Перекрестья - Вилсон (Уилсон) Фрэнсис Пол - Страница 34

• Предыдущая
• 34/105
• Следующая

Пришло время изобразить изумление.

— С Лютером Брейди? Вы говорили обо мне с самим Лютером Брейди?

— Да, и он принял очень близко к сердцу, что вы пришли в церковь за помощью, а мы отвергли вас. Он хочет лично встретиться с вами, когда вы вернетесь.

Джек искусно изобразил, что у него от потрясения перехватило дыхание.

— Лютер Брейди хочет встретиться со мной? Это... это... — тут он должен снова обрести голос, — трудно вообразить! Когда я могу вернуться?

— В любое время по вашему желанию, но, насколько мы понимаем, чем раньше, тем лучше.

— Не буду медлить.

— Прекрасно! Я пришлю кого-нибудь встретить вас...

— Не просто «кого-нибудь», — сказал Джек, не в силах сопротивляться искушению в последний раз повернуть лезвие. — Вы сами должны это сделать. Я хочу, чтобы меня встречал лично Великий Паладин.

Джек услышал, как Дженсен сглотнул.

— Ну конечно же! — воскликнул он. — Я буду только счастлив.

Ну еще бы. Ручаюсь, что ты просто умираешь от желания эскортировать меня к Лютеру Брейди.

Джек подумал, не стоит ли заставить Дженсена полаять, но воздержался. Когда разговор завершился, он ухмыльнулся.

Поиск Джонни Роселли обретает забавный характер.

Грузная фигура Великого Паладина Дженсена заняла почти всю кабинку лифта. Джек не без труда протиснулся мимо него, стараясь не коснуться локтем его черного мундира. Они вдвоем заняли почти все пространство кабины, практически не оставив места для третьего.

Когда Дженсен нажал кнопку двадцать второго этажа, Джек решил начать светский разговор.

— На самый верх, да?

Дженсен кивнул, не отрывая взгляда от дверных створок.

— Это этаж мистера Брейди.

— Весь этаж?

Еще один кивок.

— Да, весь этаж.

— Как я жду встречи с ним! Он будет ждать нас?

У Дженсена был вид человека, который старается сохранить спокойствие, когда доберман обнюхивает, его промежность.

— Он ждет нас.

— А у вас есть имя, мистер Дженсен?

— Да.

Джек подождал несколько секунд. Когда стало ясно, что Дженсен не собирается обсуждать эту тему, он сказал:

— И оно звучит как...

Дженсен, продолжая смотреть перед собой, нехотя бросил:

— Как имя, которым я не пользуюсь.

Весь вид его говорил: с каким удовольствием, сэр, я бы засунул вас в духовку — но ничего личного.

— Кстати, об именах, — добавил Дженсен, наконец бросив взгляд на Джека, — как нам вас называть?

Прежде чем Джек успел ответить, лифт остановился, но двери не открылись. Он заметил, что на индикаторе этажей горела цифра «21».

— Авария?

— Нет, нас просто проверяют.

Джек обвел взглядом верхние углы кабины и заметил слева зеркальное полушарие. Камера слежения. Похоже, что Лютеру Брейди не нравилось, когда к нему неожиданно вваливались компании.

Кабина, снова начав движение, остановилась на двадцать втором. Створки раздвинулись. За ними тянулся холл со сверкающим паркетом и дубовыми панелями стен. За распахнутыми дверями впереди простиралось обширное пространство, залитое солнцем. Справа, за столом черного дерева, сидела юная секретарша в сером мундирчике.

— Нас ждут, — сказал Дженсен.

Секретарша понимающе кивнула:

— Конечно. Подождите здесь. Я сообщу о вас.

Но Джек, не обращая внимания на оклики Дженсена и секретарши, продолжал двигаться, как мотылек, летящий на свет. Миновав двери, он оказался в комнате с высоким потолком, также отделанной дубовыми панелями. Яркий свет, льющийся из световых люков на потолке и из окон, заставил его прищуриться. Он заметил, как слева сдвинулись двери хромированной стали и в их проеме мелькнуло что-то вроде гигантской сферы.

Из-за огромного стола у окон поднялся человек со знакомой внешностью. Джек знал его по телевизионным клипам, которые обычно сопровождались бодрым саундтреком. Но такого выражения его лица он раньше не видел: Лютер Брейди был в ярости.

— Я пыталась остановить его, мистер Брейди, — переводя дыхание, из-за спины Джека сказала секретарша, — но он не слушал.

Гнев исчез с лица Брейди так же быстро, как и появился. Он с широкой улыбкой вышел из-за стола и направился к Джеку.

— Все в порядке, Констанс, — отмахнулся он от секретарши левой рукой, а правую, приблизившись, протянул Джеку. — Наш гость, как выясняется, непредсказуемая личность.

Констанс вышла, прикрыв за собой дверь. Дженсен остался. Он стоял, раздвинув ноги и сложив руки перед собой, напоминая черного каменного идола.

— Прошу прощения, — сказал Джек. — Я не собирался вваливаться сюда. Просто... ну, вы понимаете... мысль о личной встрече с Лютером Брейди... и все мои хорошие манеры вылетели в окно. Честное слово, я извиняюсь.

— Отнюдь, — сказал Брейди. — Это я... — быстрый взгляд в сторону Дженсена, — это мы должны извиниться перед вами за вчерашний прием.

— Давайте забудем его! — Джек сжал кисть Брейди обеими руками и от души потряс ее. — Для меня это такая честь, сэр!

Горделивое выражение Брейди давало понять, что он полностью согласен со словами гостя.

— Но вы меня поставили в сложное положение, сэр. Вы знаете мое имя, а я ваше — нет. — Он засмеялся. — Я же не могу звать вас Джек Фарелл, не так ли?

— Я Джейсон... Джейсон Амурри.

— Джейсон Амурри, — медленно повторил Брейди, словно перекатывая на языке незнакомые звуки.

Ну, ты мастер, подумал Джек. Большой мастер.

Вне всяких сомнений, Брейди и Дженсен уже все знали о Джейсоне Амурри, но Брейди разыграл великолепное представление.

В задачу Эрни входило разыскать богатого затворника лет тридцати, фотографии которого никогда не появлялись в прессе. И он был неподдельно горд, обнаружив Джейсона Амурри.

Эрни сообщил, что Джейсон — младший сын магната-судовладельца Альдо Амурри (не уровня Онассиса, но где-то рядом), с личным состоянием в районе пары сотен миллионов; прекрасные цифры, но они станут еще красивее, когда он унаследует компанию папочки. Не в пример старшему брату, Джейсон отнюдь не был прожигателем жизни и чурался светских развлечений. Он был скорее отшельником, который провел большую часть последних десяти лет на континенте, в основном в своем швейцарском шале. Поэтому он и не представлял интереса для папарацци, и общество практически не знало, как он выглядит.

Джека все это более чем устраивало.

Брейди продолжал вдохновенно играть свою роль:

— Должен сказать, что Джейсон Амурри — весьма красивое имя. Почему же вы скрывали его?

— Ну... я как-то смущался. — Как бы Джеку хотелось уметь в нужный момент покрываться румянцем. — Я читал статьи, в которых говорилось... ну, вы знаете... что вашей церкви нужны только... вы понимаете... только деньги.

— Чтобы их кселтоны никогда не слились воедино! — Брейди потемнел от гнева. — У дорменталистской церкви много врагов, но ни один из них не осмелился вступить с нами в спор — в самом ли деле жизнь наших членов становится лучше после их союза с церковью, воистину ли наши добрые дела превращают мир в более хорошее место для житья. Почему не осмелился? Да потому, что все наши враги знают — им этот спор не выиграть. Поэтому они и нападают на нас, пуская в ход грязные инсинуации, двусмысленные намеки и прямые оскорбления. Они знают, что мы не будем отвечать им тем же самым. Мы не можем открыть им свои данные,

не нарушив святой пакт доверия между церковью и ее членами.

Не стоило и сомневаться, что Брейди обладал даром убеждения. Даже Джек поймал себя на том, что хочет поверить ему.

— Думаю, что в глубине души я всегда знал это, но я просто... ну, как бы... — Он очень убедительно состроил виноватое выражение и отвел взгляд в сторону. — У меня есть кое-какие деньги... и я не хотел, чтобы кто-то думал, будто дело в них. Мне хотелось, чтобы ко мне относились как к обыкновенному человеку.

Брейди засмеялся и хлопнул Джека по плечу.

— Так и будет. Все мы здесь начинали как самые обыкновенные люди. И лишь на Лестнице Слияния становится ясно, кто мужчина, а кто мальчик.

• Предыдущая
• 34/105
• Следующая