Хрустальный корабль - Виндж Джоан - Страница 10

• Предыдущая
• 10/19
• Следующая

А потом, когда эти картины открыли шлюзы в ее памяти, собственный мозг начал наполняться ответными картинами и воспоминаниями Лунной Тени. И внезапно она, совершенно неожиданно для себя, превратилась в Лунную Тень. Она видела себя чужими глазами, воспринимала саму себя, как чужую, чувствовала серебристый мех, покрывающий плечи, и была недоверчива и возбуждена... Но когда она немного привыкла к неожиданному вторжению в чужой мозг, она заметила, что это были воспоминания не только Лунной Тени, и что он потерял контроль над самим собой, она чувствовала, что ее втягивает в какой-то другой, человеческий разум. Он был впечатан в память Лунной Тени и теперь поднялся из глубины прошлого через много поколений.

Ее имя (не Таравасси — кто была эта Таравасси?) было Шемазданс. Нет, Шемадакс. Она еще раз повторила его, чтобы утвердить свое «я», и сердце ее забилось быстрее. Она чувствовала ремешок медицинского прибора, врезавшийся в ее плечо (душа Таравасси Покоробилась); боль была ужасающе реальной. Она только что ходила в город, чтобы взять товар и теперь возвращалась назад в лагерь, неся на себе бесконечно тяжелый груз. Ее самые худшие опасения оправдались: саботаж транспорта. Она была вынуждена идти медленно и, наконец, достигла находящийся в тени изгиб дороги. (Таравасси дико озиралась, она была в панике от такого количества людей). Тонкий слой снега покрывал улицу, хрустя под ее подошвами. Таравасси-Шамадакс смотрела вверх на покрытое снегом переплетение виноградных лоз. Она испуганно подумала, что больше о ней наикто не побеспокоится. Листья винограда умерли в седых руках мороза...

Чья-то чужая рука схватила ее руку и ее страх в долгом крике вырвался наружу. Но грубое лицо посмотрело на нее пустыми глазами и исчезло, когда мужчина пошел дальше. Таравасси-Шамадакс, дрожа, вздохнула, ей было трудно подумать, что она изучала историю культуры и никакой перепуганный чужак...

Она с облегчением отметила, что никто не обратил внимания на внезапно охватившую ее панику. Все они теперь были чужаками — настоящими чужаками. Они проходили мимо нее, не замечая ее. Забыв обо всем, не обращая внимания на холодный день — посланники смерти, плененные туманом грез, навеянных читтой, мечтая о смерти. Отвратительный смрад ударил ей в нос, когда она пересекала узкое пространство между двумя зданиями, но она не глядела по сторонам... потому что грезы приводили к сумасшествию, а когда она просыпалась от грез... Как можно одновременно почитать жизнь и смерть... Они все сошли с ума! Ни одна часть ее сознания не могла отвергнуть этот факт. И это произошло так быстро... Сколько еще будет существовать этот город, эта колония, прежде, чем долгая осень сумасшествия перейдет в долгую холодную зиму, за которой больше никогда не придет весна? Что нам делать, когда весь наш мир погибнет? Мы не можем покинуть наше Братство! О, Базилион, Базилион!... — она ускорила свои шаги, сумка с товаром больно колотила ее по ноге. Она прошла последний изгиб и посмотрела на снег там, где снег еще не был истоптан... Что с нами станет теперь, когда они уничтожили транспорт?

Там было что-то, лежащее на покрытом снегом куполе, светлый предмет, неразличимых очертаний, тюк окровавленных лохмотьев... Самоубийство? Ах, нет. Нет! — Шемадакс закричала, остановилась. Негромкий крик бесконечным эхом отдался в ее мозгу, словно она была крошечным свидетелем гибели мира...

— Нет... нет... нет... — Таравасси снова обрела себя, крик чужого ужаса все еще рвался из ее горла. — Лунная Тень! — она прижала болящую руку к губам, проглотив горький комок только что пережитого страха. — Что... Что произошло? Что это было? Это же были не твои воспоминания!

Лунная Тень покачал головой. Она увидела следы ужаса, которые медленно исчезали с его лица, пока он смотрел на нее.

— Ты вызвала... вызвала дух предков, вызвала Шамадакс, — он запнулся, — когда мы объединились. Воспоминания тянутся к воспоминаниям.

— Она была человеком... — она вдруг поняла, как справедливо было его утверждение о Звездных Людях... О людях, членах Братства. Она неосознанно задала вопрос — на ее вопрос был дан ответ при помощи видений из ее собственного прошлого (при воспоминании об улице, полной народа, у нее снова перехватило дыхание), которое было где-то глубоко запрятано в ее и его памяти. Как это случилось? Как долго они уже находились здесь? И что случилось с Шамадакс? Внезапно она почувствовала желание как можно больше узнать об этой новой части ее личности, этом новом мире, который раскрывался перед ней.

Только теперь она осознала, что все опасения Шамадакс сбылись — осознала, что люди этого мира умерли — умерли от читты. Таравасси осознала это совершенно ясно — как в результате душевных мук Шамадакс, так и своих собственных. И теперь она только удивлялась, как эта последняя горсточка людей ухитрилась так долго прожить этой имитацией чужой жизни — и этой имитацией смерти.

Лунная Тень коснулся ее руки и оторвал ее от глубоких раздумий.

— Скоро мы пойдем? Если мы здесь задержимся, станет темно, мой народ увидит свет и будет мучить меня... — он замолк, закрыв глаза. — Я объединился с тобой и разделил злое знание. Я твой брат по Братству?

— Да, — она кивнула, неуверенная, ослабил ли ее или наоборот, придал силы ответ, который она нашла в объединении. Но она чувствовала, что для нее было очень важно передать часть груза кому-нибудь, — она улыбнулась. Теперь, когда они нашли ответ, она поняла, что обрела ключ к настоящему пониманию и не удовлетворится, пока не утихнет жажда знаний. — Лунная Тень, — она снова протянула ему руку, забыв о его предупреждении, — покажи мне, что произошло с твоими предками, что случилось с Шамадакс?

Он взял ее за руку. На этот раз она не почувствовала никакого удивления, когда разумы ее и Лунной Тени слились друг с другом, ее вопросы и жажда знаний объединились и медленно погрузились друг в друга, и движение это сделало их членами Братства, погрузились на глубочайший уровень его/ее сознания, в отрывочные воспоминания, дошедшие через множество лет, однако, все еще достаточные, чтобы видеть то, что видели их предки и, если это будет необходимо, вызвать в них дух этого старого города, который поведет их...

Через мгновение она снова была поглощена. Теперь у нее были серые руки, блестящий, серебристый мех, но тело было не Лунной Тени и, Таравасси взглянула вниз, на человеческое лицо, лицо мужчины, перекошенное от боли. Она присела на корточки около обгоревших развалин одного из шатров и ей понадобились все силы, чтобы отвлечься от боли, и она старалась, насколько могла, заглушить ее...

И снова... Она снова стала человеком, мужчиной... Мужчиной, на этот раз ее/его имя было Базилион (Шамадакс, где была Шамадакс? Где была она, Таравасси?)

Базилион слегка повернул голову, наблюдая за процессией снегоходов, которые двигались по реке вдоль дороги к лагерю. Шамадакс... Он убедился, что она действительно стояла возле него — бесформенная фигура в тяжелой одежде и под капюшоном видно только одно покрасневшее от холода лицо. Она подняла голову, и их взгляды встретились... словно они во время этого движения были одним целым. Лицо ее разгладилось, когда она увидела его улыбку. Она подняла руку, он тоже поднял свою, они приблизились друг к другу и движение это сделало их членами Братства, их обоих, полностью, как это и должно было быть.

Нет, не полностью... Он отверг часть Братства — уязвимую часть, туземную часть. Его/ее разум защищался против этих отличий — теперь там, внизу, он был в этом уверен — была не просто группа приближающихся людей, а ревущий сброд. Он оглянулся назад, на испуганные лица своих товарищей. Высокий визг приближающихся снегоходов непрерывно давил им на уши. В покрытой снегом тундре, далеко позади их собственного лагеря, он видел заброшенные, не приспособленные для жилья палатки главного поселения чужаков, где эта группа бедных, переживших человеческое вторжение туземцев питалась червями и лишайниками. Они влачили там свое жалкое существование. При первых же проявлениях гнева Звездных Людей туземцы бежали.

• Предыдущая
• 10/19
• Следующая