Похищение в Сингапуре - де Вилье Жерар - Страница 33
- Предыдущая
- 33/41
- Следующая
Под его тяжестью обе черные лакированные створки стали раздвигаться.
Глава 15
Обе створки двери бесшумно ушли в стену, открыв слабо освещенную комнату. Малко увидел большой черно красный фонарь, вдохнул тошнотворный воздух, пахнущий чем-то средним между тухлым яйцом и передержанным камамбером, и отскочил в сторону дверного проема. Прижавшись к стене и стиснув в ладони рукоять пистолета, он осторожно высунул голову. Прежде всего, в его поле зрения оказался толстый голубой ковер, похожий на тот, который лежал в холле. Затем он заметил инкрустированный столик из тикового дерева и, наконец, кусок узкой кровати, почти скрытой за колонной. В глубине комнаты до пола свешивался красный занавес.
Каждый мускул его тела был напряжен. Казалось неправдоподобным, что он смог проникнуть сюда, никого не встретив. Прежде чем продвинуться еще дальше, он прислушался. Все тот же птичий щебет стоял у него в ушах. Этот звук доносился из-за красного занавеса. И тогда он стремительно вошел в комнату.
Отвратительный запах перехватил ему горло. Он заметил на тиковом столике позолоченную тарелку, наполненную дольками разрезанного беловатого фрукта с зеленой кожицей. Это были куски хенг-ки, возбуждающего средства. Рядом стоял горшочек с темным желе. Он видел это в китайских аптеках: смесь оленьих тестикул и крылышек мух. Китайцы обожали такой вид любовного снадобья...
Стоя неподвижно лицом к занавеске, Малко тихо позвал:
– Господин Лим...
Ответом ему было только щебетание птиц. Со странным металлическим отзвуком. Если бы кто-либо хотел на него напасть, то для этого уже была бы тысяча возможностей. Прежде чем проверить присутствие Лима, он закрыл створки двери, заперев их задвижкой. Хотя бы с этой стороны он был теперь спокоен. Сперва он заглянул за колонну, которая закрывала большую часть кровати.
Он остановился, ошеломленный. От двери ему показалось, что постель была пуста. Но это было не так. Очень молоденькая девушка, почти девочка, лежала на ней совершенно обнаженная. Ее смуглое хрупкое тело выделялось на белой шелковой простыне. Ее большие очень темные глаза и овальное лицо говорили о том, что она не китаянка. Это должна была быть индонезийка, присланная Линдой.
Ее грудь едва вырисовывалась, бедра сохраняли детскую угловатость, на лобке чуть пробивался пушок. На ней не было никаких следов насилия. Кожаные браслеты, охватывавшие запястья и щиколотки, были подбиты бархатом.
Однако когда он встретил ее взгляд, то не мог отвести глаз. Выражение невыносимого ужаса расширило ее зрачки. Словно у животного, обреченного на вивисекцию. Внезапно Малко понял, что эта комната была местом какой-то драмы. Он нагнулся над девочкой и улыбнулся ей:
– Не бойся, – сказал он тихо.
Но выражение лица девочки не изменилось. Или она не поняла, или ее мозг был парализован. Малко нагнулся к браслетам, пытаясь их отвязать. Но они были заперты замками.
Разозлившись на свою беспомощность, он подошел к занавесу, почти уверенный, что Линда его обманула. Держа в правой руке пистолет, левой он отодвинул красный занавес в сторону и застыл от ужаса. Открывшееся перед ним зрелище превосходило все, что когда-либо ему привелось видеть в его полной приключений жизни. Он вынужден был сделать гигантское усилие, чтобы не убежать, не вырваться поскорее на свет.
Убежать от этого кошмара. Птичий щебет исходил от огромной, два метра в диаметре, кровати, покрытой черной простыней. Кровать медленно вращалась, как гигантский диск, отражаясь в темном зеркале, закрывающем потолок.
На кровати лежал человек. Китаец с гладким желтоватым черепом и длинными черными усами. Как и девочка, он был совершенно обнажен и привязан к металлическим кольцам, укрепленным на кровати. Но здесь сходство кончалось. Его ноги и руки были прикручены стальной проволокой, проткнувшей запястья и щиколотки.
Грудь подвергнутого пытке представляла собой сплошную красноватую массу, кровь откуда пропитала черную простыню. От плеч до пояса кожу срезали с жестокой, зверской ловкостью, обнажив артерии, вены, жизненно важные органы. С него заживо содрали кожу, как на скотобойне. Сверху оставалось несколько кусков желтоватого жира и кровоточащего мяса. На плечах были видны, словно в анатомическом атласе, красно-коричневые мышцы. Струйки крови запеклись на теле – там, где нож палача срезал лоскуты кожи. Мгновенно Малко вспомнил виденные давно фотографии. Лежавший перед ним человек был подвергнут пытке «ленг-чи» – «ста кусков», изобретенной при маньчжурской династии четыреста лет назад. И вот теперь ее применили в Сингапуре!
Ему не нужно было вспоминать описание Тонга Лима, чтобы быть уверенным: перед ним человек, которого он разыскивал с момента своего прибытия в Сингапур. Отодвинувшись. Малко наступил на очки, которые он подобрал. Стекла были очень толстыми. Тонгу Лиму они уже больше никогда не понадобятся. За постелью стояло ведро, полное каких-то отвратительных кусков: это были лоскуты кожи, которые палач по одному срезал с жертвы.
Зрелище было невыносимо!
В тот момент, когда Малко хотел уйти и опустить занавес, он вдруг заметил что-то невероятное. Это бедное кровоточащее, искалеченное тело оказалось еще живым.
Между обнаженными ребрами слабо и равномерно пульсировала красноватая масса, отражая биение сердца. Этот пульс был слабым и неравномерным, но заметным.
Забыв о своем ужасе и опасности, Малко устремился вперед, обогнул кровать, чтобы остановить ее адское вращение. Он нашел здесь какой-то пульт, покрытый кнопками, стал нажимать на них наугад, и кровать остановилась. В тот же момент щебет смолк. Малко опустился на колени возле китайца, приблизив свою голову к его лицу с закрытыми глазами. И тихо позвал.
При звуке его голоса подвергнутый пытке медленно повернул к нему голову и открыл глаза. Малко, пораженный, прочитал в них смесь невыносимой боли и экстаза! Он тотчас понял. Умирающему вкололи опиум, чтобы не дать ему умереть сразу от боли и подольше продлить его страдания и агонию.
– Господин Лим, – сказал Малко, – я американец, я давно уже ищу встречи с вами.
Он подождал, глядя с ужасом на обнаженную плоть. Было чудом, что Тонг Лим еще дышал. Малко спрашивал себя, сколько же часов он терпел? И что хотели выпытать у него? Где были теперь палачи? Они, наверное, покинули его после того, как он заговорил. Губы китайца внезапно зашевелились, и он произнес по-английски – почти неслышно, но внятно:
– Сейф... На дне... Река... Под зеленой джонкой... Напротив Риа-стрит...
Он умолк. Малко показалось, что подобие улыбки промелькнуло на лице умирающего, словно тот испытал облегчение.
Малко следил за толчками в кровоточащей груди, боясь, что сердце вот-вот остановится. Слова снова прозвучали с губ китайца:
– Все бумаги... Там... Иди... Они...
Он снова замолчал. Малко почувствовал, что это усилие отняло последние силы умирающего. Он встал. Его колено было в крови. Мысли быстро проносились в его мозгу. Если Тонг Лим ничего не сказал, то почему палачи ушли? Сердце его стиснула тревога. Это была ловушка по-китайски. Устроенная с помощью Линды. Они знали, что он придет. И его пропустили к Лиму, зная: Лим ему все расскажет, чтобы не унести секрет в могилу. А затем останется только вырвать тайну у Малко. Он не сможет терпеть так, как китаец. Это был макиавеллевский и вполне по-восточному исполненный замысел.
Линда выкупила себе свободу у Специального бюро. Она дважды продала Тонга Лима. Один раз самому Малко, а второй – тем, кто искал Лима, чтобы убить. Тонг Лим не смог отказаться от своих маленьких удовольствий и тем выдал себя. Он наглотался «хенг-ки» и после похорон дочери утолил свою жажду с этой девочкой. Он не знал, что Линда предала его и вместе с наслаждением доставила ему смерть. Малко подумал об удивительной силе духа китайца, который сумел ничего не сказать. Он, видимо, спрятал свои секретные бумаги в сейфе и утопил его в реке Сингапур. Именно этот сейф искали его враги.
- Предыдущая
- 33/41
- Следующая
