Похищение в Сингапуре - де Вилье Жерар - Страница 17

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая

– А те травести, которые рядом?

Снова она обнажила свои акульи зубы.

– Они работают на меня. Раньше их было намного больше, но теперь они приуныли, потому что клиентов становится все меньше и меньше. Торговцы с Буджис-стрит попросили меня присылать туда травести, чтобы привлекать иностранных туристов. Я согласилась. Каждый торговец дает нам несколько долларов в неделю. Мы набираем травести и платим им немного. Мы следим, чтобы они выходили на улицы между одиннадцатью и двумя часами ночи. Этого не так легко добиться, потому что они ленивы...

Малко не верил своим ушам. Для «палаты сумасшедших» нашлось довольно прозаическое объяснение. Но все это не приближало его к Тонгу Лиму. Ему захотелось вырваться из этого жарко-сырого подвала с молчаливыми фуриями. Китайская музыка смолкла.

– Кто были эти люди, напавшие на меня? – спросил он.

Отблеск ненависти вспыхнул в ее безжизненных глазах.

– Громилы из какого-то тайного общества.

Малко припомнил одну деталь.

– У одного из них я заметил странную татуировку: по руке извивалась змея – сверху до ладони.

Линда воскликнула:

– Змея? Тогда это банда 18! Не понимаю. Они никогда не приходят сюда. Они действуют на Джо Чайт-роуд. Вы уверены, что видели змею?

– Уверен, – ответил Малко. – Но что означают эти номера?

– Здесь, в Сингапуре, – пояснила Линда, – большинство тайных обществ носит номера. Есть банды 108, 08. 18... Это связано с очень старыми китайскими традициями...

– А какой номер у вас? – спросил Малко.

Линда вызывающе улыбнулась.

– У нас нет номера. Мы – Бабочки. Посмотрите!

Изящным жестом она распахнула полу своего платья с разрезом, приоткрыв мускулистое бедро и край кружевных черных трусиков. Малко увидел на внутренней стороне бедра, возле паха, причудливую татуировку: разноцветную бабочку размером с пятифранковую монету. Линда опустила платье.

– У всех у нас есть такая бабочка, – гордо сказала она. – Это наш отличительный знак.

Она подозвала одну из фурий и бросила ей фразу по-китайски. Та послушно приподняла юбку, открыв такую же татуировку. Малко видел «бабочек» за работой. Это была отнюдь не детская забава.

– И много вас? – спросил он.

Ее толстые губы раскрылись в улыбке.

– Больше, чем считает полиция.

– А что вы еще делаете, если не считать травести?

Плоское лицо приняло вдруг жесткое выражение. Почти не разжимая губ, она процедила:

– Разве я спрашиваю вас, зачем вы хотите разыскать Тонга Лима?

И тут же черты ее лица снова разгладились. Она положила свою длинную ладонь на плечо Малко. Но глаза ее оставались холодными.

– Вы пришли от моего друга, – сказала она. – Иначе я никогда не согласилась бы встретиться с вами. Я никогда не разговариваю с иностранцами. Они глупы, хотя им кажется, что они все знают. Особенно американцы. Вы не американец?

– Нет, – ответил Малко. – Я австриец.

Она покачала головой.

– Это кто такие?

Было бы слишком долго ей объяснять. Он спросил в свою очередь:

– Почему вы взяли у меня деньги?

– Но мы же спасли вас! – сказала Линда оскорбленно. – Без нас эти бандиты изувечили бы вас.

Она помолчала и добавила:

– Хотела бы я знать, кто их подослал.

Малко тоже хотел бы это знать. Никто, кроме Фила Скотта и Сани, не был в курсе дела. И однако головорезы поджидали его. У него не было времени для размышлений.

Линда проворно, словно кобра, соскользнула со своего табурета. – Идемте, – сказала она. – Мне нужно быть кое-где.

Одна из девиц уже открыла низенькую дверь в глубине бара. Отсюда снова тянулся сырой, зловонный и скользкий коридор. В сопровождении трех «бабочек» они пробрались через полуразрушенное здание, затем пересекли пустынный переулок и оказались в другом квартале среди невысоких домов. Запах вокруг был невообразимый. Они поднялись по узкой деревянной лестнице. Одна из «бабочек» постучалась, и дверь тотчас же открылась.

Малко услышал звуки поп-музыки и увидел силуэт, двигавшийся на эстраде в красном свете софита. Линда наклонилась к его уху.

– Здесь вы тоже у меня. Поговорим после представления.

Девица танцевала, не очень прислушиваясь к музыке, вертя толстыми бедрами и потрясая грудью. Она была совершенно голой, если не считать браслета на левой лодыжке.

Судя по ее круглому и плоскому лицу, это была малайка или индонезийка. Ее грубые крестьянские черты и преждевременно отяжелевшее тело не вызывали особенного возбуждения. Она подняла банан, лежавший у ее ног, провела им по своим бедрам, затем между грудей, по лицу, сопровождая все это непристойными жестами. Затем стала его очищать, бросая кожуру в первый ряд зрителей.

Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, Малко увидел, что здесь были только иностранцы, даже несколько пожилых пар, но в основном одинокие мужчины. Он и Линда сидели позади них, у бара. Зал был крошечный. Протянув руку с первого ряда, можно было бы дотронуться до танцовщицы.

Та начала пародию на чувственный танец, изображая самым натуральным образом совокупление при помощи очищенного фрукта.

Это было странное зрелище в городе, где даже выставка джинсов запрещалась как посягательство на нравственность.

Возникший инцидент внезапно отвлек внимание зрителей. Таракан, огромный, как автобус, внезапно вылез из плинтуса, ведомый, может быть, эротическим порывом, и стал спокойно пересекать сцену, почти под ногами танцовщицы. Раззява не успел дать волю своим похотливым инстинктам. Не прекращая изображать в высшей степени сомнительное удовольствие, танцовщица нанесла ему точный удар каблуком, превративший его в черноватую кашицу.

Первый ряд затаил дыхание. Малко посмотрел на Линду. Китаянка тихо беседовала с барменом, как если бы сцена происходила в другом мире.

Танцовщица подошла к краю сцены. Она поизвивалась, сжав зубы, и кусок банана упал на пол сцены, отрезанный лишь усилиями внутренних мышц. Еще несколько музыкальных нот – и появился второй кусок, упавший на пол. Чтобы придать пикантности зрелищу, танцовщица подобрала его и протянула толстой старушке, которая заикала от отвращения. Затем она «выдала» со смехом еще два куска банана и закончила свой сальный номер прыжком шпагатом. Музыка прекратилась, и восхищенная Линда шепнула на ухо Малко:

– Иностранцам это нравится. Они платят по двадцать долларов за вход.

Ее глаза блестели. Она добавила:

– Я могу дать вам девушку, которая делает такие же вещи. Она очень красива. Тамилка.

Малко вежливо отказался.

После короткого перерыва снова зазвучала музыка, и новая девица затряслась на сцене перед кучкой свежих бананов.

– Поговорим о деле, – вдруг сказала Линда.

Она заказала себе кока-колу. Неподалеку первая танцовщица тяжело опустилась на табурет. Три «бабочки»-телохраннтельницы расположились возле двери. Линда, казалось, оценивала Малко. Притворно непринужденная, она прижалась бедром к его ноге, томно играя кольцами, ее толстые губы изображали подобие улыбки. Она стала заигрывать с ним.

Но когда Линда подмигивала, то в глазах ее отражались только доллары. Она была похожа на копилку. Он спрашивал себя, есть ли у нее сексуальная жизнь или ей было достаточно командовать своими «бабочками», травести и исполнительницами порнографических шоу.

Чтобы не было никакой двусмысленности, он наклонился к ней.

– Фил Скотт сказал мне, что вы могли бы свести меня с Тонгом Лимом. Это правда?

Ее глаза снова обрели безжизненную холодность, как у насекомого.

– Почему вы хотите увидеться с Тонгом Лимом? Если мы будем вести с вами дело, то должны знать. Господин Лим – человек уважаемый и влиятельный. Вы иностранец. Я никогда вас тут не видела. И вам грозит опасность. Большая опасность.

Углы ее толстых губ вдруг опустились.

Малко спросил:

– Вы так думаете после сегодняшнего нападения?

Несколько мгновений Линда смотрела профессиональным взглядом на сцену. Потом промолвила:

• Предыдущая
• 17/41
• Следующая