Безумцы из Баальбека - де Вилье Жерар - Страница 1

• 1/44
• Следующая

Джон Гиллермен попытался одним махом перепрыгнуть огромную лужу, растекшуюся поперек проезжен части Парижского проспекта, но поскользнулся и угодил прямо в нее под ироничным взглядом толстомордого морского десантника в зеленом непромокаемом плаще с капюшоном. Тот стоял на посту возле оборонительного сооружения из бетона и мешков с песком, воздвигнутого прямо посреди проспекта для защиты старого желтого здания, приютившего на время часть служб американского посольства, и жевал розовую резинку.

В лучшие времена эту широкую дорогу над морем нередко сравнивали с Английским променадом в Ницце. Сегодня она вымерла под яростными порывами ветра, налетавшими с посеревшего моря, пальмы ее были изрублены в щепки и обезглавлены бомбардировками, через каждые сто метров — зеленоватые блокгаузы, надолбы, а по обе стороны от дороги — противотанковые практически непреодолимые заграждения из рельсов. В зданиях вдоль проспекта зияют проломы от израильских снарядов, — теперь эта улица больше напоминала поле боя, нежели курортное местечко.

Вдобавок ко всему, на дороге не появлялось ни одной машины, лишь редкие прохожие. С тех пор как американское посольство, находившееся в самом конце Парижского проспекта с восточной стороны, было превращено в бетонную крошку, дорожное движение от Ямальской Купальни, маленького пляжа прямо против посольства, до гостиницы «Ривьера» в километре от него запретили.

Еще больше угнетали горбатые американские бронемашины, выстроившиеся на обочине, и часовые в касках и бронежилетах с автоматами наперевес, тревожно поглядывающие на далекие разрывы артиллерийских снарядов друзов,[1] обосновавшихся в восточных христианских кварталах. Горделивый Парижский проспект превратился в безлюдную пустыню, куда лишь изредка отваживалась ступать нога пешехода, поленившегося идти в обход через американский университет.

Потому-то у досадного происшествия с Джоном Гиллерменом не было других свидетелей, кроме десантника, с восторгом выдувшего огромный шар из жевательной резинки, который лопнул с громким треском. Американец в длинноватом синем плаще, резиновых коротких сапожках и тяжелых очках в черепаховой оправе и без того выглядел презабавно.

Он потряс ногами в намокших сапогах и выбрался на тротуар, идущий по самому краю набережной. Небольшие волны бились о скалы внизу под променадом. И на сколько хватало глаз вокруг высились укрепления и противотанковые заграждения. Шум Западного Бейрута, живого несмотря на бомбардировки и ракетные обстрелы, перекрывался гулом моря. Джон Гиллермен запахнул поплотнее плащ и повернулся спиной к морю. Его лошадиное лицо было грустно, а развевавшиеся на ветру седые волнистые волосы придавали американцу поэтический вид.

На променаде не было ни души, кроме него и солдат: тот, кого он ждал, опаздывал. Может, совсем не придет... Но Джон Гиллермен не уходил. Он не был воякой. Просто та начиненная взрывчаткой машина, которая разрушила здание посольства США, обезглавила отделение ЦРУ в Бейруте, уничтожив в числе прочих директора средневосточного отдела, прибывшего сюда из Лэнгли. Разведывательное управление поскребло по сусекам, в результате даже криминалисты были подключены к сбору информации. Вот так Джон Гиллермен сменил кабинетную работу на куда более «деликатные» обязанности оперативника...

Облокотившись на парапет, американец глядел на придававшее ему храбрости полотнище флага, хлопавшего под ураганным ветром над дряхлым зданием, где временно разместилась служба ЦРУ. С 18 апреля посольство расположилось частично тут, частично в резиденции посла в Баабде, приютившей в частности, шифровальщиков.

Слева в полной боевой готовности стояла замаскированная бронемашина. Чуть дальше к западу пряталось за рядами огромных бетонных кубов величественное здание посольства Великобритании, накрытое с шестого по первый этаж гигантской «москитной» сеткой — защитой от гранат.

С восточной стороны к посту подъехала легковая машина, ее пропустили, и она стала медленно приближаться. Из укрытия вышел десантник и, с автоматом наготове, осмотрел багажник, мотор, проверил пропуск водителя. Вел машину ливанский офицер.

Джон Гиллермен нащупал в кармане плаща тяжелый кольт 45-го калибра. Работникам управления было приказано не выходить на улицу безоружными и вообще как можно меньше бывать в городе. Поэтому в частности он и назначил свидание информатору в этом суперукрепленном районе. Замерзший американец сделал несколько шагов вперед. Скорее бы назад, в теплый кабинет... Кольт оттягивал правый карман, перекашивая полы плаща. Человек зябко поежился. Что за страна! Даже израильтяне не выдержали. Он развернулся к морю, и в лицо ему ударила волна ледяного ветра, заставившая американца прослезиться. Корабли 6-го флота, патрулировавшие вдоль побережья Бейрута, утонули в тумане. Совсем их не видно. Время от времени 420-миллиметровые снаряды с крейсера «Нью-Джерси» ровняли с землей еще одну друзскую деревню, и снова наступала тишина.

Наконец, со стороны Ямальской Купальни появился человек. Он шел размашистым шагом, голова не покрыта, руки засунуты в карманы. Джон Гиллермен прищурился за стеклами очков. Для него все арабы были на одно лицо. Когда между ними осталось всего метров десять, американец расслабился. Это не его информатор. Он кинул взгляд на часы. Еще пять минут, и можно возвращаться.

Человек подошел совсем близко, это был молодой араб с курчавыми волосами.

Самым естественным жестом он вынул из кармана правую руку, в которой был зажат автоматический пистолет с Длинным черным цилиндрической формы глушителем. Не колеблясь ни секунды, араб поднял руку и, практически не целясь, выстрелил. Первая пуля попала Джону Гиллермену в затылок.

От удара голова американца опустилась, а тело повернулось вокруг своей оси. Поэтому вторая пуля вошла ему в правое ухо, прошив череп насквозь. Сраженный Джон Гиллермен опустился на колено, а потом рухнул набок. Ветер отнес в сторону слабый звук выстрелов, и часовой, занятый осмотром машины, ничего не услышал.

Убийца убрал оружие в карман куртки, опустился на колени и стал быстро обыскивать Джона Гиллермена, выбрасывая на мостовую все, что находил, пока не наткнулся на тоненькую черную записную книжку. Он открыл ее, тут же захлопнул и положил себе в карман. Араб поднялся в тот самый момент, когда часовой повернулся в их сторону. Десантник переводил взгляд с убийцы на распростертое тело. Нескольких секунд, которые понадобились ему, чтобы уяснить ситуацию, хватило стрелявшему, чтобы броситься бежать к гостинице «Ривьера» под прикрытие бетонных кубов, разбросанных по шоссе. Десантник вскинул М-16 и выпустил по беглецу очередь.

Араб, работая локтями, мчался изо всей силы. Он прыгнул в сторону, уходя от пуль, и еще прибавил скорость.

Треск автоматной очереди произвел эффект, подобный действию волшебной палочки во дворце Спящей Красавицы. Из-за мешков с песком по всей длине охраняемого района повыскакивали часовые, готовые стрелять, но не понимающие, в чем дело. Убийца нашел гениальное решение: он перестал убегать, а наоборот, зашагал прогулочным шагом вдоль моря. И тем самым отвлек от себя внимание часовых: никто из них не видел, как он стрелял в Джона Гиллермена.

Десантник, выпустивший очередь в араба, бросился к телу агента ЦРУ, не вполне сознавая, что же произошло, и уже сожалея, что поднял тревогу. Выстрелов-то он не слышал: может, американцу просто стало плохо. Окажется еще, не дай бог, что он стрелял по ни в чем не повинному штатскому... Однако сомнения его тотчас же рассеялись при виде крови, залившей все лицо Джона Гиллермена. Десантник выпрямился и замахал руками, повернувшись к бронемашине у здания посольства.

— За ним! — завопил он. — Он его убил!

Мотор взревел. Стоявшие рядом солдаты едва успели вскочить на броню, как машина рванула с места, отколов кусок тротуара, и понеслась в сторону, куда скрылся араб. Часовой глядел ему вслед, едва сдерживая злость. Он-то не мог покинуть свой пост. Вернувшись в укрытие, десантник заорал в рацию:

• 1/44
• Следующая