Прикосновение - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 18

• Предыдущая
• 18/104
• Следующая

— Кажется, все в порядке. Но что же он со мной сделал, черт побери?

Сестра Мак-Клейн покосилась в сторону угловой койки.

— Этот? — Тут она резко выпрямилась, еще раз внимательно присмотрелась к бродяге и с криком «О Боже!» побежала к столу за операционной коляской.

Из динамика, установленного под потолком, послышался громкий голос диспетчера:

— Код синий — приемный покой! Код синий — приемный покой!

Со всех сторон показались бегущие нянечки и санитары. Ночной дежурный врач приемного покоя, доктор До, одним из первых Прибежал из ординаторской, мельком взглянул на Алана и занялся реанимацией.

Алан попытался встать, чтобы помочь реаниматорам, однако обнаружил, что ноги у него подкашиваются, а правая рука точно окаменела. Прошло некоторое время, прежде чем он почувствовал, что достаточно оправился для того, чтобы помогать доктору Ло, однако тот уже прекратил свои попытки вернуть старика к жизни. Несмотря на все его усилия, сердце бедняги отказывалось работать. На экране осциллографа виднелась лишь едва колеблющаяся линия, и сестра Мак-Клейн в конце концов выключила его.

— Боже! — прошептала она. — Мы ведь даже не знаем его фамилии. Это наверняка уголовное дело. Мне нужно было бы заранее заполнить анкеты!

Доктор Ло повернулся к Алану. Его азиатское лицо озарилось улыбкой.

— Когда я увидел вас здесь, лежащим на полу, я подумал, что это вами мне придется заняться. В чем дело? Он ударил вас?

Алан растерялся. Он не знал, какими словами описать то, что произошло в тот момент, когда рука неизвестного коснулась его руки, и поэтому просто кивнул:

— Да. Должно быть, мы имеем дело с разновидностью болезни Сток-Адамса или что-то в этом роде.

Подойдя к угловой койке, он зашел за занавеску и откинул простыню. Голова старика была развернута в сторону коридора, челюсть отвисла, остекленевшие глаза оставались полуоткрытыми. Алан осторожно опустил ему веки. Теперь, когда черты лица незнакомца разгладились, он не выглядел таким старым, как прежде. Алан готов был поспорить, что если бы этого бродяжку побрить, помыть и сделать ему хорошие зубные протезы, то он выглядел бы не более чем лет на сорок, то есть почти его ровесником.

Алан еще раз пощупал свою правую руку. Она все еще ощущалась как чужая.

«Что же, черт возьми, ты сделал со мной?» Алан никак не мог понять, что за удар он испытал пятнадцать минут тому назад. Не было сомнений — источником его служил этот таинственный бродяга. Но откуда в нем взялась эта сила? Он не мог ответить на свой вопрос, а покойник и не собирался помогать ему в этом. Постояв еще несколько минут, Алан вновь натянул ему на лицо простыню и пошел прочь.

— Не торопись, Ба, мы и так успеем. — Сильвия сидела на заднем сиденье и задумчиво смотрела в окно.

Ей не очень-то хотелось услышать, что скажет сегодня врач Джеффи — Сара Чейз. Она давно уже приучила себя к мысли, что ничего хорошего от врачей не услышишь.

Стараясь справиться с грустными мыслями, неотступно преследовавшими ее, она погладила ладонью раму бокового окна, отделанную полированным черным деревом. Обычно Сильвия испытывала необъяснимое удовольствие, разглядывая интерьер своей машины — седана выпуска 1938 года, которую в свое время она велела полностью переоборудовать внутри. Мало-помалу старая развалина была превращена в надежный уютный автомобильчик, выдержанный в красных тонах и при необходимости с успехом заменяющий жилище. Как-то раз один из знакомых Сильвии, прокатившись в нем, заметил, что такого роскошного салона не встретишь даже в правительственных лимузинах. Сегодня в этом салоне было прохладно...

Нельзя сказать, что Сильвия пошла на усыновление Джеффи с закрытыми глазами. Она с самого начала прекрасно понимала, что ей нелегко будет вырастить этого ребенка, и поэтому была готова к любым трудностям и разочарованиям. Единственное, чего она не предвидела, — это катастрофы. А катастрофа приближалась с каждым днем. Уже несколько месяцев подряд Джеффи все больше и больше отдалялся от нее, и каждый — пусть даже самый незначительный, — признак отдаления воспринимался Сильвией как болезненный удар. Снова и снова она задавала себе один и тот же вопрос: «Если бы ей сразу было известно, что дело повернется таким образом: медленный — в течение четырех лет — прогресс, внушивший ей немалые надежды, а затем — эти же надежды, рухнувшие всего за несколько месяцев. Если бы она предвидела это — отважилась бы усыновить Джеффи?»

Трудный вопрос задавала она себе, но ответ на него у нее был только один — «да!».

Сильвия отчетливо помнила, как прикипела сердцем к этому маленькому существу пять лет тому назад, когда, развернув газету «Монро Экспресс», увидела его фотографию. Трехлетнего мальчика оставили на ступенях Стэнтонской спецшколы. На шее его болтался собачий ошейник, а поводок был привязан к дверной ручке. Кроме того, к его рубашечке была пришпилена записка: «Пожалуйста, позаботьтесь о Джеффи, у меня больше нет никаких сил». Фотография публиковалась в газете с целью идентифицировать мальчика и разыскать его родителей.

Эта попытка не увенчалась успехом. Зато Сильвия была пленена. Джеффи проник в ее сердце, и она не могла чувствовать себя спокойно до тех пор, пока не привезла его к себе домой.

Воспитатели из Стэнтонской школы — и прежде всего доктор Чейз — предупредили ее, что этот мальчик глубокий аутист и что, вероятнее всего, он окажется для молодой женщины тяжелейшим финансовым, психологическим и эмоциональным бременем. Все, что умел делать Джеффи, — покачиваться взад-вперед, что-то бессмысленно напевать, есть, спать, мочиться и испражняться. Он никогда не глядел людям в глаза. Он вообще никогда не смотрел на людей — как будто перед ним находились неодушевленные предметы, заслоняющие ему видимость. Сильвия не могла рассчитывать даже на самую элементарную отдачу за то материнское чувство, которое она щедро изливала на мальчика.

Однако Сильвия и не собиралась складывать руки. Она была уверена, что сможет в конце концов пробиться к Джеффи. И она действительно добилась своего.

• Предыдущая
• 18/104
• Следующая