Пожиратели сознания - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 16

• Предыдущая
• 16/92
• Следующая

— Слушай, — сказал Джек, — у меня был тяжелый день, очень тяжелый день, и я не в настроении. Поищи где-то еще.

С таким видом, словно он был не в состоянии поверить услышанному, парень размахивал перед собой опасной бритвой.

— Деньги, человече, или я начинаю резать.

— Не стоит даже начинать, приятель, — сказал Джек. — В самом деле не стоит. Потому что все кончится совсем не так, как ты думаешь. — Он приподнял «глок» на несколько дюймов и покачал стволом из стороны в сторону, дабы убедиться, что парень увидел его. — Понимаешь, о чем я говорю? Так что сделай одолжение и иди себе.

Парень скосил глаза на пистолет, снова перевел взгляд на Джека и сделал шаг назад.

— Эй, давай забудем, о'кей?

— Уже забыто, — сказал Джек.

Грабитель развернулся и торопливо исчез. Джек для надежности проводил его взглядом, развернул Кейт лицом к Седьмой улице и повел ее перед собой обратно, на ходу засовывая пистолет за пояс.

— В жизни так не пугалась! — сказала она, глядя через плечо. — Боже мой, Джек, у него же было что-то вроде бритвы и ты… ты просто уговорил убрать ее! Каким образом ты?..

— Думаю, что пусть даже он был грабителем, но, должно быть, оказался из тех, кто в состоянии понимать.

— Понимающий грабитель?

— Естественно. Я объяснил ему, что у меня был тяжелый день, мне искренне не хочется, чтобы ко мне приставали, и он все понял.

— С ума сойти! Никогда не слышала ничего подобного!

— Это случается сплошь и рядом. Ты бы удивилась, узнав, сколько таких, как он, все понимают, если им объяснить.

Кейт без остановки говорила об этой встрече, пока они не добрались до квартиры, где она остановилась, в доме середины двадцатых годов. Джеку стоило только бросить взгляд, и он тут же влюбился в это здание. Его пятиэтажный кирпичный фасад был украшен резными терракотовыми фризами, по два на каждый этаж; один тянулся вдоль крыши, а другой дугами изгибался над окнами, а замковый камень над каждым окном изображал какую-то физиономию — при этом освещении Джек не мог разобрать, человеческую или звериную.

— До чего симпатичное здание! — сказал он. Оно высилось, как блестящий драгоценный камень в откровенно коммерческой мешанине автостоянок, типографий, галерей и деловых заведений по оптовой продаже тканей и ремонту швейной техники.

— Оно называется «Арсли», — сказала Кейт. — На здании нигде нет этого названия, по крайней мере, я его не видела, но те, кто живут в нем, именно так и называют свой дом.

— Я должен включить его в свою коллекцию.

— Ты собираешь здания?

— Только такие симпатичные. А оно просто очень милое.

— Ты все еще говоришь «милые»?

— И никогда не переставал. — Он щелкнул пальцами. — А что, если я возьму тебя на экскурсию по моим симпатичным домам?

— Не знаю, Джеки.

— До того, как ты вернешься в Трентон, Кейт, я хочу еще раз увидеться. И хочу, чтобы Джиа и Вики тоже познакомились с тобой.

Джек отчаянно, до боли в душе не хотел терять связь с Кейт. Он только что нашел ее и не позволит Кейт ускользнуть.

Наконец она улыбнулась:

— О'кей. Думаю, мне это понравится. У тебя есть номер моего сотового. Звони мне.

— Так и сделаю.

Но его радость несколько померкла, когда он вспомнил, что Кейт, возможно, угрожает какая-то опасность. Она почувствовала настолько серьезную угрозу, что обратилась за помощью к совершенно незнакомому человеку. Что-то происходит, куда более серьезное, чем просто странное поведение подруги. Кейт могла сказать, что не нуждается в его помощи, но это не означает, что помощь ей вообще не нужна. И если она ей требуется, то, нравится это ей или нет, он уж позаботится, чтобы она ее получила.

Они коротко обнялись на прощание, и воспоминания о защищавшей его близости вспыхнули в нем.

Черт побери, Кейт — его сестра. И никому не удастся играть какие-то игры с его сестрой. Пока он оберегает ее.

— Почему ты следила за мной?

Кейт вздрогнула от звука голоса Жаннет, повернулась и увидела, что та стоит в дальнем конце их небольшой прихожей. Расставшись с Джеком на тротуаре, Кейт предполагала, что ее ждет пустая квартира.

Жаннет была в привычном для себя ночном одеянии — длинной и широкой рубашке, которая спадала с ее худеньких плеч почти до колен длинных стройных загорелых ног. Ее темные, падавшие на плечи волосы были стянуты в короткий хвостик, а в карих глазах стояло укоризненное выражение.

Откуда она узнала? — мелькнула у Кейт первая мысль. Потом она вспомнила фигуру, которую видела в окне дома Холдстока. Ей показалось, что это мужчина, но, должно быть, в окне стояла Жаннет.

Ее обожгло чувство вины. Она кралась за женщиной, которую любила, следила за ней, как коп за преступником. Но она не хотела ей ничего плохого.

— Потому что я беспокоилась о тебе, Жаннет. Ты была не в себе, и я…

— Ты не должна была этого делать.

В ее голосе не было ни гнева, ни угрозы, но в словах таился какой-то скрытый подтекст, от которого руки Кейт покрылись гусиной кожей.

— Я ничего не могла с собой поделать. Я очень беспокоилась о тебе.

— Не стоило. Я в полном порядке. Строго говоря, никогда не чувствовала себя так хорошо.

— Но мы так и не поговорили, и…

— Скоро поговорим, — сказала Жаннет. — Так, как никогда раньше не говорили. Обещаю.

Она повернулась и ушла в кабинет в задней части квартиры.

Кейт последовала за ней.

— А что, если сейчас?

— Нет. Не сейчас. Но скоро.

У дверей кабинета Жаннет остановилась и повернулась к ней.

— Это всего лишь временно. Скоро ты никогда больше не будешь одна и забудешь об одиночестве.

Кейт онемела. Прежде чем она нашлась с ответом, Жаннет закрыла за собой дверь. Кейт услышала, как щелкнул замок — именно этот звук она слышала каждый вечер после того, как Жаннет перебралась из спальни. Горло у нее свел спазм.

Я не буду плакать. Не буду.

Она взрослая женщина, мать двоих детей, опытный врач. Она специалист по разрешению проблем, и уж с этой-то она разберется. Как-нибудь. И обойдется без слез.

Беда в том, что она не может найти подход к этой проблеме. Может, потому, что у нее разбито сердце.

Стоя в центре гостиной, Кейт огляделась. Твердая древесина паркета, восточный ковер, удобная мебель, картины местных художников, купленные на уличных распродажах, — часть из них они покупали вместе. В дальнем конце — кухонька, но все под руками. Маленькая квартира на две спальни, и вторая из них, поменьше, превращена в кабинет и офис, где работала Жаннет, связываясь с Лонг-Айлендом. Она работала на компанию, которая создавала компьютерные программы для обработки данных из таможни. Эту рутинную работу она сопровождала репликами из своего обильного набора шуточек о недоразвитых фигурах и переразвитых мозгах двадцати ее коллег. Она была едва ли не на десяток лет старше, чем большинство из них, и порой признавалась, что часто чувствует себя как наседка в курятнике.

А теперь ее домашний кабинет снова стал спальней. Четыре ночи назад Жаннет перебралась из их общей постели на диванчик в кабинете. Без борьбы — они никогда не воевали, — и Кейт не выразила даже намека на недовольство. Жаннет просто взяла свою подушку и вышла из комнаты. Когда Кейт попросила — точнее умолила — дать объяснение, Жаннет сказала лишь: «Немного погоди. Скоро мы опять будем вместе».

Кейт прошла на кухоньку и увидела, что из-под крышки мусорного ведра высовывается краешек мятого пакета из белой бумаги. Когда она заталкивала его подальше, чтобы закрыть крышку, то увидела красно-желтый фирменный знак «Макдоналдса» и оцепенела.

«Макдоналдс»?

Она вытащила пакет и нашла внутри его коробку из-под биг-мака. У нее замерло сердце. Более чем убедительное доказательство, насколько изменилась Жаннет, которая всю свою взрослую жизнь строго соблюдала вегетарианскую диету. Она даже яйца не ела. А вот теперь…

Кейт прислонилась к стойке. В голове у нее снова всплыли события прошлой недели, и она попыталась найти в них какой-то смысл.

• Предыдущая
• 16/92
• Следующая