Человек на поводке - Вильямс Чарльз - Страница 25

• Предыдущая
• 25/40
• Следующая

— Ты сейчас едешь в Рино?

— Сразу же после того, как поговорю с миссис Кармоди.

— Ага! Это из-за нее ты не взял меня с собой?

— Ты просто свихнулась на сексе! Тебе необходимо показаться врачу.

— Возможно, я так и сделаю, если ты когда-нибудь вернешься домой. Но пока ты будешь в гостях у пассии своего отца, постарайся не забывать об эдиповом комплексе16.

— Черт, ты только пораскинь мозгами, как можно такое сравнивать!

— Поосторожнее там, Эрик!

Повесив трубку, Ромстед некоторое время раздумывал, звонить ему Мердоку или нет. Ладно, с этим можно подождать; сначала надо поговорить с Полетт Кармоди, а детективу он позвонит уже из Сан-Франциско. Приняв душ, Ромстед надел свежую рубашку, галстук и костюм, в котором приехал. Запихивая в пакет пыльную, пропитанную потом одежду, он вспомнил о кусочке коричневого не то пластика, не то картона, найденном им на пустыре возле дохлого бурро, и вынул его из кармана.

Что могло означать «fd»? «Mfd»17 — произведено? Нет, после этого должно идти что-то еще. «Mfd by» или «Mfd in»18. Ромстед нахмурился. Припой. Радист. «Проверить семилайзер и установить фраммистат на кондиционере». Джери Боннер работала в компании по торговле электронным оборудованием и, возможно, там и познакомилась с Таллантом. Ромстед взял телефонный справочник и пролистал несколько желтых страниц. «Ремонт радиоаппаратуры и телевизоров». Он нашел целых три мастерских; одна находилась на Третьей Западной. Ладно, за дурацкие вопросы в сумасшедший дом не сажают. Ромстед опустил пластинку в карман пиджака.

Уложив вещи, он отнес сумку в машину и зашел в контору мотеля, чтобы оплатить междугородные разговоры и пребывание. За конторкой сидел все тот же мужчина с кислой физиономией.

— Придется взять с вас за лишний день, — заявил он. — Контрольное время — два часа дня. У нас так принято.

— Конечно. — Ромстед положил на стойку карточку «Амекс».

— И когда только люди научатся… Ромстед забрал карточку и вытащил из бумажника два двадцатидолларовых банкнота. Наличными и быстрее, и не придется выслушивать нотации старого брюзги.

— Ведь все висит здесь на стене, подними глаза и прочти — просто и доходчиво.

Ромстед забрал сдачу и изобразил на лице дурашливую заинтересованность.

— Подумать только! А я-то, неграмотный кретин, и понятия не имею, о чем эта писанина! Я всегда полагал: там говорится, что я могу оставить себе на память полотенце.

Ромстед проехал в начало Эспен-стрит и свернул на Третью. Телемастерская находилась почти в самом конце квартала, а стоянка располагалась немного дальше, через несколько домов. Уже было начало шестого, но он надеялся, что мастерская еще не закрылась. И действительно, он успел вовремя. Девушка за конторкой у входа красила губы, критически изучая свою прическу в маленьком зеркальце. Позади нее находилась открытая дверь в помещение мастерской.

— Кто-нибудь из ремонтников еще здесь? — спросил Ромстед.

— Да, — ответила девушка. — Раймонд. Хотя мы уже закрываемся.

— Это займет не больше минуты. Ромстед обошел конторку. В задней комнате под длинными флуоресцентными светильниками стояли два верстака, заваленных инструментами, разными деталями, микросхемами, проводами и обнаженными остовами телевизоров и радиоприемников. Раймонд оказался симпатичным длинноволосым парнем в футболке с эмблемой университета Невады. Он оторвал глаза от извивающихся зеленых змеек на экране осциллографа и вопросительно посмотрел на Ромстеда.

— Я хотел задать один вопрос, который может показаться вам дурацким. — Он положил кусочек пластика на верстак. — От чего это? От чего-то электронного?

Раймонд взглянул на пластинку, потом повертел ее в руках, чтобы разглядеть маркировку.

— Совершенно верно, — определил он.

Запустив руку в кювету, парень извлек цилиндрический предмет, отдаленно напоминающий гильзу от дробовика, только с короткими отростками проводов по обоим концам, и положил на верстак. Ромстед сразу же обратил внимание на надпись в центре: «100 Mfd». С одного конца стоял значок «плюс», с другого — «минус».

— Электролитический конденсатор, — пояснил Раймонд. — «Mfd» означает микрофарады. Их используют для повышения электроемкости низковольтных схем. При установке необходимо соблюдать полярность; для этого на корпусе есть обозначение «плюс» и «минус».

Из сказанного Ромстед понял очень немногое, за исключением того, что за собственное невежество приходится платить. Улыбнувшись Раймонду, он положил на верстак пятерку.

— Огромное спасибо, — сказал он. — Я выиграл пари.

Направляясь по Третьей улице назад к машине, Ромстед размышлял, не запутал ли он все еще больше; можно просто сойти с ума, пытаясь составить в единое целое все эти сведения или связать их с необъяснимым визитом отца в банк. Погрузившись в свои мысли, он едва не проскочил поворот к дому Полетт Кармоди. Ромстед остановился на круглой асфальтовой площадке перед самым тротуаром и направился к крыльцу, раздумывая, не слишком ли он поздно и не следовало ли предварительно позвонить. Скорее всего, она уже слышала о Боннере и могла быть не в настроении разговаривать с ним. Полетт сама открыла дверь, и Ромстеду показалось, что она плакала, хотя потом приложила немало усилий, чтобы скрыть следы слез с помощью косметики. Он начал было извиняться, но она оборвала его:

— Не извиняйтесь. Я рада вашему приходу; я хочу с вами поговорить. — Полетт пошла вперед по коридору в гостиную. — Пойдемте пока на кухню, — пригласила она. — Я приготовлю что-нибудь выпить. У Кармелиты сегодня выходной.

Окна кухни выходили на фасад. Рядом с кухней располагалась гостиная, часть которой использовалась как столовая. В дальнем конце виднелась дверь, ведущая, вероятно, в гараж. Полетт открыла холодильник и достала лед.

— Мартини, водка с тоником или скотч?

— Лучше водки с тоником, — ответил Ромстед.

Пока она смешивала напитки, Ромстед заметил перемены в ее облике: былая оживленность и вызывающая сексуальность теперь ослабли, хотя простое узкое платье по-прежнему подчеркивало притягательность фигуры, которую не смогла бы обуздать никакая одежда. В доме она предпочитала ходить босиком.

— Мне очень жаль… что так случилось с мистером Боннером, — произнес Ромстед.

— У него было много врагов, — откликнулась Полетт, — но мне он нравился. Лью был упрямый, туповатый и грубый парень, он всегда ухитрялся попасть если не в скандальную историю, так в какую-нибудь неприятность, но в великодушии и простосердечии ему не отказать. Он был хорошим другом. Ну и, конечно, никудышным мужем.

— Значит, он был женат?

— О да, почти шесть лет. Но в конце концов его жена не выдержала. Покер и постоянные измены. Господи, да разве можно ждать от мужчин чего-то хорошего!

Они перешли в гостиную. В патио за стеклянной стеной сгущались сумерки, и бассейн, подсвечиваемый подводными лампами, мерцал голубоватым светом. Полетт не знала подробностей случившегося, поэтому Ромстед рассказал ей, как обстояло дело, стараясь по возможности опускать кровавые подробности.

— Значит, Брубейкер считает, что Джери тоже убили? — спросила Полетт. — И Лью догадался, кто это сделал?

— По крайней мере, они этого опасались.

— А вы понимаете, что вас тоже могли убить?

— По-моему, я его не интересовал, — произнес Ромстед. Конечно, это не ответ, но лучшего у него не нашлось. — А как насчет того радиста с «Фэрайла»? Его случайно звали не Таллант?

— Нет, — ответила Полетт. — Кесслер. Гарри Кесслер.

«Это ничего не значит, — подумал Ромстед. — Он мог сменить имя, если его освободили досрочно».

— Вы знали его?

— Да. Он служил на корабле, когда пять лет назад ваш отец подобрал нас в море, но я его тогда почти не замечала. А вот Джери — да. Она находила его остроумным.

• Предыдущая
• 25/40
• Следующая