Последний Выстрел - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая

Саша перезарядил опустевший магазин, протянул пистолет сыну:

— Ну, теперь ты…

Но Ваня и не взглянул на оружие. Он вдруг поднял на отца круглые, встревоженные глаза и еле слышно прошептал:

— Пап, ты не уйдешь от нас?

У Белова перехватило в горле. Он опустился на корточки перед сыном и медленно покачал головой:

— Никогда…

— Никогда-никогда? — засиял, мгновенно поверив отцу, Ваня.

— Никогда-никогда… — повторил, как заклинание, Белов.

Ваня бросился ему на шею и, тесно прижавшись, замер. Саша тоже не двигался, с замиранием сердца ощущая щекой горячее, взволнованное дыхание сына.

В тире они провели чуть ли не полдня, и Ваня, в конце концов, начал попадать в мишень. А потом еще было кафе и миндальное мороженое в хрустальных вазочках, и карусели в Парке Горького, и игровые автоматы… Вот только в зоопарк в тот день они так и не попали.

На дачу Белов с сыном вернулись только вечером, когда Ольга уже начала волноваться. Ваня наотмашь распахнул дверь и, на ходу расстегивая куртку, затопал вверх по лестнице. Следом в дом зашел Белов.

— Ванька, помнишь уговор? — шепотом спросил он сына.

— Железно! — кивнул тот и радостно закричал: — Бабуля! Мы в зоопарке были! Там так круто все!..

Елизавета Андреевна уже была тут как тут.

— Да? Очень хорошо! — приговаривала она, помогая правнуку справиться с курткой. — Ванечка, и обувь сними, а то наследишь…

Сверху, аккуратно причесанная, в новом нарядном кардигане, спустилась Оля. Саша молча передал ей Ванину шапку. Она также молча взяла ее и, слегка улыбнувшись, благодарно ему кивнула.

— Вань, а перчатки где? — спросила она сына.

— Вот! — Ваня выдернул из кармана перчатки, и на пол, прямо под ноги Оли, со звоном посыпались пистолетные гильзы.

— Это что такое?! — испуганно ахнула бабушка.

— Эх ты, конспиратор!.. — буркнул Белов.

— Так, понятно. Мартышек мочили. — Ольга резко повернулась к Саше. От ее легкой, чуть кокетливой улыбки не осталось и следа. — Ты что, обалдел?!.. — сердито спросила она.

Ваня виновато взглянул на отца и вздохнул.

— Ладно, Ванька, не дрейфь… — подмигнул ему Саша.

— А где свитер?! — встряла с раздраженной репликой бабушка.

— Свитер в машине, я принесу потом… Жестким, категорическим тоном Ольга приказала сыну:

— Так. Иди умывайся, ужинай и спать. На репетицию завтра рано.

Ваня бросил на отца еще один виноватый взгляд и, свесив голову, вышел из комнаты. Следом за ним ушла и возмущенная Елизавета Андреевна.

Оставшись вдвоем, Беловы замолчали. Саша рассматривал опустившую глаза Олю. Он никак не мог понять — она действительно похорошела, или он просто успел от нее отвыкнуть?

— Ты покрасилась, что ли? — смущенно спросил он.

Ольга не ответила, даже не взглянула на мужа, но встряхнула головой и откинула волосы назад. Они еще немного помолчали. Ольга злилась. От нетерпеливого ожидания этого разговора, с которым она провела весь день, не осталось и следа. Ничего не изменилось, ее муж оставался все тем же Сашей Белым — бандитом, развлекавшим пятилетнего сына стрельбой из боевого оружия! А ей-то, дурочке, казалось… Сейчас она уже была уверена в том, что дело, о котором он говорил утром, связано с чем угодно, только не с их семейными проблемами. Скорее по инерции, чем из любопытства она сухо спросила:

— Ты хотел поговорить? Ну давай, излагай, я слушаю…

Белов посмотрел в ее холодные глаза и понял, что разговора не получится. Любые его слова, любое предложение сейчас будет встречено в штыки. К тому же съемки в «семейном» ролике Саша хотел использовать как повод для примирения. А какое уж тут примирение, если на тебя смотрят такими глазами…

Впрочем, Белов сделал еще одну попытку сгладить ситуацию. Он сел за стол и вполне миролюбиво предложил:

— Может, чаем угостишь? Сушками там… Что у вас есть?

— Ты кого из сына делаешь, Саш?! — взгляд Ольги стал еще жестче, еще сердитее.

Белов поморщился, как от зубной боли.

— Да брось ты, Оль… Он в Англии будет учиться. И все у него будет путем. Просто он парень, а ты его скрипкой мучаешь.

— Ничего я не мучаю! — моментально вскинулась жена. — Ему самому нравится!..

Пряча скептическую улыбку, Саша опустил голову и безропотно согласился:

— Да? Ну, нравится так нравится. Ты мать — тебе виднее…

Это мгновенное и абсолютно смиренное согласие было таким неожиданным и настолько несвойственным Белову, что Ольга тут же догадалась:

— Так, Белов, тебе что-то от меня надо. «Нет, ничего не получится! К черту, как-нибудь потом…» — пронеслось у него в голове.

Чуть помедлив, Саша встал со стула.

— Да. То есть нет, — быстро и путано ответил он. — Короче, я передумал. Ладно, пока!

Белов стремительно прошел мимо недоумевающей и раздраженной Ольги к лестнице.

— Пока… Свитер верни! — крикнула она ему в спину.

— Завтра завезу! — торопливо спускаясь вниз, на ходу ответил Саша.

Следом тут же хлопнула входная дверь.

И снова Ольга едва не кинулась за ним вслед, и снова кляла Сашу, и снова корила себя за несдержанность. Она поднялась к себе и провела в тягостных раздумьях больше часа. В конце концов она устала от своих невеселых мыслей и пошла проведать сына.

У изголовья Ваниной кровати горел ночник. В его неярком свете Оля увидела безмятежно спящего на боку сына. Она осторожно подошла к нему, чтобы поправить сбитое одеяло. Нагнувшись к Ване, она вдруг замерла и озадаченно закусила губу.

На худеньком плече сына синей шариковой ручкой был неловко нарисован кривоватый кельтский крест — такой же, как и у его отца. А на стенке, рядом с картинками Бэтмена и Человека-паука, была прилеплена жвачкой мятая-перемятая неровная вырезка из газеты с портретом кандидата в депутаты Государственной думы Александра Николаевича Белова.

Очередной предвыборной акцией Каверина был митинг в подмосковном городке — том самом, где Володя впервые узнал о своем конкуренте. Впрочем, митингом это мероприятие назвать было сложно — несмотря на все старания организаторов, на городской площади собралось всего лишь два-три десятка любопытных пенсионеров — завсегдатаев такого рода мероприятий. Сбившись в тесную кучку, они терпеливо дожидались окончания выступления оратора — обычно после этого раздавали сувениры, а иногда, если повезет, и подарки.

— Сограждане! Демократия в опасности! К власти рвется криминал! — резким, чем-то похожим на собачий лай голосом выкрикивал в микрофон Каверин. — Мы обязаны сделать все, чтобы не допустить этого! Вор должен сидеть в тюрьме, а не в Государственной думе!

При этом он то и дело яростно тыкал своей черной перчаткой в сторону избирательного плаката Белова.

— Такова моя принципиальная позиция, — закончил, наконец, свою речь Каверин. — Помогите мне сегодня, и завтра вы увидите, как в России восторжествует справедливость!

Его выступление завершили дружные аплодисменты дюжины стариков и старушек и двоих Володиных помощников.

Передав микрофон одному из них, Каверин направился к своей аудитории и принялся пожимать им руки. Одну, другую, третью…

— Молодец, Володя! Так их, паршивцев! Мы за тебя! — с деланным воодушевлением восклицали бойкие старушки.

Очередной старичок протянул ему свою сухую, узловатую ладонь, но Каверин вдруг остановился и замер, вглядываясь куда-то через его голову. Улыбка вмиг исчезла с его лица. Упрямый старик, что-то возбужденно бормоча, продолжал совать ему руку, однако Володя словно не замечал этого.

На противоположной стороне площади стоял черный «роллс-ройс», в его приотрытом окне Каверин разглядел Белова. Лицо Володи превратилось в злобную и жестокую маску. Глаза сузились, тяжелый взгляд уперся в окно лимузина.

Белов понял, что соперник его заметил. Легкомысленно сделав Каверину ручкой, Саша демонстративно отвернулся и нажал кнопку стеклоподъемника. Поднявшиеся тонированные стекла скрыли его от глаз оппонента.

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая