Долгая воскресная ночь - Вильямс Чарльз - Страница 2

• Предыдущая
• 2/29
• Следующая

Барбара склонилась над блокнотом, медная прядь волос упала на левую щеку, подчеркивая нежный матовый цвет лица. Ей очень шла блузка с длинными пышными рукавами. А руки этой женщины, изящные, с тонкими длинными пальцами, были просто великолепны. Внезапно я сбился с мысли.

— Учитывая возможность изменения планировки здания, — перечитала она последнюю фразу, — мы рассчитываем, запятая, что в обозримом будущем… — И, видимо, поняв причину моей остановки, восхитительно улыбаясь, заметила, помогая мне прийти в себя: — Что за дурацкое выражение — «в обозримом будущем»?

— Да, да, напишите просто — в будущем. Не возражаете?

Мы продолжили диктовку, но мысли по-прежнему разбегались, сосредоточиться как следует не удавалось. И тут зазвонил телефон.

Барбара сняла трубку.

— Это шериф! — воскликнула она с удивлением.

— Шериф? — Я был поражен не меньше секретарши. — Что понадобилось вдруг от меня старине Скэнлону?

— Слушаю вас, шериф!

— Варрен? Вы охотились сегодня утром на болоте?

— Да, — ответил я. — А что?

— В котором часу?

— Пришел туда перед самым восходом солнца, а ушел… что-то без четверти десять.

— Вы там не встретили Дана Робертса?

— Нет. Но видел неподалеку его машину. А в чем дело?

— Он застрелился. Мы пытаемся установить точное время, когда произошло несчастье.

— Застрелился?!

— Да. Доктор Мартин и Джимми Макбрайд нашли его с полчаса тому назад и позвонили в полицию. Врач говорит, он снес себе полчерепа. А случилось все, видимо, рано утром. Робертс сидел в шалаше, что справа, в конце дороги, засидка номер два, так это у вас, охотников, кажется, обозначается? А где находились вы?

— В засидке номер один. Там же, в конце дороги, но на другой стороне… Бог ты мой, не пойму, как он умудрился сотворить эдакое!

— Не знаю. Туда поехал Малхоленд с каретой «Скорой помощи». Доктор утверждает: когда раздался выстрел, дуло находилось очень близко от лица. Можно предположить, что Робертс по какой-то причине пытался поднять ружье за ствол. Не знаете, стрелял ли он после того, как вы покинули свою засидку?

— Нет, полагаю… Просто не во что было стрелять. За все утро я не видел ни одной утки. Выстрелы же слышал только рано утром, еще до восхода солнца.

— Иными словами, до часа открытия законной охоты?

— Вот-вот! Это-то меня и поразило: первым делом подумал, кто бы мог оказаться таким э… э… недисциплинированным! Мы все на этот счет очень щепетильны.

— Значит, Робертс… На болото, кроме вас двоих, никто больше не ходил. Я уже опросил всех местных охотников. Так, говорите, слышали не один выстрел?

— Вот именно. Их было два!

— А с каким интервалом?

Я задумался.

— Трудно сказать… Примерно с минуту.

— А вам не кажется, что стрелял дуплетом охотник из двустволки, скажем, по стае уток?

— Ну нет, промежуток между выстрелами был слишком велик. Стая бы уже улетела. Я решил, что коллега по охоте ранил птицу и, когда та пыталась взлететь, добил ее вторым выстрелом.

— А над вами утки пролетали?

— Увы… Как я уже сказал, за все утро мне на глаза не попалось ни одной даже самой паршивой пташки. А между тем вряд ли им удалось бы миновать мою засидку — шалаш поставлен очень удачно, между двумя рукавами болота. Даже налети стая сзади — я все одно услышал бы свист крыльев.

— Понимаю. Да, еще один вопрос: у Робертса есть родственники?

— Мне об этом ничего не известно. — Этот телефонный допрос уже раздражал меня. — Слышал только, что приехал он из Техаса. Но откуда — не знаю.

— Ладно, попробуем узнать в магазине. Спасибо!

Когда я передал суть разговора Барбаре, та от изумления долго не могла прийти в себя.

Дану Робертсу, наверное, не исполнилось еще и тридцати. Ни жены, ни детей, насколько известно, у него нет, так что и оповещать о несчастье некого. Он был одним из моих арендаторов, но, кроме того, что Робертс страстный охотник и имел дорогую спортивную автомашину с мощным двигателем, я о нем действительно ничего толком не знал.

Появился Дан в Карфагене месяцев десять назад и открыл магазин спортивных товаров в том же здании, где Фрэнс раньше держала свой. Как раз накануне сезона охоты вступил в наш клуб охотников на уток, удачно перекупив членский билет Арта Рассела, уехавшего во Флориду, — мы ведь постоянно ограничивали число членов клуба. Их насчитывалось всего восемь.

Мне не доводилось охотиться с ним на пару, правда, раза два или три тренировались вместе в тире. И, надо признать, это был прирожденный стрелок — с ружьем обращался профессионально, как свойственно человеку с большим опытом.

Около пяти часов пополудни разразилась наконец гроза. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Струи дождя отчаянно хлестали по металлическим гирляндам, оставшимся висеть на площади с Нового года. Барбара накинула чехол на машинку и достала из ящика свою сумочку. Стало невероятно тоскливо.

— Вас подбросить домой? — Сегодня мне хотелось побыть с ней подольше.

Она покачала головой.

— Спасибо. Я уже вызвала такси.

В тот момент, когда Барбара была уже на пороге, опять зазвонил телефон. Из трубки снова заскрипел голос Скэнлона.

— Варрен? Не могли бы вы немедленно зайти во Дворец правосудия?

— Разумеется. А в чем дело?

— Да по поводу мистера Робертса.

— Удалось, надеюсь, установить, при каких обстоятельствах произошел несчастный случай?

— Полной уверенности пока нет… Давайте поговорим обо всем, когда придете.

Я закрыл входную дверь на ключ и забрался в машину. До Дворца правосудия всего ничего — каких-то полмили. Через пару минут моя машина стояла у входа во дворец.

Контора шерифа находилась на первом этаже в большущей и унылой комнате, для каких-то надобностей разделенной пополам деревянной решеткой. За нею стояли четыре стола, на них — лампы с зелеными абажурами времен, пожалуй, еще гражданской войны. На дальней стене висела крупномасштабная карта. Рядом — застекленный шкаф, в котором тускло поблескивали стволы нескольких карабинов и газовых пистолетов. Стена справа от двери вся заставлена ящиками с картотекой.

Малхоленд, помощник шерифа, сидел за одним из столов и что-то внимательно разглядывал в свете одной из ламп, сняв с нее абажур. Около него лежала двустволка системы «браунинг». Рядом я заметил также гильзу, конверт и какие-то фотографии.

Едва моя персона возникла на пороге, как тут же из малоприметной двери слева появился Скэнлон.

Высокий, худощавый и, несмотря на зрелый возраст, весьма подвижный, шериф молча протянул фотографию. То, что на ней было запечатлено, могло потрясти кого угодно. Право, я не стыжусь, что в этот момент мне едва не стало дурно. Робертс лежал на спине в своей охотничьей лодочке — весь правый висок разворочен, глаз выбит, лицо залито кровью. С дрожью я положил фотографию на стол, а, подняв глаза, встретил устремленный на меня пристальный взгляд Скэнлона.

— Это вы в него стреляли?

Смысл сказанного Скэнлоном дошел до меня не сразу.

— Что?

— Вы стреляли в него? — повторил шериф.

— С ума сошли! Чего ради стал бы…

Он перебил:

— Послушайте, мистер Варрен! Парни и покрепче впадают в панику, застрелив случайно кого-нибудь. Если подобное случилось и с вами, не петляйте, скажите прямо, пока не поздно. Мы будем считать это явкой с повинной.

— Я уже говорил вам! — Голос мой дрожал от негодования. — Мне он даже на глаза не попадался. А за ваши дурацкие шутки…

Скэнлон достал сигару, откусил кончик и сплюнул.

— Не ерепеньтесь, Варрен. Я задал обычный в подобных ситуациях вопрос.

— А не вы ли, между прочим, не так уж давно сказали, что Робертс покончил с собой?

— Так надо было, — вмешался Малхоленд, презрительно усмехаясь, — дабы ввести вас в заблуждение.

Помощник шерифа, самовлюбленный, напыщенный тип, и прежде вызывал у меня чувство неприязни, хотя делить нам с ним было нечего.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.

• Предыдущая
• 2/29
• Следующая