы.

У Равны давно не было практики. И уж конечно не было свежего опыта для сравнения. Но Фам Нювен был хорош, очень хорош.

• Предыдущая
• 22/144
• Следующая