Ночью на белых конях - Вежинов Павел - Страница 39

• Предыдущая
• 39/100
• Следующая

— Кретинизм! — возмущенно заявил Сашо. Криста попыталась защитить старших. Лучше быть таким кретином, чем дураком и нахалом. Мир и без того кишмя кишит ими. Она говорила очень мирно, но Сашо не оставляло чувство, что мысли ее витают где-то далеко. Наконец она вынула-таки камень из-за пазухи.

— Ты лучше расскажи, как вы вчера веселились.

— Как? — неохотно пробурчал Сашо. — Напились, как свиньи.

— Расскажи, расскажи, рыцарь печального образа, расскажи все подробности…

И пока они выбирались на улицу, Сашо, все так же нехотя, рассказал о вчерашнем вечере. И, конечно, особенно подробно расписал бельгийское приключение Кишо. Криста время от времени задавала ему какой-нибудь вопрос, и он чувствовал в ее голосе скрытое коварство. Дойдя до того, как они вышли из бара, Сашо принялся с увлечением рассказывать, как было скользко и как Фифы вдвоем с трудом тащили одного Кишо.

— Донку ты провожал? — прервала его Криста.

— Конечно! Не бросать же было ее на улице! — ответил он как можно более естественно.

— Знал бы ты, какая ты свинья! — сказала она.

Но в голосе у нее не было ни злости, ни укора, может быть, только немного сомнения.

— И докуда ты ее довел?

— Докуда! До мужской бани! — недовольно пробормотал он. — Разумеется, до дома — я был из них самым трезвым.

— Спаситель во ржи! — с презрением сказала Криста. — Присяжный провожальщик. Ну можно ли доверять такому!

— Взяла бы да и пришла сама вместо того, чтобы сегодня ворчать! — огрызнулся он. — Тебе не кажется, что ты должна мне кое-что объяснить?

Лицо ее сразу погасло. Начни он с этого, можно было бы избежать допроса. Только упоминание о матери могло так отвлечь и взволновать ее.

— Я же тебе говорила, — сказала Криста с горечью. — Вот уже два-три года как с ней что-то происходит. Вдруг без всякого повода начинает плакать. Вчера весь вечер плакала — с шести до восьми.

— Климакс! — пробурчал Сашо враждебно.

— Какой климакс, ей пятьдесят шесть лет, — обиженно ответила Криста.

— Как бы там ни было, но я еще не видел девушки, которая была бы так влюблена в мать, как ты. Современный человек должен быть объективнее.

— Объективный — не значит бессердечный.

— А сердечный — это вовсе не тот, кто не видит дальше собственного носа.

Оба сердито замолкли и молчали, пока не пересекли городской сад. Там было пусто, холод разогнал стариков и приехавших на экскурсию провинциальных школьников, которые обычно толпились здесь, как стайки бездомных воробьев. Неяркое солнце растопило иней на деревьях, и теперь ветки блестели как антрацитовые. С них медленно стекала вода, редкими тяжелыми каплями падая на голых бронзовых младенцев. Но за садом начинался бульвар Стамболийского с его большими яркими витринами и выставленными в них разноцветными снимками. Пока они их разглядывали, вся их злость незаметно улетучилась. Вдруг, когда они переходили улицу Леге, Криста испуганно замерла на месте.

— Вот она!

— Кто? — удивился Сашо.

— Мама!.. Вон та, в коричневом пальто.

И Криста так стремительно попятилась, что Сашо еле вытащил ее из-под колес такси.

— Тьфу! Да она погубит тебя, эта фурия! — рассерженно воскликнул он.

И взглядом проводил фурию в коричневом пальто. Она показалась ему стройной, весьма элегантной дамочкой с почти девичьей фигурой. Держалась она очень подтянуто, в походке ее было что-то жизнерадостное, как и у дочери. Впервые в жизни Сашо видел такую прелестную плакучую иву, не иву — просто тополек!

— Подожди меня!.. Вон там, у ковров!

Криста робко повернула к магазину ковров. Сашо не составило никакого труда обогнать мать и пойти к ней навстречу. Юноша глазел на нее с таким любопытством, что, кажется, забыл закрыть рот. Спереди, конечно, было видно, что она не так уж молода. Плечи ее чуть ссутулились, щеки запали, волосы давно потеряли блеск. Но лицо у нее было очень приятное и свежее, если бы не мешки под глазами. Ясно отчего, слезы, конечно, женское преимущество, но в то же время большая роскошь. От слез и все ее лицо казалось чуть обесцвеченным. Но на этом и кончались все недостатки — остальное у нее было что надо. Скопившаяся за долгие месяцы враждебность мгновенно превратилась чуть ли не в ярость. Проходя мимо, она как будто уловила его взгляд. По ее лицу пробежала легкая дрожь неприязни, беглый взгляд скользнул по лицу юноши. Глаза у нее были так похожи на Кристины, что он обомлел. Но это словно бы еще больше его взбесило.

— Ну как? — нетерпеливо кинулась к нему Криста.

— Экстра! — ответил он злобно. — Не будь я так хорошо воспитан, я бы одним словечком определил, чего не хватает твоей матери.

— Как тебе не стыдно! Хам! — взорвалась Криста.

И бросилась бежать от него так стремительно, что чуть не сбила с ног крестьянку, которая в эту минуту выходила из магазина, словно гигантского младенца прижимая к животу скатанный рулоном ковер. Сашо даже не попытался ее догнать — так он был зол. Ну и пусть проваливает. Еще нервы ему треплет ради этой осьминожицы. Никакая она не Ниобея, а просто настоящий Кронос, который на десерт пожирает собственных детей. Сашо был так расстроен, что просто не знал, чем ему теперь заняться. Он собирался сходить на работу к Кишо, но сейчас и с этим ходячим кактусом не хотелось разговаривать. Вернуться домой — еще хуже. Лучше всего пойти в «Варшаву» и хлопнуть там две двойных порции коньяка. Но сама мысль о спиртном вызвала у него отвращение. И вообще пора кончать с пьянками, надо вкалывать. Тем более что дядя теперь, наверное, перестанет подкидывать ему работу.

Он все-таки потащился в «Луна-парк», совсем расстроенный, готовый поругаться с кем угодно. Но на его счастье, Кишо там не оказалось. Только у входа раздавшаяся, словно сдобный кулич, кассирша мрачно продавала жетоны для автоматов. На Сашо она посмотрела так неприязненно, что он чуть не повернул назад. Может, она и права — внутри было полно мальчишек, и ни одного взрослого. Большинство не играло, а просто с завистью глазело на игру тех, у кого еще оставались деньги. В помещении было очень холодно и неуютно, стены, похоже, ни разу со времени бомбежек не белились — наверное, это был какой-нибудь склад, наскоро приспособленный для игральных автоматов. Дети ведь не слишком придирчивы, назови кирпич шоколадом, они и его сжуют. К тому же эти японские автоматы были так безвкусно разрисованы и раскрашены, что на них не хотелось смотреть.

И все же Сашо остановился поглядеть на их работу, привлеченный главным образом рекламой, которую им сделал Кишо. Современнейшая электроника — посмотрим, что это за штука. Оказалось не так уж плохо — самолеты на стереоэкране совсем как настоящие летели на фоне испещренного облаками неба. Ловкие и подвижные, как осы, они ни на секунду не задерживались на одном месте. Играющий брался за рычаг оптического прицела, спроектированного па экран. Как только его крестик попадал на какой-нибудь самолет, тот мгновенно исчезал, словно растворялся в воздухе. Но сделать это было совсем не просто.

Потом Сашо с интересом стал наблюдать за самим играющим. Это был толстый мальчишка, чьи короткие штанишки были туго набиты превосходным нежным мясом. Лицо у него было белое, массивное и спокойное. Ни один мускул не вздрагивал на нем, когда мальчишке удавалось попасть в самолетик. И никакого подобия радостной улыбки на плотно сжатых губах. Лишь в глазах на секунду вспыхивал какой-то мутный холод и тут же угасал. «Хладнокровный убийца, — подумал Сашо с некоторым даже уважением. — Опытный, хорошо натренированный убийца, у которого вместо сердца ком жира». Уничтожив последний самолет, мальчишка полез в карман за новым жетоном. Рука его с трудом влезла в карман — так туго был натянут на нем костюмчик. Неплохо же его откармливают родители, верно, как в сказке, от себя отрезают куски мяса, чтобы насытить своего орленка.

Неожиданно для себя самого Сашо вдруг тоже купил жетоны у мрачной особы перед входом. И тут же прилип к первому свободному автомату. Здесь через полчаса и нашел его Кишо, возбужденного, с горящими глазами и прикушенной губой.

• Предыдущая
• 39/100
• Следующая